Чужие и народ. История русских от Рюрика до Путина

Чужие и народ. История русских от Рюрика до Путина
Эрик Форд

Русская история
«Пожалуй, нигде в мире не говорили так много о враждебном окружении страны, как в России, – пишет Эрик Форд, историк и публицист, много работ посвятивший российской теме. – Со времен Московского царства и до нашего времени здесь вновь и вновь говорят о «чужих», готовых растерзать страну и уничтожить ее. Каждое вражеское нашествие служит дополнительным подкреплением этого тезиса, каждое внутреннее потрясение объясняется влиянием враждебных России сил. В книге, которую вы собираетесь прочитать, сделана попытка объективно разобраться, кто были истинные «чужие», терзающие Россию».

Для ответа на этот вопрос автор использует большое количество фактов, показывает различные исторические эпохи: перед читателем предстанут такие государственные деятели, как Иван Грозный, Петр I, Екатерина II, Николай I, Николай II, Ленин, Сталин и другие. Точка зрения автора вызовет, вероятно, определенные возражения у российских читателей, ведь он рассматривает события, исходя из западной парадигмы исторического развития. Его книгу нельзя рассматривать как истину в последней инстанции, это, скорее, материал для полемики.

Эрик Форд

Чужие и народ. История русских от Рюрика до Путина

© Перевод с английского

© ООО «Издательство Родина», 2022

Предисловие

Я был в сомнениях, надо ли мне переиздать мою книгу шестилетней давности. За это время обстановка в России сильно изменилась и, увы, не в лучшую сторону. Политический режим Путина окончательно превратился в диктатуру; ничем и никем не сдерживаемый верховный правитель в 2022 году вторгся в соседнюю независимую страну – в Украину. Под страхом уголовного наказания это вторжение следовало называть «специальной операцией». Сомнения в правильности официальной политики также приравняются к преступлению.

В соответствующем духе пересматривается вся история России: представители официозной науки говорят о том, что российская история преднамеренно искажена «агентами Запада» и требуют очистить учебники от «клеветнических фактов». Пример такой атаки на историю подает сам Путин, неоднократно высказывавший собственные версии различных исторических событий. Следует отметить, что несмотря на запрет любых проявлений фашистской идеологии в России, президент страны чтит и часто цитирует профашистского философа Ивана Ильина. Этот мыслитель в 1922 году на знаменитом «философском пароходе» отправился в эмиграцию, где стал главным идеологом крайне правой организации белых эмигрантов «Русский Обще-Воинский союз» (РОВС).

В 2005 году останки Ивана Ильина были привезены в Россию, а четыре года спустя Путин поставил Ильину новое надгробие за свой счет.

Владислав Сурков, серый кардинал Кремля, который был особенно влиятельным в 2000-х и управлял российской политикой за кулисами, также высоко ценил Ильина. Кремлевская администрация при Суркове подарила губернаторам и членам правящей партии «Единая Россия» книги, рекомендованные для чтения, в том числе «Наши задачи» Ивана Ильина.

Между тем, Ильин является одним из самых известных апологетов фашизма. Еще в 1926 году он написал «Письма о фашизме», в которых восхвалялся вождь итальянских фашистов Бенито Муссолини: «Его политика пластична, рельефна: она состоит из личных поступков, ярких, законченных, самобытных и часто со стороны – неожиданных; но эти личные поступки всегда суть в то же время деяния руководимых им масс, и притом организованные, и на ходу все еще организующиеся, деяния… Им руководит скрытый, но внутренне жгущий его, хотя и смутно осязаемый им идеал, – волевой миф, который может однажды стать реальнее самой действительности».

Ильин одобрительно отзывался о программном сочинении Муссолини «Доктрина фашизма»; читал он и «Мою борьбу» Адольфа Гитлера, а после прихода Гитлера к власти Ильин написал статью «Национал-социализм. Новый дух», в которой оправдывал как националистические «эксцессы», так и идею нацизма вообще: «Европа не понимает национал-социалистического движения. Не понимает и боится. И от страха не понимает еще больше. И чем больше не понимает, тем больше верит всем отрицательным слухам, всем россказням «очевидцев», всем пугающим предсказателям…

Я категорически отказываюсь расценивать события в Германии с точки зрения немецких евреев, урезанных в их публичной правоспособности, в связи с этим пострадавших материально или даже покинувших страну. Я понимаю их душевное состояние; но не могу превратить его в критерий добра и зла, особенно при оценке и изучении таких явлений мирового значения как германский национал-социализм.

Я отказываюсь судить о движении германского национал-социализма по тем эксцессам борьбы, отдельным столкновениям или временным преувеличениям, которые выдвигаются и подчеркиваются его врагами»

Понятно, что Ильин был противником демократии. Его идеал – «солидаризм» нации на основе «здорового национально-патриотического чувства», а идеальная форма правления – открытая и прямая диктатура «вождя нации». При установлении такого режима возможен период хаоса и массовых волнений, но, как пишет Ильин, «национальная диктатура, опирающаяся на верные войсковые части и быстро выделяющая из народа наверх кадры трезвых и честных патриотов, сможет сократить период самочинной мести, бесчинной расправы и соответствующего нового разрушения».

Свои идеологические разработки Ильин подкреплял практической деятельностью: он обосновал сотрудничество ІІ отдела РОВС во главе с генералом А. А. фон Лампе с фашистской властью в Германии. Ильин несет определенную ответственность за карательные действия «Русского охранного корпуса» на Балканах против югославских партизан; также Ильин поддерживал «Русскую освободительную армию» (РОА) бывшего советского генерала Андрея Власова, сдавшегося в плен во время войны и перешедшего на службу к Гитлеру.

Даже после окончания Второй мировой войны и трибунала в Нюрнберге над нацистскими преступниками Ильин, признавая злодеяния нацистов на оккупированных территориях, сохранял верность идеям фашизма: «Выступая против левого тоталитаризма, фашизм был прав, поскольку искал справедливых социально-политических реформ. Эти поиски могли быть удачны и неудачны: разрешать такие проблемы трудно, и первые попытки могли и не иметь успеха. Но встретить волну социалистического психоза – социальными и, следовательно, противо-социалистическими мерами – было необходимо».

До самой своей смерти Ильин распространял статьи с грифом «только для единомышленников», в которых писал о возрождении фашизма, но советовал отказаться от использования термина «фашизм», вызывающего плохие ассоциации в новую историческую эпоху.

* * *

Понятно, что пересмотр российской истории в «духе Ильина» создаст, мягко сказать, своеобразную ее картину. Исходя из этого, я посчитал, что переиздание моей книги будет, все-таки, полезным, несмотря на ее некоторую старость. Для модернизации я прибавил кое-какие отдельные материалы, что, надеюсь, приблизит книгу к настоящему времени.

Осталось сообщить о судьбе моего Вергилия по кругам российской истории – Елены. Она оказала мне большую помощь в написании, и беседы с ней приведены в книге.

Как многие представители российской интеллигенции, Елена была вынуждена покинуть страну в последнее время. Возможно, мы являемся свидетелями очередного исхода лучших людей из России, и историки будущего оценят, конечно, влияние этого факта на крутом повороте российского пути развития.

Введение

Чем является человек для государства – целью или средством? Пожалуй, это главный вопрос, определяющий особенности той или иной страны. Арнольд Тойнби писал в свое время («Война и цивилизация»), имея в виду «универсальное», иначе говоря, тоталитарное государство:

«Существует факт веры в бессмертие универсальных государств, веры, которая переживает века и тысячелетия, когда на то нет, казалось бы, никаких оснований. Каковы причины этого феномена, столь странного на первый взгляд?

Одна из явных причин заключена в силе личного обаяния, производимого основателями универсальных государств и их последователями. Причем, как правило, эти впечатления передаются последующим поколениям с сильными преувеличениями, превращаясь в легенду.

Другая причина устойчивости веры в бессмертие универсальных государств – впечатляющая грандиозность самого учреждения. Эта грандиозность вырастает из смутного времени и символизирует оживление распадающегося общества, поэтому она и завоевывает сердца людей.

Третья причина – тоталитарность, всеобъемлющий характер универсального государства. В политическом плане универсальное государство – высшее выражение чувства единства, которое является психологическим продуктом процесса социального распада. Универсальное государство устанавливается основоположниками и воспринимается подданными как панацея от бед смутного времени».

Для России это характерно в наибольшей степени. Ее история состоит из постоянно повторяющихся периодов «смутного времени», единственным спасением от которого казалось тоталитарное государство. Оно воспринималось как панацея от всех бед, во имя него русские готовы были терпеть любые лишения, идти на самопожертвование. Государство очень быстро осознало это и начало использовать такие черты национального характера в своих интересах. Известное высказывание Сталина о том, что люди – всего лишь винтики в государственном механизме, точно отражало реалии русского мира. В то время как на Западе шла непрерывная и успешная борьба за благополучие каждого конкретного человека, в России высшей целью существования считалось укрепление государственной машины. В результате, как отмечают многие исследователи, государство своими политическими амбициями и военными потребностями деформирует естественное развитие экономики и общества. Известный историк Василий Ключевский писал, что на протяжении русской истории «внешнее территориальное расширение государства идет в обратно пропорциональном отношении к развитию внутренней свободы народа».

Одним из способов доказать необходимость тоталитарного государства и, соответственно, ограничения свободы народа было постоянное напоминание о внешних угрозах. Пожалуй, нигде в мире не говорили так много о враждебном окружении страны, как в России. Со времен Московского царства и до нашего времени здесь вновь и вновь реанимируется тезис о «чужих» и «хищниках», готовых растерзать страну и уничтожить ее. Каждое вражеское нашествие служит дополнительным подкреплением этого тезиса, каждое внутреннее потрясение объясняется влиянием враждебных России сил. Между тем беспристрастный анализ хода мировой истории показывает, что Россия вовсе не была исключением из общего правила. Как отмечал все тот же Тойнби, любое государство в своем развитии вынуждено было постоянно отвечать на вызовы и угрозы внешнего мира, а также решать неизбежные внутренние проблемы.

В книге, которую вы собираетесь прочитать, сделана попытка объективно разобраться, кто были истинные «чужие» и «хищники», терзающие Россию, и были ли оправданы ограничение свободы народа и забвение прав личности борьбой за выживание страны. В конечном счете именно в этом заключается ответ на вопрос, чем является человек для государства – целью или средством.

Для написания книги использовались в основном труды российских исследователей, чтобы не возникло подозрение в ее «западном заказе» – утверждение, столь популярное ныне в России. Что касается самого автора, он всегда считал и будет считать русский народ одним из величайших на земле; народ, подаривший миру Толстого, Чехова, Чайковского, Рахманинова, Репина, Серова и десятки других светочей мировой культуры, не может не быть великим.

От Рюрика до Александра Невского

Ядовитый парадокс истории заключается в том, что русские начинали свою историю как раз в качестве «хищников» и «чужих». Предки русских – славяне – появились на юго-восточных окраинах Европы довольно поздно, в V–VI веках после Р.Х., и сразу начали хищнические набеги на земли Византийской империи. Славяне стали сущим проклятием Византии, – разорения, которые они наносили ей, сопоставимы с разорением Западной Римской империи германцами и гуннами.

Когда образовалась Киевская Русь, ее князья продолжали совершать походы на византийские земли, то есть грабить, насиловать, убивать местных жителей, и эта традиция сохранялась до XI века, потому что даже после принятия христианства русские продолжали вторгаться в причерноморские области, принадлежащие Византии. Удивительно, что эти кровавые и жестокие набеги подаются в русских учебниках истории как славная страница прошлого России, а князь Святослав, всю жизнь проведший в завоевательных походах, является положительным героем.

Следует отметить также, что территория, на которой поселились русские, им не принадлежала: до них тут жили финно-угорские племена, бесцеремонно оттесненные или ассимилированные пришельцами. Большинство топонимов на географической карте центральной России имеют финское происхождение, даже название русской столицы – Москва – финское.

Впрочем, русским тоже приходилось страдать от «хищников»: находясь у границ Великой степи, тянущейся на тысячи миль до самого Китая, они постоянно подвергались нашествиям азиатских кочевников; был период, когда русские земли были покорены Хазарским каганатом и входили в его состав.

«Нашествие чужих» проявлялось и в походах викингов (русские называли их «варягами») – они быстро взяли под свой контроль важнейший торговый путь от Балтийского до Черного моря, проходивший через Русь. Закончилось все тем, что викинги полностью подчинили себе русские земли, основали здесь свою династию и создали государство. Эта династия, ведущая свое начало от полулегендарного Рюрика, правила Россией на протяжении более семи веков. Примечательно, что в русском языке слово «русские» – прилагательное, а не существительное, в то время, как обозначения других национальностей – существительные. Видимо, это отражает восприятие древними русскими себя как принадлежащими викингам, одно из имен которых было «роусь» или «русь», что дало название всему государству и его жителям. Таким образом, слово «русские» отвечает на вопрос «вы чьи?», а не «вы кто?»

В этом заключен особый смысл русской ментальности. Как писал знаменитый философ Николай Бердяев, в русских заложен некий «соблазн покорности», – по словам Бердяева, «вечно бабье в русской душе». В статье с аналогичным названием он пишет:

«Русские отдаются соблазну пассивности, покорности, рабству у национальной стихии, женственной религиозности. Огромной силе, силе национальной стихии, земли не противостоит мужественный, светоносный и твердый дух, который призван овладеть стихиями. Отсюда рождается опасность шовинизма, бахвальство снаружи и рабье смиренье внутри… Великая беда русской души – в женственной пассивности, переходящей в «бабье», в недостатке мужественности, в склонности к браку с чужим и чуждым мужем».

«В основе русской истории лежит знаменательная легенда о призвании варягов-иностранцев для управления русской землей, так как «земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет», – продолжает Бердяев. – Как характерно это для роковой неспособности и нежелания русского народа самому устраивать порядок в своей земле! Русский народ не хочет быть мужественным строителем, его природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, он всегда ждет жениха, мужа, властелина. Россия – земля покорная, женственная. Пассивная, рецептивная женственность в отношении к государственной власти – так характерна для русского народа и для русской истории. Нет пределов смиренному терпению многострадального русского народа».

Для русских, однако, крайне обидно, что их государство создано «чужими», поэтому в российской историографии можно проследить постоянные попытки объявить Рюрика славянином, однако в этом, как ни странно, виноваты и немецкие историки. В XVIII–XIX веках они разработали так называемую «норманнскую теорию», которая утверждала полное превосходство немцев над русскими, – в том числе из-за того, что русские якобы не способны были даже создать государство без помощи викингов-норманнов.

«Норманнская теория» всегда служила оправданием экспансионистских германских планов в отношении России, так что русским волей-неволей приходилось ее опровергать, прибегая даже к таким сомнительным с точки зрения исторической правды аргументам, что Рюрик был не норманном, а славянином.

Впрочем, дело не только в этом: поздно появившиеся на подмостках сцены мировой истории, вынужденные жить на окраине европейской цивилизации, а затем надолго отрезанные от нее и задержавшиеся в своем развитии русские чрезвычайно болезненно относятся ко всему, что хоть как-то умаляет их страну и нацию. То, к чему французы, например, отнеслись бы с юмором и посмеялись, поскольку непоколебимо уверены, что Франция – лучшая страна в мире, а французский народ – наилучший их всех народов, и поколебать эту уверенность не может ничто, – русские воспринимают как оскорбление. Для того чтобы преодолеть эту подростковую обидчивость и обрести уверенность, русским надо перестать чувствовать себя ущемленными, но как раз этого не хочет русская власть. Ведь если русские действительно станут свободными, ей придется измениться или уйти.

* * *

Подлинное вторжение «чужих» русские испытали в начале XIII века, когда (в 1237 году) на Русь обрушились монгольские орды. За три года хан Батый, внук Чингисхана, покорил почти все русские земли, и более чем на двести лет Русь оказалась под монгольским игом.

Российский исследователь Борис Кагарлицкий в своей книге «Периферийная империя» так описывает монгольское вторжение на Русь: