Ты, которому можно все

Наташина воля последние годы их брака была в том, чтобы все время смотреть в сторону.

Она слушала его вполуха, когда он рассказывал о чем-то важном. Она всегда смотрела не туда, куда он, когда они шли по улице – словно нарочно, абсолютно в противоположном направлении. Это было так буквально, что могло бы служить отличной метафорой для их отношений.

Стоило ему заинтересоваться чем-то, как Наташа ускоряла шаг. Стоило ему заторопиться, как она резко останавливалась. Как вкопанная. И тут же выяснялось, что ей нужно срочно найти что-то в сумке или посетить магазин, попавшийся по дороге. Они почти никогда не шли в ногу.

Михаил понятия не имел, сколько у него терпения, пока она не начала себя так вести. Он понятия не имел, насколько любил жену и как дороги для него были их отношения. В последний год он сделал буквально все, чтобы она не уходила. И этим, как выяснилось позже, только ускорил развод.

Наташа ушла от него к мужчине совершенно другого типа – к своему начальнику с работы. Миша видел его пару раз на корпоративах, когда составлял ей компанию. То был неимоверно пафосный, на его взгляд, тип, который нес себя по жизни с подчеркнутым до смешного достоинством, одевался как попугай и постоянно привлекал к себе внимание заумными рассуждениями и грубоватыми шутками в адрес самых беззащитных – официантов, сотрудников нижнего звена, уборщиц и танцовщиц.

Правда, некоторым женщинам это почему-то нравилось. И Миша не сразу понял, что его жена – в их числе.

Было ясно, что этот павлин будет плохо с ней обращаться. Он знал, что через год-два она захочет вернуться. Он был уверен в этом также, как в том, что его зовут Михаилом, что он – подполковник полиции, и в том, что его брак, как и карьера, зашли куда-то совершенно не туда.

В итоге он ошибся только с расчетами – Наташа захотела вернуться не через год, а уже через три месяца. Но все, что он мог для нее сделать – это дать ей денег на съем квартиры. Когда она расплакалась, он понял, что больше не любит эту женщину.

Но жалеть ее оказалось не намного легче. Возможно, потому, что вместе с ней он жалел и себя. Или потому, что он в этот момент совсем, совсем себе не нравился.

Миша досконально помнил тот момент, когда впервые шлепнул женщину ради собственного удовольствия. Не легонько во время секса, как он шлепал жену. А сильно. В первый раз это было ошеломляюще сильно. Нижняя громко вскрикнула и вздрогнула. Миша мгновенно вспотел. Макс, стоявший рядом, рассмеялся и сказал: «Еще».

С Максом они познакомились, когда Михаил опрашивал его как свидетеля по уголовному делу. Во дворе, где находился клуб, подрались подростки, одного в результате увезли в реанимацию. Владелец «Сабспейса», правда, ничего особенного не видел – он выходил из клуба, когда драка уже была закончена, а дворники вызвали полицию. Поэтому в разговоре Миша ничего не узнал про драку, зато многое – про БДСМ-клуб.

И Макс, очень быстро сообразивший, что расспросы к делу отношения не имеют, спокойно улыбнулся и дал визитку:

– Заходите в пятницу, Михаил. У меня будет урок для новичков, если пожелаете.

Он был уверен, что не зайдет. Но как-то так сложилось, что именно в ту пятницу Миша освободился пораньше – времени хватило даже заехать домой переодеться и спокойно добраться до клуба к десяти.

В результате он втянулся очень быстро. И понял, чего ему не хватало всю жизнь, чего он хотел в сексе все эти годы. Почему иногда бывало так скучно, откуда приходило ощущение, что не всегда, когда он трахается, он может насытиться по-настоящему.

Он изголодался, и первое время ему нужны были они все. Много женщин. Много разных. Стоящих перед ним на коленях, с готовностью подставляющих попки под его ладонь. С готовностью открывающих ротики – нежные, горячие. Чаще неумелые, чем опытные, но это тоже по-своему возбуждало.

Доверие, нежность, вскрики от боли, слезки – все это кормило и насыщало его. Миша не умел долго быть жестким.

Он играл самозабвенно, но его сердце таяло, когда они плакали или умоляли. Он с готовностью давал им то, в чем они нуждались – сначала по попе, потом тепло, ласку, заботу. Утешающие объятия, поглаживания по голове, нежные поцелуи, внимание. Но лишь на один вечер.

Он рад был стать для них разнообразием. Для тех, у кого уже был партнер – и с такими женщинами он чувствовал себя спокойнее, чем со всеми прочими. С такими, как Лиза. С теми, кто не претендует на его сердце, с теми, кто не мечтает выйти за него замуж. И не влюбляется.

Эта нижняя была другой, и она ворвалась в его жизнь как-то слишком внезапно, размышлял Михаил, собираясь в клуб. Обычно он не спал с девушками, которые признавались ему в любви. Такое случалось и раньше, ведь он был на виду, все время в компании владельцев клуба, в числе немногих мастеров.

Да, у всех периодически сносит крышу – но он предпочитал иметь дело с женщинами в адекватном состоянии. Женщина в своем уме точно не влюбится в такого, как он.

Как же получается, что сейчас он собирается на свидание с той, которая явно не в себе? Любит она его, как же.

Все началось с того, что она здорово разозлила его пару недель назад. Вышла на аукцион, заинтересовала, а потом кинула. Он был в бешенстве. Особенно бесило то, сколько он собирался выложить за этот лот, за эту парочку красивых грудок и соблазнительный ротик. Ведь ничего особенного в ней не было… и все же он торговался, и готов был даже на то, что девушка немножко пойдет на попятную. Он бы понял, если бы она немного испугалась, поставила парочку дополнительных ограничений.

Но он совершенно не ожидал, что она полностью изменится в лице, едва Ник представит ей победителя. И сразу наотрез откажется от сделки, без объяснений.

Она даже не потрудилась имитировать внезапный приступ головной боли или диареи… просто покраснела до ушей, принесла извинения администрации клуба за нарушение правил. А затем безропотно приняла публичную порку от Ника в наказание и возместила всю плату. Невероятная глупость. Это было больно для нее во всех отношениях: и физически, и финансово, и морально.

И все же она это сделала, лишь бы не играть с ним. Даже не попыталась договориться о чем-либо, хотя не знала его. Совсем. Он что, самый неприятный мужчина в клубе?

Невероятное хамство. Эта нижняя оскорбила его до глубины души у всех на виду. А вчера, как ни в чем не бывало, пришла в клуб и подошла к нему в лаунж-зоне, пока он наслаждался первым коктейлем, неспешным осматриванием зала и ленивыми размышлениями: с кем бы поиграть?

– Мастер, я могу поговорить с вами? – спросила она еле слышно, глядя в пол. Миша молча воззрился на нахалку, подозревая, что на его лице все же что-то дрогнуло, как он ни старался себя контролировать.

Его глаза непроизвольно сузились, пока он подавлял вспышку гнева:

– Вообще-то…

– Пожалуйста.

Девушка опустилась перед ним на колени, демонстрируя вид, полный раскаяния и смирения, и этим ввела его в замешательство. Обезоруженный, Михаил недовольно посмотрел на нее. Оттолкнуть ее? Уйти?

– Что надо? – буркнул он после трехсекундного замешательства.

– Простите меня, мастер. Я не хотела вас оскорбить, – пробормотала она, глядя в пол.

– Прошло две недели, малыш. Я ждал извинений раньше. И, по правде, даже в этом случае толку от них ноль, – выпалил он, решившись высказать все, что думает, в открытую.

– Мастер, мне не следовало тянуть с этим, но…

– Тебе не следовало выставлять на аук этот лот, если ты не была готова, что кто-то купит.

– Я была готова.

Едва скрывая раздражение за бесстрастной маской доминанта, Михаил уставился на девушку. Она еще и спорила – безмерная наглость.

Но на ее опущенных ресницах дрожали слезы, а тело слегка подрагивало от негативных эмоций.

– Значит, ты не была готова ко всему, верно? – процедил он.

– Я…

Девушка всхлипнула, и он, поморщившись, протянул ей салфетку:

– Ну, хватит. У меня нет столько терпения. Уходи.

– Мастер, пожалуйста… я не появлялась в клубе две недели, потому что у меня вся задница была исполосована и… позвольте мне объяснить, пожалуйста.

Михаил молча отвернулся с тяжелым вздохом, но дал понять, что все еще слушает. Оскорбленная гордость боролась в нем с сочувствием. Ей и правда здорово досталось от Ника. Вряд ли она этого хотела, и уж точно она этим не наслаждалась. Он досмотрел всю сцену до конца, и готов был поклясться, что ее слезы в финале не имели ничего общего со слезами мазохистов, которые наслаждаются бурей эмоций.

Иногда ему казалось, что главные мастера клуба все-таки нарушают правила добровольности, надавливая на слабовольных нижних. По правде, он почему-то злился на Ника за эту сцену, хотя должен был быть благодарен – его защищали, в конце концов.

– Вы мне нравились, с первого дня,? ? – тем временем выпалила девушка умоляющим голосом, словно что-то от него ждала. – Я просто не знала, как… мне было неловко. Я не знаю, как здесь флиртовать. Я надеялась, что вы сами подойдете, но… я понимаю, это было глупо.

Снова уставившись на нее, он на этот раз даже потерял контроль над лицом. К счастью, девушка не увидела его изумления, полностью поглощенная чувством стыда. Ее лицо было красным до ушей. И она явно с трудом сдерживала слезы, занимаясь самоуничижением.

– Я купил. Твой лот. На ауке. – С расстановкой сказал он, не скрывая нового прилива гнева на глупую нижнюю. – Что это значит, по-твоему?