Вампир Лестат

– Это все лирика, – ответил я. – Мы оба очень устали.

– Нет, это действительно так. Внутри тебя сияет почти ослепительный свет. А во мне есть только темнота. Иногда мне кажется, что такая же темнота завладела и тобой – там, в кабачке, когда ты задрожал и расплакался. Ты не был готов к этому, а потому оказался беспомощным перед нею. Я пытаюсь уберечь тебя от этой тьмы, потому что отчаянно нуждаюсь в том свете, который ты излучаешь, а тебе темнота не нужна.

– Ты просто безумец! – воскликнул я. – Если бы ты сам мог услышать свой голос, свою музыку, ту, которую, как ты утверждаешь, исполняешь для себя, то перестал бы видеть темноту. Поверь, Ники, ты непременно увидел бы свет! Унылый и безрадостный – согласен, но все же свет. А свет и красота существуют в тебе нераздельно и проявляются тысячами своих форм.

На следующий вечер наше представление имело особенно большой успех. Зрители живо реагировали на все происходящее на сцене, тем самым вдохновляя нас на все новые и новые трюки. Я проделал несколько новых танцевальных па, которые, как ни странно, на репетициях казались не особо удачными, а сейчас, во время спектакля, были восторженно приняты публикой. Ники великолепно исполнил одно из собственных сочинений.

Уже почти в самом конце представления я вдруг снова увидел таинственное лицо, заставившее меня испытать столь сильное потрясение, что я едва не сбился с мелодии и не забыл слова.

На какой-то миг мне показалось, что перед глазами все плывет, а голова идет кругом.

Когда мы с Ники остались наедине, я вынужден был рассказать ему об этом, о странном ощущении, будто я заснул прямо на сцене и увидел сон.

Поставив на узкую каминную полку стаканы с вином, мы сидели возле огня, и я заметил, что Никола выглядит все таким же усталым и удрученным, как и накануне.

Мне не хотелось расстраивать его еще больше, однако я не мог не рассказать ему о таинственном лице.

– А как он выглядел? – спросил Никола, протягивая к огню руки, чтобы согреть их.

В окне за его спиной я видел покрытые снегом городские крыши, и это зрелище заставило меня поежиться от холода. Меня угнетала тема нашей беседы.

– В этом-то и состоит весь ужас, – ответил я. – Я всегда вижу только лицо. Возможно, он одет во что-то черное – в плащ, может быть даже с капюшоном. Но это очень белое и абсолютно чистое лицо похоже скорее на маску. Черты его выделяются так резко, что кажется, будто они обведены черным контуром. Оно мелькает всего лишь на миг и при этом заметно светится. А когда я снова бросаю взгляд туда, где он только что стоял, лицо бесследно исчезает. Конечно, в моем рассказе все выглядит несколько преувеличенным. На самом деле все происходит как-то иначе, мягче, что ли… и его внешность… но все же…

Мой рассказ, похоже, потряс Никола ничуть не меньше, чем меня самого. Он не произнес ни слова, однако лицо его заметно смягчилось и утратило горькое выражение.

– Знаешь, – очень мягко и совершенно искренне заговорил он, – мне не хотелось бы тешить тебя напрасными надеждами, но, вполне возможно, ты и в самом деле видишь всего лишь маску. А что, если этот человек из «Комеди Франсез» и приходит сюда специально, чтобы посмотреть на твою игру?

Я лишь покачал головой:

– Хотелось бы мне, чтобы это было так. Но никто не наденет на себя такую маску. Расскажу тебе кое-что еще…

Он молча ждал, и я не сомневался, что дурные предчувствия в какой-то мере передались и ему. Он протянул руку и, взяв бутылку за горлышко, налил немного вина в мой стакан.

– Кем бы он ни был, ему известно о волках, – выпалил вдруг я.

– Известно о чем?!

– Ему известно о волках, – повторил я, но на этот раз не очень уверенно. Я словно вспоминал сон, который не в силах был забыть. – Он знает, что там, дома, я убил волков. Знает и то, что мой плащ подбит изнутри их мехом.

– О чем это ты? Ты что, разговаривал с ним?

– В том-то и дело, что нет! – воскликнул я. Все казалось мне таким неясным, смущало и тревожило меня. Я вновь почувствовал странное головокружение. – Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Я никогда не говорил с ним, даже близко к нему не подходил. И тем не менее ему все известно.

– Ах, Лестат, – с полной нежности улыбкой, откинувшись на скамье, воскликнул Никола, – в следующий раз тебе привидятся призраки! Никогда в жизни мне не приходилось встречать людей с таким богатым воображением, как у тебя!

– Никаких призраков нет, – тихо ответил я, раздувая огонь и подкладывая в него куски угля.

Никола стал вдруг серьезным:

– Так откуда же, черт возьми, мог он узнать о волках? И откуда ты…

– Я же говорю тебе – понятия не имею! – воскликнул я, потом замолчал и задумался, недовольный собой, потому что прекрасно понимал, как смехотворно и нелепо, должно быть, выгляжу во всей этой истории.

Потом мы еще долго сидели молча, тишину нарушало лишь потрескивание огня в камине, и в неподвижности комнаты пламя было единственным, что еще продолжало шевелиться. И тут откуда-то издалека до моего слуха отчетливо донеслись слова: «Убийца Волков». Словно их кто-то явственно произнес…

Но их никто не произносил.

Я взглянул на Ники и с ужасом понял, что его губы не шевелились. Кровь отхлынула от моего лица, и на этот раз я почувствовал не просто угрозу смерти, как это уже не раз случалось со мной по вечерам. Я ощутил нечто доселе мне совершенно незнакомое – страх.

Не веря ушам и не доверяя эмоциям, я продолжал молча сидеть, пока наконец Никола не обнял и не поцеловал меня.

– Пошли спать, – мягко сказал он.

Часть II

Наследство Магнуса

Глава 1

Было, должно быть, три часа ночи – сквозь сон до меня донесся звон церковных колоколов.

Как и все разумные обитатели Парижа, мы запирали двери на засов и закрывали на задвижку окно. Конечно, это было не слишком хорошо, поскольку комната отапливалась углем, но к нашему окну легко можно было пройти по крыше. Вот почему мы спали взаперти.

Мне снились волки. Я вновь очутился в горах, окруженный волками, и снова размахивал средневековой булавой. Потом я увидел, что волки мертвы, и сон мой стал более приятным, но мне еще предстояло проделать по глубокому снегу весь путь до дому. Где-то кричала и билась лошадь. Кобыла превратилась в полураздавленное на каменном полу насекомое.

«Убийца Волков», – тихо и протяжно произнес голос, в котором одновременно звучали призыв и уважение.

Я открыл глаза. А быть может, мне только показалось, что открыл. Кто-то был в комнате. Спиной к огню стояла, чуть склонившись, высокая фигура. Угли в камине еще не потухли, света от них было вполне достаточно, чтобы четко обозначить контуры нижней части фигуры, но голова и плечи тонули в темноте. Однако я догадался, что передо мной то же белое лицо, которое я видел в театре, и вдруг до меня дошло – ведь комната заперта, а рядом лежит Никола, и все равно, несмотря на это, прямо над нашей кроватью нависает фигура незнакомца.

До меня доносилось дыхание Никола, а перед моими глазами стояло белое лицо.

«Убийца Волков», – услышал я снова, но губы неизвестного при этом остались неподвижными. Лицо приблизилось ко мне, и я увидел, что это отнюдь не маска. Темные глаза… темные, почти черные, взгляд их внимателен и проницателен… белая кожа… и исходящий от нее жуткий запах, похожий на запах гниющей в сыром помещении одежды.

Мне показалось, что я вскочил. Или меня кто-то поднял. Как бы то ни было, но меньше чем через секунду я уже стоял на ногах. Остатки сна мгновенно улетучились, и я попятился к стене.

В руках у странного посетителя я увидел свой плащ. В тот момент я пожалел, что со мной нет моей шпаги и мушкетов. Они были спрятаны под кроватью. Существо набросило на меня плащ, и сквозь мех и бархат я почувствовал, как его пальцы вцепились в отвороты моей куртки.

Он оттащил меня от стены и швырнул через всю комнату. Я потерял равновесие и упал. Я звал на помощь Никола. «Ники! Ники!!!» – что есть мочи кричал я, стараясь его разбудить. И тут я заметил, что окно приоткрыто, и в ту же секунду услышал звон разлетающегося на тысячи осколков стекла и треск ломающейся деревянной рамы… Я летел вдоль аллеи на высоте шести этажей над землей…

Вопя от ужаса, я колотил руками тащившее меня существо и, извиваясь, пытался освободиться от красного плаща, в который был завернут.

Сначала мы летели высоко над крышами, а потом стали подниматься вдоль отвесной кирпичной стены еще выше. Все это время я беспомощно болтался в руках ужасного существа, пока наконец он не швырнул меня на твердую поверхность чего-то расположенного на огромной высоте.

С минуту я лежал, глядя на раскинувшийся перед моими глазами Париж, на белый снег, покрывающий городские крыши, на торчащие печные трубы, на высокие колокольни соборов и, казалось, на совсем близкое, низко нависшее надо мной небо. Потом я вскочил на ноги, споткнулся о красный плащ, но удержался и побежал. Подбежав к самому краю крыши, я глянул вниз и не увидел ничего, кроме пропасти глубиной в несколько сотен футов. Возле противоположного края меня ожидала точно такая же картина. Я едва не рухнул в бездну.

Задыхаясь от бега, я в отчаянии огляделся. Мы находились на самом верху какой-то квадратной башни не более пятидесяти футов шириной. Она была самой высокой во всей округе. Незнакомец стоял, не сводя с меня пристального взгляда, и я вдруг услышал его тихий хрипловатый смех, а потом тот же голос шепотом произнес:

– Убийца Волков.