Ветер в сердце

Хулия сама не заметила, как сидит в кресле, обхватив колени.

– Так и не нашли. Даже если кто-то притворялся этим водяным, зачем он являлся подряд всем членам семьи? Как он мог прятаться на открытой местности? Почему так странно вёл себя Мигель?

– А это не могла быть мистическая история? То есть с настоящим водяным?

– Теперь мы не узнаем.

Дядя Ансельмо глубоко вздохнул. Кажется, он стал успокаиваться, однако всё ещё сожалел о том, что финала любимой истории не существует.

– По-моему, мы уже утомили Хулию, – вмешалась тётя Клара. – Милая, если хочешь, можешь пойти выспаться. Или ещё посмотреть телевизор, как пожелаешь. Ты здесь дома.

Хулия предпочла выспаться. Ну, или просто пойти в отведённую ей комнату и посидеть в сети с ноутбука. Например, поискать сведения про этого таинственного писателя. Вспомнить бы ещё его имя.

Как и было сказано, коридор был тёмен. Потому яркие всполохи из столовой притягивали к себе, как свечка притягивает мотылька или как коротящая розетка притягивает к себе всех членов семьи, пока кто-нибудь не сообразит, что стоит вырубить электричество. Хулия остановилась на пороге.

– Дядя Ансельмо! – нерешительно позвала она.

Безумный аппарат снова начал вертеться и шуметь.

– Дядя Ансельмо! – позвала Хулия чуть громче.

Она наклонилась и подняла один из листков, который, видимо, от вибрации отнесло с корпуса машины прямо ей под ноги. От гула машины завибрировал весь дом. А потом, как показалось Хулии, дом исчез. И ей потребовалась секунда, чтобы понять – исчезла она сама.

– Знаешь, такая зелёная рожа. Весь в водорослях…

"Я бы ему тоже не поверила", – подумала Хулия. Парень за столиком был тощий, некрасивый и обладал фантастическим умением сочетать в разговоре одновременно энергию и лень. Говорил он быстро, но как-то без вдохновения, словно ему было лень выдумывать подробности.

– Ну-ка, детка, тебе не рано ходить по кабакам? Если разоделась как мальчишка, думаешь, что тут и стаканчик нальют?

Над Хулией нависла тяжеловесная женщина, уперевшая руки в бока. Тут Хулия осознала, что у неё и самой есть тело. Тело, одетое в бордовые брючки и красно-белую полосатую водолазку без горла. Вид не совсем из 27-го года, но вроде и инаковость не до степени, чтобы её брали в плен и везли на проверку местному колдуну. Одна только загвоздка, прямо сейчас Хулия стоит посреди деревенского кабака. Посетители бросают на неё неприязненные взгляды, а некто, кто выглядит как хозяйка, уже подталкивает её к двери.

– Давай-давай. И на месте твоих родителей, я бы хорошенько тебя выпорола.

Хулия оказалась на улице в темноте, хлопая глазами (всё-таки так моргать – это семейная привычка). Определённо, она очутилась в рассказанной истории. Значит этот Антонио Санчес (вот какие потрясения нужны для того, чтобы сходу вспомнить фамилию полуизвестного автора) не сочинил эту историю, она произошла на самом деле. А если всё-таки сочинил? Это же означает, что Хулия теперь в чьей-то фантазии и стоит фантазирующему проснуться, как Хулия развеется вместе с чьим-то сном. Тут ей пришло в голову, что этот писатель из жандармерии, скорее всего, несколько десятков лет, как мертвецки мёртв. Она схватилась одной рукой за горло, почему-то ей стало сложно дышать.

– Тише, тише, – успокоила она себя. – Если бы это имело хоть какое-то значение, тебя бы здесь не было. Соображай, где ты, если не понимаешь, когда ты.

Вокруг была темнота. На чьём-то дворе заливалась-лаяла собака. Не приходилось сомневаться, что это та самая деревня Какбишьеёзвали. Значит в кабаке, из которого выперли только что Хулию, рассказывал о своей встрече с водяным Эстебан. Нет, стоп, не слишком-то это было похоже на Эстебана, да и толп насмехающихся подростков что-то не видать. Значит это тот первый, Паскуале? Почему Хулия забыла о Паскуале?

В этот момент в ответ на её мысли, дверь кабака распахнулась, и оттуда вышел, пошатываясь, Паскуале. На Хулию он не обратил никакого внимания и побрёл куда-то по улице. В голове Хулии что-то щёлкнуло, и она определила приоритеты. Первый и самый главный – выбраться отсюда. Второй – на всякий пожарный держаться поближе к главным действующим лицам истории, если Паскуале уйдёт достаточно далеко, будет ли трактир всё ещё существовать? На всякий случай стоит принять за рабочую версию, что всё это только фантазия Санчеса. Было бы слишком обидно внезапно раствориться вместе со всей этой улицей.

Она пропустила Паскуале достаточно далеко вперёд, чтобы он не заметил, что она, делая как можно более беззаботный вид, следует за ним. Заводить более близкое знакомство её не тянуло: ни в рассказе дядюшки, ни во внешности Паскуале не было ничего, что позволяло бы думать, что тесные отношения способны ей принести нечто дарующее комфорт и чувство защищённости. Вот зато посмотреть, как его будет утаскивать водяной – дело иное.

Однако, куда бы ни шёл Паскуале, его путь, кажется, лежал не к озеру. Они прошли всю деревню и тут Паскуале стал идти ровнее и много собранней. Кажется, до того алкогольное опьянение он просто изображал. Очень талантливо, но, думается, у него была богатая практика и щедрый опыт.

Они перелезли через забор (светила луна и Хулия видела, куда Паскуале идёт, а тот вроде бы особо и не думал, что кому-то настолько интересна его персона и не проверял слежку). По чьим-то чужим садам и задним дворам они добрались до довольно большого каменного дома. Окна были освещены, и Хулия остановилась, глядя на них. Высокая тень застыла с табуретом в руке – напротив тень поменьше и тоньше. Младший защищается рукой, но в него летит табурет, мальчишка падает, из дома доносится брань. Ещё одна тень бросается наперерез большой, но отлетает от сильного удара.

Хулия обняла себя за плечи. Всё то время пока продолжалось избиение, она не могла отвести взгляда. Понадобилось всего минут пять, чтобы драка прекратилась. Но это были долгие пять минут. Много дольше, чем экшн-сцены с неубиваемыми героями боевиков. Большой силуэт по разу пнул побеждённых и перешёл к отборной брани. Хулия обвела взглядом двор. Паскуале исчез. Она была уверена, что это дом Мигеля и Эстебана, но что Паскуале тут делает ночью? Она сделала несколько шагов, зацепилась за что-то ногой и полетела вперёд. "Ну, вот и всё", успело мелькнуть у неё в голове. Что именно "всё" она подумать не успела.

Сперва она решила, что всё обошлось только парой царапин. Но когда подняла голову, то увидела, что уже светит солнце. Медленно она стала подниматься, отряхивая колени и пытаясь сообразить можно ли упасть в обморок и пропустить несколько часов так, чтобы это было незаметно. С другой стороны, если она находится в чьей-то фантазии, то особенно придираться к происходящему не стоит. Для фантазии уже хорошо и то, что вокруг всё такое вещественное. Причём до такой степени, что может оставить вполне реальные царапины. А ещё рядом стоял мальчишка.

Мальчишка был примерно её возраста или чуть младше. Он смотрел на Хулию во все глаза. И сперва она подумала, что он потрясён её появлением из ниоткуда.

– Привет, – робко протянула она.

Выражение лица мальчишки не изменилось. Не факт, что его вообще интересовал способ её появления в данном месте в данное конкретное время.

– Ты видела, как кто-то перебирал камни в колодце?

– Чего?

Мальчишка перевёл взгляд куда-то ей под ноги. Невольно она взглянула туда же. Видимо, раньше на этом месте был колодец, но кто-то завалил его камнями.

– Ещё вчера они были все поросшие мхом. А ночью их кто-то перебрал, засыпал новые.

У мальчишки был высокий голос с какими-то плачущими интонациями. Хулия никак не могла понять, почему старый колодец вызвал у парня такой всплеск эмоций и почему стоит смотреть на камни в таком шоке. Ещё мальчишка был очень худ. С большим количеством синяков и кровоподтёков. Высокая тень с табуретом…

– Эстебан?

Мальчишка перевёл взгляд на неё и вдруг глупо хихикнул.

– Мигель.

Хулия вздохнула. Желудок сжался, кажется, она сейчас нарушит все правила, но она должна попытаться.

– Мигель, пожалуйста, это важно. Не надо злить брата и отца тоже. Не надо говорить про водяных и всякую такую муру…

Парень издал ещё один глупый смешок. Потом Мигель упёрся в колени и захохотал. Смеялся он тоже высоко и звук перешёл в рыдания почти сразу. Сквозь странные звуки своей истерики он выдавливал из себя:

– Колодец засыпали заново…

– Мигель!

Хулия успела увидеть фигурку повыше, а потом снова почувствовала, что исчезает. Какой-то невидимый великан словно стирал её ластиком.

На нарах лежал худой высокий мальчишка. Повыше Мигеля, хотя очень похож. Даже синяки и ссадины присутствуют. Запрокинув руку за голову, он спал.

Хулия сделала пару шагов к выходу и прикоснулась к тюремной двери. Значит Эстебана держали в одиночке. Возможно, в их деревеньке и не было столько правонарушителей, чтобы держать их всех вместе.

– Как ты сюда попала?

Парень проснулся и, опершись на локоть, сонно смотрел на неё. Хулии захотелось заплакать, значит предупреждение не сработало, этот мальчишка здесь из-за подозрений в убийстве брата. Но вместо этого она быстро отреагировала.

– Я журналистка. Из Мадрида. Хулия Мендес. Эстебан, почему ты не рассказал никому, что твой отец убийца?

Он не удивился, просто пожал плечами.

– А вы думаете, что на него раньше не жаловались жандармам? Всякий раз, как он нас избивал. Он дружит с мэром в главном городке. Никто не заводит против него дела, сколько ни жалуйся. Даже если бы он нас убил, и то ему бы ничего не сделали.