Убийство ценою в жизнь

За свои тридцать четыре года на вид, и двести одиннадцать по паспорту, ему ещё не приходилось сталкиваться с подобным.

– Я настаиваю, чтобы вы временно покинули это помещение – требовательно повторил Дэвид, направляя указательный палец на дверь.

В ответ Маркус стряхнул воображаемую пыль с чёрных синтетических брюк, после чего вполне спокойно опустился в кресло.

Дэвид хотел что-то сказать и, судя по всему, в очень жёсткой форме, но его прервала Агата:

– Ладно. Слушай. Это срочно? Или подождёт до отеля?

– Какая разница. Я здесь главный, и я считаю необходимым именно сейчас…

– Дэвид? – чуть громче произнесла Агата.

Не сразу, но Дэвид ответил, едва отводя глаза от сидящего в кресле Маркуса, сохраняющего холодный вид:

– Подождёт.

– Вот и чудно. Просто мне бы не хотелось наблюдать за ссорой после такого классного шоу. Давайте не будем ругаться и портить друг другу настроение – вполне мягким голосом сказала Агата.

Продюсер покинул комнату с недовольным видом.

– А с вашим подходом ошибки исключены. Вы так дорожите своей репутацией? – спросила Агата, продолжая расправлять волосы, которые были так тщательно уложены стилистом. Теперь Маркус мог рассмотреть, что её волосы были чёрного цвета и тянулись почти до самых предплечий.

– Я долго занимаюсь этим – рассказывал Маркус, параллельно перекладывая из руки в руку Беретту и разглядывая очертания пистолета. – У меня ещё не было осечек. Среди моих клиентов были те, кого пытались убить люди, на которых бы никогда не подумали. Так что… я знаю, что делаю.

– Допустим, Дэвид меня захочет убить. Сейчас вы меня спасли. Но что ему помешает сделать это после того, как вы доведёте меня до номера?

– Это уже не моя забота. Я обеспечиваю вашу безопасность там, где я обязан делать это по условиям контракта.

Агата посмотрела на Маркуса через зеркало и спросила:

– И вас не будет мучить совесть?

– Нет.

– Так значит вам чуждо такое понятие, как сентиментальность?

– Можете поверить в обратное. Я потерял отца и мать в один день. Узнав об этом, я проливал слёзы не одну, и не две недели. И не был бы мой ген замороженным, я бы поседел за пару дней.

– Так почему же вы так холодны к возможной угрозе после истечения контракта?

Маркус обхватил рукоять Беретты и, не сводя глаз со спускового крючка, ответил:

– При моей работе приходится мириться с одной истиной: всех в этом мире спасти невозможно. Поэтому, если кто-то не в силах вечно избегать смерти, лучше просто принять всё как есть.

– Печально – подытожила Агата, снимая накладные ресницы.

К этому моменту она уже избавилась от помады и следов тонального крема. Наблюдая за этим, Маркус вдруг задался вопросом, который звучал весьма очевидно: зачем портить всякой косметикой такое смазливое личико?

9. ДЕТИ БОГА

«Вечная жизнь без старости».

«Предел мечтаний».

«Пик научного прогресса».

«Победа человека над природой».

«Переписаны законы мироздания».

И это далеко не все заголовки, которые вычитал из газет отец Авраам. Всю свою жизнь он посвятил служению Богу. Сколько отведено жить каждому – вопрос, на который не стоит искать ответа. Всевышний, и только Он, вправе решать, кому и сколько жить в этом мире.

Новое изобретение сумасшедшего учёного стало отправной точкой на пути тотального гниения человеческой души. Отец Авраам считал заморозку гена грехом, с которым невозможно сравнить даже убийство или прелюбодеяние. Желая избавиться от старости, люди окончательно отреклись от церкви. В них не осталось ничего святого.

Общество уже не устраивает то, какими нас создал Бог – говорил отец Авраам прихожанам. Вместо благодарности за дарованную жизнь, современный человек стремится к тому, чтобы переписать законы вселенной.

Когда по всему миру стали предупреждать о скором запрете на рождаемость, такая новость отца Авраама совсем не удивила. Он доживал шестьдесят первый год и нисколько не жалел о том, что старость настигла его, а суставы начинают беспокоить всё чаще. Так должно быть. Так было предопределено за долго до начала времён.

Теперь же слова отца Авраама для прихожан звучали куда более убедительными. Его мнение – как и мнение любого священника – воспринимали куда более серьёзно и здраво. Теперь все видели и понимали, что отказ от старости означал отказ от детей. Стоило ли жертвовать своим нерождённым потомством ради того, чтобы обрести вечную жизнь? Но слишком уж сильно затуманила человеческий разум «вакцина от старости» для того, чтобы люди стали отказываться от такого соблазна. И лишь немногие продолжали свято верить в то, что лучше уж встретить старость и болезни, но продолжить свой род и дать жизнь своим потомкам.

Вскоре свой протест против повсеместной заморозки генов старения начали выражать целые общественные массы по всему миру. Большая часть среди них были верующими, кто расценивал происходящее, как богохульство и высшую степень порочности. Со временем мирные акции протеста переросли в беспорядки. После нескольких недель стараний акции прекратились.

Со временем протест изменил свою форму. Все жители Севильи, кто не разделял идею жизни без старости, объединялись в единое сообщество и, проходя маршем по центральным улицам, демонстративно покидали пределы города и размещались в небольших посёлках, которые располагались достаточно далеко от пригорода. Вскоре день за днём похожую картину наблюдали по всему миру. Все протестующие покидали развитые мегаполисы и расселялись в небольших поселениях, которые начинали вымирать.

Спустя два десятилетия такие поселения начали называть отшельническими. Все они располагались вдали от городов. Власти официально не препятствовали их образу жизни. Для этого отшельников даже избавили от налоговых обязательств. Все отшельники были предоставлены сами себе. Их образ жизни во многом напоминал средневековый. Они возделывали поля и разводили скот. Разрастаясь численно, отшельники обустроили небольшие здания для обучения подрастающих отпрысков грамоте.

Нужда в одежде и лекарствах всё же заставляла отшельников иметь дело с городскими «homo-бессмертными». Жители мегаполисов заключали сделки с отшельниками. Они получали натуральные мясо и овощи (а не какую-нибудь там синтезированную имитацию того, что принято называть едой), а взамен вместо денег давали другие товары. Какими были эти товары, зависело от того, что требовалось отшельническому племени на момент совершения сделки. Это могли быть антибиотики, анальгезирующие лекарства, спирт, бинты, бутылочки для кормления младенцев, соль, хромированная посуда, кое-что из одежды, бумага, карандаши, восковые свечи, зажигалки.

Подобные сделки были рискованными для самих жителей мегаполисов. Официальная политика властей обозначала отшельнические племена, как свободно проживающих на территории страны, но для которых было запрещено пребывание на территориях, подчиняющихся юрисдикции страны, а какие-либо контакты с ними являются небезопасными для жизни и здоровья.

Вскоре многие племена на территории Европы стали испытывать проблемы с продовольствием. Особенно сильно это ощущалось зимой и в сезоны засухи, когда большая часть урожая сгорала. Многие жители мегаполисов, кто совершал постоянные контакты с отшельниками с целью обмена товарами, живыми не возвращались. Большинство становились жертвами грабежа жителями отшельнических деревень. После того, как контакты нелегальных предпринимателей с отшельниками прекратились, участились случаи нападения отшельников на товарные поезда и трейлеры. В качестве решения этой проблемы власти начали снабжать торговые поезда вооружённым сопровождением, а водителей большегрузов обязали передвигаться лишь колоннами не менее десяти автомобилей, которую должны были сопровождать по одному вооружённому охраннику на каждые три единицы транспорта.

Со временем стала набирать популярность «загородная охота», во время которой жители мегаполисов охотились на отшельников. За каждого убитого отшельника государство выплачивало солидные суммы.

После выхода статей о резком снижении грабежей товарных поездов и трейлеров начались слухи о том, что жители отшельнических деревень взялись за окраины пригородов. Жители спальных районов тотчас были преисполнены тревоги. Мысль о том, что нелегалы могут беспрепятственно вторгаться в город с целью грабежа, создавала обеспокоенную обстановку. Назначив ответственными за ликвидацию отшельников СЛИБРАГ, властям всё же удавалось пресекать такие попытки проникновения на городские склады и в супермаркеты, благодаря чему разговоры об отшельниках в мегаполисах превратились в банальные сказки.

10. ЭКЗОТИКА XXIII ВЕКА

Ганс и Марта Битц из Дюссельдорфа долгое время планировали эту поездку. Об этом мечтают многие европейцы. Уже никто не помнит, когда последний раз видел ребёнка, а уж время, когда сам был детворой – подавно. Чтобы не было скучно в пути, Ганс и Марта одели наушники и смотрели по двухмерной панели документальный фильм, в котором показывали, как в кино создают детских персонажей. Один из создателей фильма рассказывал о том, как дорого в нынешние времена нанять настоящего ребёнка для исполнения роли живьём. Поэтому, чтобы минимизировать расходы на съёмки фильма, съёмочная группа прибегает к использованию компьютерной графики через технологию захвата движений. К телу взрослого актёра крепят десятки различных датчиков, после чего он начинает двигаться. Анимированная копия на экране повторяет всё в точности за актёром. После того, как все движения и мимика записаны, начинается обработка анимированного персонажа на компьютере, чтобы сделать его более реалистичным. Следующей стадией становится озвучка. Озвучивает малолетнего персонажа тоже взрослый актёр. В последующем, при помощи акустических фильтров, звуковая дорожка искажается на компьютере. Голос становится менее зрелым, моментами даже писклявым. Те, кому довелось не так давно видеть и слышать настоящего ребёнка, обычно говорят, что голос не совсем реалистичен, но всё же это отличная альтернатива для экономии средств при запуске постановочного процесса.

Последние несколько десятилетий самыми кассовыми фильмами становятся те, где присутствует обилие детских персонажей. Неудивительно, что студии продолжают экспериментировать с жанровыми подходами. Одним из последних фильмов, который крутили в кинотеатрах, была чёрная комедия «Откинувшиеся сопляки», где группа детей в возрасте от десяти до двенадцати лет сбегают из приюта поздним вечером и устраивают серию жестоких убийств, проникая в жилые дома.

Теперь Ганс и Марта отправлялись на самолёте в Москву, откуда планируют прокатиться по нескольким городам России. В их графике значится целый список мероприятий.

В первый день они отправились на открытый урок в начальной школе. Школа. О том, что представляет из себя школа, большинство европейцев уже забыли, а смотреть как маленькие дети пытаются постичь смысл элементарных вещей, которые кажутся слишком естественными для того, чтобы этому учить, становится весьма увлекательным занятием. Среди доступных вариантов Ганс и Марта выбрали билеты на уроки первого класса. Это было большой удачей, поскольку на открытые уроки в первые классы стремятся попасть все туристы. Чем меньше возраст учащихся, тем дороже стоили билеты.

На входе в класс раздавали наушники, через которые поступал голос лингвиста, переводившего русскую речь учительницы и детей. Больше всего им запомнилось то, как семилетняя девочка долго не могла понять, почему два апельсина и одно яблоко дают в результате три фрукта, а не два. Так продолжалось до тех пор, пока учительница не убедила девочку в том, что яблоко – это тоже фрукт. Хотя ученица продолжала настаивать на том, что яблоко слишком невкусное для того, чтобы считаться фруктом.