Птица, которая пьёт слёзы. Сердце нага

Улицы Хатенграджа, как обычно, были погружены в тишину. Конечно, если открыть свой разум, можно было бы уловить бесчисленные потоки мыслей прохожих, снующих туда-сюда в тишине, но, поскольку Хварит хотел спокойно подумать, он решил оставить всё как есть.

В беззвучии он размышлял о Само Фэй.

Женщина, которая хотела остаться девственницей, была необычным явлением для нагов. Но её решение, как ни странно, обеспечивало процветание следующим поколениям. Мужчины-наги не имеют такого понятия, как родной дом или тоска по нему, но если бы они попробовали представить себе такое место, оно так или иначе было бы связано с атмосферой, которую создает Само в своём клане. Именно она, как магнит, притягивает мужчин и заставляет их остаться в клане на пару месяцев, прежде чем они снова отправятся в путь. И даже несмотря на то, что их ни к чему не принуждают, они всё равно вступают в связь с женщинами и оставляют много детей для клана, прежде чем покинуть его.

Внезапно в сознание Хварита проникла чья-то мысль:

«Ты хочешь быть с ней».

Хварит оглянулся. Один из его сопровождающих смотрел прямо на него. Ему стало не по себе.

«Вы что, копались у меня в мыслях?» – спросил он своего сопровождающего по имени Ка?ру.

«Нет, она была «на поверхности». Просто кое-кто слишком громко думал о Само Фэй», – с улыбкой ответил он. «Но, к сожалению, – продолжил Кару, медленно оглядываясь вокруг, – есть как минимум три причины, почему это невозможно». «Три? Не одна?» – удивился Хварит. «Прежде всего, ты скоро станешь хранителем, а после и женихом Богини, которая не оставляет следов, тебе явно будет не до отношений», – резонно заметил сопровождающий. «Да, я тоже думал об этом. Что насчёт остальных двух причин?» – не терял надежды Хварит. «Всё просто: Само Фэй первая откажет тебе. Ты же сам знаешь, благодаря ей остальные нагини в клане живут припеваючи, так что даже семья уважает её желание остаться девственницей». «А, это да. Тогда третья причина?» – уже чуть менее воодушевлённо спросил он. «Не притворяйся, будто не понимаешь, о чём я. Наше общее дело, Хварит». – В нирыме Кару стали преобладать стальные нотки. «Нет, что вы, я всё помню», – едва слышно проговорил он. Кару не так давно сбросил старую чешую, поэтому его кожа была гладкой. Из-за этого могло показаться, будто он был ещё молод, но на самом деле ему было уже много лет, и в его словах чувствовался большой жизненный опыт. «Многие послушники отказываются стать хранителями прямо перед Церемонией Извлечения. Это их последний шанс изменить свою судьбу, потому как после окончания Церемонии будет невозможно отказаться от этого статуса. Я бы мог назвать таких послушников трусами и обвинить их в отсутствии силы воли, но я не буду этого делать. Их эмоции вполне естественны. Но если подобные мысли появятся у тебя и ты откажешься стать хранителем, мы все окажемся в очень затруднительном положении. Ты же не забыл о своем истинном предназначении, правда?» – Взгляд Кару пробирал до самых костей.

«Я никогда этого не забуду, Кару». – Хвариту не нравилось, что в глазах сопровождающего он выглядел слабаком, который мог всё бросить прямо перед началом Церемонии. «И вообще. Я-то готов. А вот что насчёт остальных? Спасательный отряд уже собран?» – нарушил затянувшуюся паузу Хварит.

«Похоже, что подготовка почти окончена», – всё с тем же серьёзным лицом ответил Кару.

Хвариту было не по себе, когда он думал о том, что ему придётся иметь дело с представителями других рас. Учебная программа послушника включала в себя сведения о других расах, благодаря чему Хварит знал о них гораздо больше, чем, например, его друг Рюн. Но ведь, как известно, всегда существует большая разница между теорией и тем, что можно испытать на собственном опыте.

«Возможно, один из нас мог бы проводить тебя до Предельной границы», – сказал Кару, чувствуя беспокойство Хварита.

«Нет, у вас есть свои обязанности. Тем более я действительно думал о том, чтобы отправиться к Предельной границе в одиночку. Никто не должен подвергать себя опасности ради меня. Будет безопаснее для всех, если я самостоятельно преодолею Предельную границу и встречусь с членами отряда». – Было похоже, что Хварит даже сам от себя не ожидал такой самоотверженной речи.

Сва?чи, второй сопровождающий Хварита, тоже решил принять участие в обсуждении и проговорил:

«Хварит, похоже, ты думаешь, что Предельная граница – это какая-то определённая линия, словно забор или стена. Но даже между нашим самым северным городом Висграджем и самым южным городом неверующих Караборой, где Предельная граница наиболее узкая, она по-прежнему составляет около 200 километров. На остальных же участках это расстояние может достигать 500 и даже 1000 километров».

«И это они называют границей? Такую обширную территорию?» – Хварит был в абсолютном шоке.

«Эта граница определяется температурой воздуха, которая, естественно, не может измениться внезапно всего за несколько метров. Это происходит постепенно, на протяжении нескольких сотен километров, что и объясняет такие огромные расстояния внутри границы. Но даже около неё температура слишком низкая для комфортного существования нагов, и если бы эти земли не были столь богаты золотом, наги ни за что не построили бы там Висградж. Поэтому не может быть и речи, чтобы ты в одиночку прошёл столько километров по такой холодной земле. Это невозможно, даже если перед этим ты примешь со?драк. А поскольку теплокровные неверующие, в отличие от нагов, могут передвигаться по Киборэну со своей обычной скоростью, очевидно, что это они должны прийти, чтобы забрать тебя. Теперь тебе понятно?» – закончил своё объяснение Свачи.

«Да», – коротко ответил Хварит.

«Хорошо. Кстати, ты уже потренировался в пении?» – решил снова включиться в диалог Кару.

«Да мне как-то неловко этим заниматься», – смущённо произнёс Хварит.

Вдруг Кару перестал использовать нирым и произнёс голосом:

– Пой!

Хварит в растерянности уставился на него. Они шли по главной улице Хатенграджа. Вокруг было слишком много народу, поэтому Хварит не решился ответить ему тем же способом.

«Здесь? Вы с ума сошли?» – немного пригнувшись, шёпотом произнёс он.

– Хварит, если бы я думал, что твоё пение привлечёт внимание других, я бы не попросил тебя сделать это.

«Но ведь эта песня понадобится мне только в лесу, чтобы меня нашли среди пения птиц и звуков других животных. А мы здесь, в городе», – Хварит пытался хоть как-то отговорить сопровождающего от задуманного.

– Тем лучше. Здесь все общаются с помощью нирыма, поэтому никому нет дела до окружающих звуков. Сам посмотри: я разговариваю с тобой громким голосом, но ведь никто не обращает на нас внимания, так ведь?

Хварит огляделся по сторонам и был вынужден признать, что Кару был прав. Должно быть, он действительно говорил очень громко, раз молодой нас мог отчётливо слышать каждое слово, но при этом окружающие не обращали на них никакого внимания.

Но даже несмотря на это, Хварит никак не мог начать петь. Он никогда не испытывал никаких положительных эмоций во время пения, оно казалось ему странным, неуместным и даже в некотором роде раздражающим. После того как Кару всё же настоял на своём, Хварит с трудом издал несколько звуков, отдалённо напоминающих пение. К его удивлению, никто действительно не обратил на это никакого внимания. Всё как и сказал Кару. Он попробовал запеть немного громче, но вновь не заметил на себе даже равнодушного взгляда прохожих. Окончательно расслабившись, он радостно посмотрел на Кару, и тот едва заметно кивнул ему. Хварит подумал о том, что его пение можно сравнить с шапкой-невидимкой токкэби. Как только токкэби надевает её, он становится невидимым для других токкэби и может делать всё, что угодно. Точно так же другие наги не слышали песню Хварита, словно на нём была надета эта шапка. (На самом деле они всё слышали, просто звук был настолько тихим, что никто не обращал на него внимания.) Хварит почувствовал уверенность в себе и запел ещё громче. Свачи и Кару переглянулись и одновременно подумали про себя, что это даже хорошо, что другие не могут услышать эту песню. Во всех смыслах.

Рюн Фей с ошарашенным видом повернулся в сторону, откуда доносился звук. И удивило его даже не столько само звучание голоса Хварита, сколько абсолютно невменяемый набор слов, которые тот зачем-то последовательно произносил. «Гнилые конечности? Король? Пробуди дух? Что вообще весь этот бред значит?» – качая головой, отчаянно пытался понять Рюн. В это время в груди всё усиливалось таинственное чувство, природу которого он никак не мог объяснить.

Вдруг до него наконец дошло: «Музыка… Это песня!»

Рюн выскочил на балкон и, схватившись за перила, перекинулся через них настолько, насколько это было возможно, однако звук уже исчез. Он хотел выбежать к Хвариту, но вовремя понял, что это желание будет довольно сложно воплотить в реальность. Крайне опасно для несовершеннолетнего нага выходить из дома без сопровождения. Хварит был прав, когда говорил, что вдали от клана Рюн легко может стать жертвой для других охотников. Рассуждая о возможных безопасных способах выхода из дома, Рюн подумал о том, что в клане Фэй было много и других мужчин, кроме его сопровождающих, однако ему совсем не хотелось просить их о помощи. Оставался последний вариант с тётушками и сёстрами, но никто из них точно не вышел бы на улицу ради своего младшего родственника.

«Могу я войти, Рюн?»

Уловив нирым, исходящий из-за двери, Рюн тут же вспомнил, что кое-кто всё же мог бы ему помочь. Но на это была нужна веская причина, так просто он не мог попросить о помощи.

«Войдите», – ответил Рюн, поспешно выходя на середину комнаты.

Дверь открылась. Взгляд Рюна был опущен, поэтому он мог видеть только пару изящных ног, которые медленно прошли по комнате и остановились прямо перед ним. Ему пришлось ещё сильнее опустить голову, чтобы случайно не встретиться взглядом с вошедшей нагиней.

«Подними голову, Рюн. Иначе шея будет болеть», – по-доброму ответила ему незваная гостья.

Получив разрешение, Рюн медленно поднял голову. Прямо сейчас на него смотрели широко открытые, будто от удивления, глаза, выражение которых он знал очень хорошо. На губах гостьи как всегда играла лёгкая улыбка, придававшая лицу особый шарм. Рюн открыл свой разум:

«Что случилось, Само?»

«Мне передали, что Хварит только что ушёл. Я думала, он задержится у нас на подольше. Прошло ещё не так много времени, может, мне позвать его обратно?»

Рюн почти согласился на предложение сестры, как вдруг неожиданно выпалил: «В этом нет необходимости».

Само снова удивлённо посмотрела на Рюна, после чего легко кивнула головой и села на стул. Рюн остался на своём месте.

«Ты собираешься стоять до тех пор, пока я не скажу тебе сесть?» – Казалось, она была чем-то обеспокоена.

«Конечно».

«Садись, Рюн Фэй», – чуть более настойчиво произнесла она.

Рюн сел на стул. Несмотря на то что рядом был её брат, по выражению лица Само казалось, будто она не знает, что делать дальше. Через некоторое время Рюн тихо произнёс: «Пожалуйста, перестаньте называть меня Фэй».

«Почему? Ты всё ещё в нашем клане», – искренне удивилась она.

«Осталось всего девять дней».

«И до тех пор ты – Фэй». – Снова повисло молчание.

Рюн больше не хотел спорить, поэтому жестом показал, что больше не намерен обсуждать эту тему. Само же расценила такое поведение по-другому: для неё это было проявлением слабости характера, когда проще подчиниться, чем спорить и отстаивать свою точку зрения.