Вампир Лестат

На лице его застыла улыбка, и оно превратилось в неподвижную маску из итальянской комедии, глядящую на меня с просцениума.

Я не выдержал и разрыдался как ребенок.

– Так, значит, на Небесах правит дьявол, а сами Небеса не что иное, как ад?! – восклицал я сквозь слезы. – Господи, не покидай меня, Господи!..

Я призывал на помощь всех святых, каких только знал и любил когда-то.

Он с силой ударил меня по щеке. Я рухнул на бок и едва не скатился с кровати. Комната закружилась перед глазами, а во рту появился резкий привкус вина.

И в ту же секунду я почувствовал, что его руки снова крепко сжали мне горло.

– Борись, борись, Убийца Волков! – произнес он. – Не отправляйся в ад без боя. Посмейся над Богом!

– Я не смеюсь над Богом! – возразил я.

Он вновь притянул меня к себе.

Я сопротивлялся, боролся с ним так, как никогда и ни с кем в своей жизни не боролся, даже с волками. Я отталкивал его, бил кулаками, вцеплялся ему в волосы. Однако с таким же успехом я мог драться с ожившими горгульями в соборе, настолько он был силен и могуществен.

Он только улыбался в ответ.

И вдруг лицо его потеряло всякое выражение. Мне показалось, что оно безмерно вытянулось. Щеки ввалились, глаза широко распахнулись и приняли странно удивленное выражение, рот приоткрылся, нижняя губа при этом сжалась, и я увидел его клыки…

– Будь ты проклят, проклят, проклят! – буквально ревел я.

Но он притягивал меня к себе все ближе и ближе, пока наконец его зубы не вонзились в мое тело.

«Нет, только не сейчас, – яростно и неистово уговаривал я себя, – только не сейчас. Я не почувствую это. Буду сопротивляться и устою. На этот раз я буду бороться за свою душу».

Однако это стало происходить со мной снова.

Приятное, сладостное ощущение… кажется, весь мир отодвинулся от меня очень далеко, а этот человек, отвратительный и гадкий, как будто находится где-то вне меня, словно спрятанное под стеклом насекомое, которое не вызывает у нас отвращения, потому что мы понимаем, что оно не может прикоснуться к нам… удары гонга… неповторимое удовольствие… и наконец я исчезаю… растворяюсь… Я перестаю ощущать свое тело и испытываю поистине неземное наслаждение. Оно охватывает меня целиком… И я проваливаюсь в царство волшебных снов…

Я увидел подземелье, отвратительное и зловонное место. Из узкой и глубокой могилы поднимается белая фигура вампира, закованного в цепи. Над ним склоняется похитившее меня чудовище… Во сне я знаю, что его имя Магнус и пока еще он обыкновенный смертный, великий алхимик. Мне известно также, что в этот решающий для его эксперимента час, как раз перед наступлением сумерек, он сам откопал и связал спящего вампира.

И вот теперь, когда свет на небесах угас, Магнус пил волшебную и проклятую кровь своего беспомощного бессмертного пленника. Эта кровь сделает его одним из вечно живых мертвецов. Он вероломно похищал бессмертие, словно Прометей мрачного и темного мира, крадущий сияющий огонь. Эхом отражаясь от каменных стен, в темном подземелье слышится смех, и кажется, что это эхо проносится через века. Воздух наполнен могильным запахом. Состояние неизмеримого, безграничного экстаза постепенно ослабевает, сходит на нет.

Я лежал на соломе и плакал.

– Пожалуйста, пусть это длится вечно, – шептал я.

Я снова обрел собственное дыхание, руки Магнуса уже не сжимали меня, сны рассеялись… Я падал все ниже и ниже, черное звездное небо удалялось, постепенно превращаясь в усыпанную красноватыми блестками вуаль. Надо же, подумал я, а мне показалось, что небо… настоящее.

В комнате повеяло зимним холодом. Я чувствовал слезы на своем лице. Меня мучила страшная жажда.

Откуда-то издалека, сверху, спокойно опустив руки, на меня смотрел Магнус.

Я попытался шевельнуться. Я умирал от жажды, и мне казалось, что все тело мое иссохло.

– Ты умираешь, Убийца Волков, – сказал мне Магнус. – В твоих прекрасных голубых глазах гаснет свет – так бывает, когда заканчивается летний день…

– Нет, прошу вас…

Жажда стала невыносимой. Выгнувшись, я жадно хватал воздух открытым ртом. Вот он… наконец… предсмертный ужас… вот какова она – смерть…

– Моли об этом, дитя, – ответил он, и лицо его перестало быть похожим на усмехающуюся маску, напротив, на нем было написано искреннее сострадание. В тот миг он казался почти нормальным человеком, состарившимся самым естественным образом. – Моли – и ты все получишь.

– Помогите… пожалуйста… – молил я, а перед глазами стояли потоки воды, стекающие с гор, все горные реки, которые я видел в детстве.

– Я дам тебе самую лучшую воду из всех существующих на свете вод, – прошептал он мне в самое ухо, и я вдруг заметил, что его лицо утратило неестественную белизну.

Он был просто стариком с нормальной человеческой внешностью, который с печальным видом сидел возле меня.

Но едва я снова увидел его улыбку, его заинтересованный взгляд из-под седых бровей, я понял, что это не так. В нем не было ничего человеческого. Передо мной сидело все то же древнее чудовище, только напившееся моей крови!

– Самое лучшее в мире вино… – едва слышно произнес он. – Это моя Плоть и моя Кровь!

При этих словах руки его снова обвились вокруг моего тела. Он прижал меня к себе, и я ощутил исходящее от него горячее тепло, – казалось, он был полон не моей крови, а любви ко мне.

– Попроси это у меня, Убийца Волков, и ты будешь жить вечно, – шепнул он, но голос его звучал устало и странно безжизненно, а взгляд был горестным и каким-то отстраненным.

Собственное тело казалось мне очень тяжелым и непослушным, но я почувствовал, что голова моя слегка повернулась. Нет, я не стану просить. Умру, но не попрошу ни о чем. Меня охватило отчаяние, ибо впереди меня ждет именно то, чего я больше всего боялся, – пустота смерти… И все же я сказал: «Нет». Несмотря на переполнявший меня ужас, я ответил: «Нет». Я не склонюсь ни перед хаосом, ни перед ужасом. И снова я сказал: «Нет».

– Жизнь, которая будет продолжаться вечно… – услышал я его шепот.

Голова моя упала ему на плечо.

– Упрямый Убийца Волков! – Мягкими теплыми губами он коснулся моей шеи.

– Нет, не упрямый, – прошептал я очень тихо, не зная даже, слышит ли он меня. – Смелый, но не упрямый.

Все слова казались теперь бессмысленными. Что толку было в моем тщеславии? Что вообще имело сейчас значение? Но слово «упрямый» показалось мне таким тривиальным, таким грубым…

Приподняв мою голову и удерживая ее правой рукой, острыми ногтями левой он расцарапал себе горло.

Я съежился от ужаса, но он прижал мое лицо к ране и приказал:

– Пей!

Я услышал собственный крик, но он замер где-то внутри меня. И в то же мгновение сочившаяся из раны кровь коснулась моих пересохших полуоткрытых губ.

Мучительная жажда достигла предела… я коснулся языком кровавой полоски… и буквально утонул в море восхитительных ощущений. Рот мой сам собой открылся шире, и губы сомкнулись на ране. Я с силой втягивал в себя фонтанирующий поток и сознавал, что получил сейчас возможность утолить жажду так полно, как мне не приходилось утолять ее никогда в жизни.

Кровь все текла и текла, и уходило и растворялось не только ощущение жгучей жажды, находили удовлетворение все мои желания и стремления, исчезали ощущение голода и сознание собственной ничтожности, все горестные мысли, когда-либо мучившие меня.

Я прижался к нему еще крепче. Я чувствовал, как струится в горло кровь. Я ощущал нежное прикосновение его головы и крепость его объятий.

Я приник к нему с такой силой, что чувствовал каждый изгиб его тела, каждый сосуд, каждую кость и каждое сухожилие. Я знал его всего целиком. Меня охватывало приятное оцепенение, сквозь которое прорывались восхитительные ощущения, вызывавшие покалывание и звон в ушах, усиливавшие мой восторг до такой степени, что я почти воочию видел то, что чувствовал.