Дети Кохона. Мой сводный – инопланетянин

Внезапно обернувшись, словно она тоже заметила что-то затылком, Альма поймала его взгляд и мгновенно залилась краской.

О, да, детка, ты все правильно понимаешь, сказал он ей взглядом. Немного пьяная и заторможенная, она просто не успела отдернуть глаза, а через пару мгновений уже стало поздно – электричество пошло в обе стороны.

Мортен не отвел глаза, откровенно наслаждаясь моментом. Судорожно вздохнув, Альма, наконец, почуяла, кто на кого охотится, испугалась и дернулась, чтобы сбежать, но он поймал и наклонился, чтобы ее губы оказались в миллиметрах от его.

Приоткрыв рот, она невольно качнулась к нему. Шампанское или желание? Какая разница…

Их губы встретились – она попыталась уйти от соприкосновения в самый последний момент, но Мортен положил ладонь на ее затылок и соединил их, сразу целуя так, чтобы все мысли о сопротивлении улетели – нежно завладевая и подчиняя. Его законная добыча… сладкая, послушная… такая вкусная.

Издав тихий капитулирующий стон, она обняла за шею, и он подхватил ее, посадив на стол, втискиваясь между бедер, обхватывая ладонями лицо и целуя так, как мечтал уже почти месяц. Она отвечала, изучая пальцами его плечи, грудь… вцепляясь в рубашку.

– Тише, – прошептал Мортен, когда понял, что она контролирует себя еще хуже, чем он.

С трудом остановившись, он поправил ее волосы, тяжело дыша. Все тело ломало от желания разложить ее на столе и продолжить, но так было нельзя… совсем нельзя.

Глаза блестят, щеки красные, а глаза вдруг стали испуганными. Рука взлетела ко лбу, закрывая лицо.

– О, боже. Я слишком пьяная. Мортен…

– Нет, не слишком, – усмехнулся он, оценив попытку списать все на алкоголь. Но она прекрасно соображала, что делает, и уступила далеко не только из-за двух бокалов.

– Не надо, – сказала она умоляющим тихим голосом, отводя глаза.

– Ты в порядке?

Он отстранился, чувствуя, как начинает злиться, ничего не понимая.

– Да, в порядке, – тихо сказала она, но так грустно, что Мортен почувствовал вину. – Но, пожалуйста, не надо со мной так.

Что не надо? Что не так? Может, не надо было останавливаться?

– Как? – спросил он, и она открыла рот, чтобы ответить, но внезапно зажала ладонью рот, и Мортен почувствовал, как внутри нее шевельнулся ных.

– Тошнит? – догадался он и, схватив ее за локоть, потащил в туалет.

Он готов был помочь, подержать волосы, но она захлопнула дверь перед его носом, и Мортен не стал лезть. Что ж… он тоже не хотел бы блевать перед ней.

Глава 8

Ужас. Это лютый кошмар – я напилась и продемонстрировала полную отчаянную доступность. А потом меня стошнило перед великолепным мужчиной, который, как оказалось, хочет соблазнить. После поцелуя.

Хуже было только в школе на дискотеке, когда я так нервничала во время первого танца с симпатичным парнем, что наступила ему каблуком на ногу. В тот самый момент, когда должен был случиться первый в моей жизни поцелуй – и он заорал на весь зал. После этого, естественно, приглашать меня на танец уже никому не хотелось.

Больше всего мне хочется потеряться где-нибудь и проплакаться, но Мортен как приклеивается… значит, по просьбе отца?

– Оставь меня, пожалуйста, – раздраженно цежу я, когда мы спускаемся вниз и он предлагает принести мне воды.

Его лицо каменеет, он кивает и отходит в сторону, к своим друзьям, а я нахожу официанта с напитками и беру стакан воды. А потом, сделав пару глотков, нахожу взглядом отца.

Хеннинг уже идет ко мне, словно что-то почувствовав, и я благодарно улыбаюсь ему.

– Все в порядке? – мягко спрашивает он, вглядываясь в лицо.

– Я сегодня не очень хорошо себя чувствую, – признаюсь я. – Но все уже хорошо. А где дети?

– Перекусили и смотрят мультик в кинозале. Для взрослых сейчас будет ужин. Может, тебе полежать в тихом месте?

Он заботливо заправляет прядь за мое ухо, и я прижимаюсь щекой к теплой здоровенной ладони, а потом обнимаю его, наслаждаясь тем, как он нежно держит и гладит по спине.

– Все хорошо, пап. Но я совершенно не хочу есть. Ты не обидишься, если я посмотрю мультик с детьми?

Он колеблется лишь пару мгновений, но потом кивает и находит глазами Мортена, качнув головой в сторону.

Когда мы выходим из зала, я замечаю, что Мортен идет за нами.

– Пап, я же просила не мучить Мортена. Зачем это? – не выдерживаю я.

– Он не мучается. Просто будет рядом на случай, если тебе опять станет плохо, – мягко отвечает Хеннинг, но в этот раз мне кажется, что все слишком странно.

– Но я не хочу этого.

– Не обсуждается.

Резко остановившись, я гневно смотрю на Хеннинга, впервые за всю историю нашего знакомства по-настоящему рассердившись на него.

Мы стоим в пустом холле – позади нас гудит праздничный зал, где-то справа уже слышатся отзвуки из детского кинотеатра. А прямо здесь, между нами, тишина, пока я сверлю отца глазами, а он выглядит… непробиваемо.

В трех шагах останавливается Мортен.

– Ладно, – сдаюсь я, когда через пару секунд понимаю, что мне не выиграть эти гляделки, и шансов еще меньше, чем наверху с Мортеном. У мужчин в этой семье, похоже, какие-то сверхспособности по части уверенных взглядов.

Опустив глаза, я резко поворачиваюсь и сама нахожу дверь в кинозал, а Мортен придерживает ее, проскальзывая внутрь следом за мной.

После мультика время ускоряется. Хеннинг приходит за детьми сам, и не один – знакомит меня с Ольгой. Моя тетя оказывается ослепительной женщиной, на вид чуть старше меня – стройная, красивая, полная чувства собственного достоинства.

Мортен, который просидел весь мультик в трех рядах от меня, не приближается, но и не исчезает из виду. Детей видимо-невидимо – были бы одногодки, набрался бы целый школьный класс. Их всех приглашают в зал и распределяют на группы по возрастам, а взрослые делятся сами.

Попадаю в группу старших детей вместе с Мортеном, и мы с ними играем в нечто вроде активити, разбившись на две команды – только без игральной доски и рисования. С нами в команде играют Артем и Лиссен, и оба ведут себя очень дружелюбно и открыто, изучая меня с явным любопытством, немного даже флиртуют – но тут же отворачиваются, когда приближается Хеннинг.

Дети помладше, как я понимаю, тоже играют со взрослыми в похожее, только в упрощенной версии. Зал наполняется смехом, азартными криками и раскрасневшимися лицами. Аглая, насколько я могу судить, в полном восторге. Пару раз, скосив взгляд на группу младших, я ищу Баламута, и вижу, что он тоже веселится вовсю, поминутно заливаясь смехом.

Хеннинг переходит от одной группы к другой, общаясь со всеми детьми поровну. И я не могу не обратить внимание на то, как уважительно все дети и взрослые обращаются к нему – словно считают его королем этого пространства.

«Я – главный», – сказал он мне, и теперь я вижу это собственными глазами. Но все еще не могу понять, какие отношения связывали всех этих людей и его? Мортен сказал – семья, но в зале уже человек восемьдесят. Это что-то вроде итальянской мафии?

Часа через полтора детям предлагают продолжить игру самим, а взрослым накрывают чай и десерт. Хеннинг усаживает меня рядом с собой и настаивает, чтобы я полноценно поела, наверстывая пропущенный ужин.

Мортен, к счастью, уходит за другой стол с друзьями – за нашим сидит только Ольга, Марат и Тимофей, и они говорят между собой только о детях – маленьких и взрослых. Мне задают несколько вежливых вопросов про Аглаю и Баламута, потом мы обсуждаем самые смешные моменты сегодняшней игры и снова смеемся. Вопреки моим опасением, все общение легкое и приятное – меня принимают как свою, и никто не задается вопросом, кто я вообще такая.