Не дорога ведёт нас

– Да мне плевать, милая, всем плевать, – мужчина ударил стаканом об стол.

Девушка дернулась, зажмурившись на мгновение, словно кто-то выстрелил из пистолета крупного калибра.

– Но важно не это, а то, что ты подчиняешься мне, так что я даю тебе выбор: либо ты играешь по нашим правилам, либо проваливаешь обратно в свою солнечную Сомнию. Нам и без тебя здесь тошно, принцесса. Никто не будет бегать за тобой и вытирать тебе слюни, ясно?!

– Я не… Мне надо посоветоваться с начальством.

– Нет, черт возьми, принимай решение, Лана Харт! – громко проговорил шериф Канем. – Здесь и сейчас. У тебя задание, тупая девка, а ты бежишь к мамочке и папочке, чтобы они решили за тебя, что же делать.

– Сэр…

– Решайся, я сказал! – прокричал мужчина. – Решайся!

Ланиакея застыла, как восковая фигура из музея мадам Тюссо. Этот мир был новым, непривычным и, что хуже всего, враждебным для нее. Ей безумно хотелось домой – туда, где правила работают, где детективы ловят кошек, а на обед подают питательные кубы и хорошее настроение, – обратно в скучную сказку с прогнозируемым финалом.

– Говори, черт возьми! – продолжал настаивать начальник полиции. – Что ты молчишь, тупая девка! Я не слышу!

* * *

Я была на пределе. Не помню, чтобы со мной такое случалось до этого. Все мое нутро наполнилось ненавистью, а руки желанием вмазать этому жирному ублюдку.

Когда на тебя давят – ты отступаешь, пока не почувствуешь край пропасти, которая зовет тебя в гости, а потом давить начинаешь уже ты сам.

* * *

От злости Ланиакея сжала кулаки так, что ее ногти впились в ладони. Ее терпение, определенно, закончилось еще несколько слов назад. Девушка приблизилась к шерифу Канему и так резко замахнулась рукой, что тот аж съежился в кресле от ее смелости. Но удара не последовало. Ланиакея лишь выхватила стакан из руки начальника и со всей силы швырнула его в стену. Это был отличный бросок в зону страйка. Удар. Треск. И осколки разлетелись по кабинету, мерцая в свете люминесцентных ламп.

– Я выполню это задание! – прокричала девушка. – Чего бы это ни стоило!

Шериф Канем взглянул на осколки стакана и тихо произнес:

– Хороший был стакан…

Мужчина тяжело вздохнул.

– Можешь идти, детектив, всю информацию тебе пришлют по сети.

«Что?! – подумала Ланиакея. – Так сделали бы это сразу!»

А потом она молча уставилась на шерифа.

– Чего стоишь? – спросил он. – Иди отсюда, дело само себя не раскроет.

– Можно необычный вопрос, сэр? – спросила Ланиакея, скрипя зубами.

– Спрашивай быстрее и проваливай.

– Как сказать человеку, который говорит мне неприятные вещи, чтобы он отстал от меня и это чувство злости внутри исчезло?

Шериф Канем пожал плечами и сказал:

– Иди на хер, детектив.

Было неясно: то ли мужчина ответил на вопрос, то ли послал девушку куда подальше.

– Всего доброго, сэр, – ответила Ланиакея и вышла. Ей стало немного легче, когда она покинула кабинет, но не настолько, чтобы гнев куда-то испарился. Девушка прошла мимо полицейских, которые словно бы и не заметили конфликта, вспыхнувшего в «апартаментах» начальника полиции. Наверное, для них это было в порядке вещей.

Ланиакея спустилась по лестнице и вновь увидела знакомого швейцара в банном халате.

– Я же говорил, что шериф не в настроении, красотка, – сказал он.

Девушка посмотрела на мужчину убийственным взглядом и спросила:

– Как вас зовут?

Швейцар немного смутился.

– Эм… Танака. Эйджи Танака, – сказал он.

Ланиакея собрала все свои силы, посмотрела ему в глаза и улыбнулась одними лишь губами.

– Идите на хер, Эйджи Танака! – прокричала она, и в этот момент ей стало намного легче.

Мужчина был настолько ошарашен, что все едкие ответы, которые так умело генерировал его мозг, просто вылетели из его головы. Так он и просидел несколько минут.

– Похоже, она запала на меня, – сказал Эйджи позже.

К тому времени Ланиакея уже ушла, села в смарткар и поехала искать ночлег.

* * *

В одном шериф Канем был прав, этот город действительно пожирал людей. Тогда я впервые выругалась. Подумать только, я послала на хер человека. Мне было так стыдно, что хотелось умереть. А потом мне пришлось сказать это снова и снова, потому что по-другому в этом городе было просто нельзя и потому что ярость нужно было куда-то выплескивать, и уж лучше так, чем прострелить кому-нибудь голову.

По дороге к отелю я узнала о Корпорисе еще много интересного. Я смотрела на темные улицы города и видела только боль и ненависть. Там за каждым углом стояли проститутки, наркоторговцы и убийцы, а я ничего не могла с этим сделать.

Мудрым решением было бы уехать из этой проклятой дыры ко всем чертям, но я не была настолько мудрой. Мой дед как-то сказал: «Однажды ты спасешь этот мир, Ланиакея». Наверное, поэтому я и не сбежала из Корпориса. Хорошо помню теплоту тех слов. Тогда он еще умел быть добрым.

Я не стала отправлять жалобу на нарушения в полицейском участке. С этим можно было повременить. Гораздо важнее было выяснить, почему умирают люди. Знала бы я, что будет дальше, то поняла бы, что шериф Канем – всего лишь мошка, разбившаяся о лобовое стекло автомобиля. Неприятно, но когда ты летишь с обрыва навстречу смерти, то в последнюю очередь думаешь о насекомых.

* * *

Дождь хаотично барабанил по крыше смарткара, пока Ланиакея пыталась прийти в себя. Ей хотелось позвонить шефу Люпусу и отказаться от дела. Рассказать, как тут обстоят дела, что здесь невозможно работать. Но вместо этого девушка просто сидела за рулем машины и смотрела на улицу, покрытую мраком надвигающейся ночи, пытаясь бороться с желанием развернуться.

«Я здесь всего пару часов, а уже хочу сбежать, – подумала Ланиакея. – Не удивительно, что детективы, работавшие в Корпорисе, не любят говорить об этом. Мы всегда считали их героями, но, возможно, они просто бежали отсюда».

Девушка потянулась рукой к панели автомобиля, чтобы выбрать один из музыкальных плей-листов. В списках было много исполнителей потерянного мира и практически никого современного. И дело было не во вкусах Ланиакеи, а в том, что искусством, как формой самовыражения, занималось довольно мало людей в Рее, и большинство из них были родом из Корпориса, где плохие условия жизни располагали к творчеству.

Зазвучали первые ноты песни «White Dress» рок-группы Halestorm, и музыка наполнила салон автомобиля. Когда тяжелые аккорды припева обрушились на единственную слушательницу в смарткаре, Ланиакея закричала изо всех сил, чуть не сорвав голос. А потом ее руки обмякли, она растеклась по сиденью и уставилась куда-то в сторону, пока не затухла последняя нота песни.