Среди тысячи слов

Черт побери.

Уиллоу вышла из театра, и ее длинные волосы развевались на ветру. Я схватил ее позабытые пальто и шапку и поднялся с места. Проклятые ноги казались ватными. Я выбрался из парадного входа и обошел здание, направляясь к черному. Я хотел покурить, а ей понадобится пальто. Скорее всего, она там замерзала.

«Не то чтобы бы мне было до этого дело».

Я мог представить, как Мартин закатывал глаза при этих словах и говорил мне попытаться еще раз.

Я нашел Уиллоу в узком переулке между театром и таверной «Ника». Она опиралась на стену. Плечи поднимались и опадали, а вокруг головы клубился пар от ее дыхания. Когда она увидела меня, ее глаза расширились и она вытерла лицо рукавом.

– Чего тебе? – спросила Уиллоу. Она обхватила себя руками, не глядя на меня и дрожа, в джинсах и мягком розовом свитере.

– Ты забыла вот это, – я протянул ей пальто из тяжелой и дорогой шерсти и розовую вязаную шапочку.

– О, спасибо.

Я повернулся, собираясь уйти.

– Подожди секунду, – она надела пальто и шапку. – Спасибо за совет. Сработало. Я не ожидала того, что произошло. Или, может быть, ожидала, – добавила она, словно обращаясь к самой себе. – Возможно, именно это и должно было произойти, но я не… не была к этому готова.

– Понимаю, – заметил я. – Ты не против, если я закурю?

Она покачала головой. Я зажег сигарету, и огонь от моей зажигалки осветил боковой переулок, в котором мы стояли. Единственным другим источником света была таверна. Я затянулся и выдохнул, пытаясь подобрать слова.

– Ты в порядке? – наконец, спросил я.

– Ага. Просто… я такого не ожидала.

Я кивнул.

– Это было… – Мощно, ярко и чертовски по-настоящему. – Хорошо.

Я поморщился от этого хрупкого жалкого слова. Она заслужила лучшего отзыва. Но я либо мог сказать ей: «Ты потрясла меня до глубины души, такого никогда не происходило, и я не мог отвести от тебя взгляда». Либо заметить: «Ты была хороша». Варианта посередине не было.

– Спасибо, – ответила она. Уиллоу поежилась, хотя и застегнула пальто на все пуговицы. – Мне пора.

Я уступил ей дорогу и внезапно осознал, что я в действительности незнакомец, поймавший ее в темном переулке.

Она хотела обойти меня, а затем остановилась.

– Ты поэтому это делаешь?

– Делаю что?

– Бережешь все слова для сцены?

Я уставился на нее.

– Из-за очищения, да? – спросила она. – Так ты рассказываешь свою историю, даже не рассказывая ее?

«Что за история лежит за рассказанной тобой сегодня вечером?» – хотел спросить я. Но каким бы подтекстом Уиллоу ни пользовалась для такого исполнения, это не была история для обычного разговора позади старого театра. Или для меня. И все же я хотел рассказать ей что-то правдивое о себе. Отдать что-нибудь.

«Забудь. Это тоже не для обычного разговора позади театра».

Я засунул сигарету в зубы, мешая себе сказать что-нибудь, кроме:

– Думаю, да.

– Ты поэтому мало говоришь?

– Возможно, – ответил я, затянувшись еще раз. – Или, возможно, мне нечего сказать.

– Сомневаюсь, – заметила она. – Но и понимаю.

– Ты получишь роль Офелии, – сказал я.

– Правда? – Ее глаза зажглись, и именно тогда она показалась мне очень красивой, излучающей надежду. Лучи отразились от меня, наполняя голову возможностями. Если она будет играть Офелию, я проведу следующие два месяца, репетируя вместе с ней. Это неприкасаемая красотка будет стоять на моей сцене.

А бедному ублюдку вроде меня на такое не стоило и надеяться.

– Ага, ты можешь получить эту роль, – сказал я более суровым голосом. – Но один монолог – не то же самое, что целая шекспировская пьеса. Тебе придется приходить на каждую чертову репетицию. Тебе нужно будет серьезно к этому относиться. Потому что, возможно, для тебя это каприз или типа того, но это чертовски важно для меня.

Она немного ощетинилась, выставив подбородок вперед.

– Это не каприз, – ответила она, и в ее голосе тоже прозвучала твердость. – Для меня это тоже важно. И ты такой самоуверенный? С чего ты решил, что получишь роль?

Я не смог удержаться и засмеялся, держа во рту сигарету. Уродливый желтый свет из таверны «Ника» превращал волосы Уиллоу в золото. Желание запустить в них руки было таким сильным, что мне пришлось сделать еще одну затяжку.

– Я получу роль, потому что Мартин не доверит ее никому другому.

– Это не единственная причина, – ответила Уиллоу. – Ты должен знать, насколько ты хорош.

Я вздохнул, бросил сигарету на землю и раздавил каблуком.

Она склонила голову набок.

– Об этом тоже не хочешь говорить?

– Нет, потому что это скучно. Так как есть. Благодаря актерскому мастерству я выберусь ко всем чертям из Хармони. А более того? – я поднял руки.

– О, – сказала она, и ее лицо потемнело. – Ты хочешь уехать?

Я с интересом уставился на нее.

– Ты хочешь остаться?

Она пожала плечами, потерла подбородок плечом.

– Не знаю. Возможно. Мне здесь понравилось больше, чем я могла себе представлять. Здесь тихо. Спокойно.