Творец слез

– У тебя трясутся коленки. Ты не можешь даже стоять рядом со мной, ведь правда?

Я подавила желание протянуть руку, чтобы оттолкнуть его. Я почему-то точно знала, что не должна к нему прикасаться. Если бы я уперлась руками в его грудь, чтобы оттолкнуть, я сломала бы некую хрупкую защиту от него, и восстановить ее было бы невозможно.

Между нами пролегала невидимая граница. И глаза Ригеля всегда просили меня не переступать ее, не совершать ошибку.

– У тебя бешено колотится сердце, – продолжал он нашептывать. – Ты, случайно, не боишься меня, бабочка?

– Ригель, пожалуйста, прекрати это!

– О нет-нет, Ника, – тихо, с упреком проговорил он, цокнув языком, – это ты прекрати. Если будешь и дальше блеять, как беспомощная овечка, станет только хуже.

Не знаю, где я нашла силы оттолкнуть его. Секунду назад ядовитое дыхание Ригеля касалось моей кожи, а в следующий миг он уже стоял в паре шагов от меня и хмурился.

Но оказалось, это была не я… Что-то метнулось у ботинок Ригеля, вынудив его снова отступить. Два желтых глаза с рептильными зрачками сверкнули в тусклом вечернем свете.

Кот зашипел на Ригеля, прижав уши, потом молнией кинулся вниз по лестнице и чуть не сбил Анну на ступеньках.

– Клаус! – воскликнула она. – Ты меня когда-нибудь уронишь! Старый разбойник, ты наконец-то решил показаться?

Анна поднялась наверх и удивилась, обнаружив нас у ванной.

– Он всегда прячется в твоей комнате, Ригель! Любит отсиживаться под кроватью, которая…

Я не стала слушать дальше, а воспользовалась ситуацией, чтобы ускользнуть. Быстро заперлась в ванной, надеясь укрыться там от невыносимого взгляда, от мира, от всего. Я прислонилась лбом к двери, закрыла глаза и поняла, что у меня ничего не получается: он протиснулся в мои мысли и опять стоял передо мной, нашептывая что-то ужасное вкрадчивым голосом, обволакивая разрушительной аурой.

Я попыталась прогнать это видение, но оно мне не подчинялось.

Бороться было бесполезно, я чувствовала, что тону в его тумане.

Некоторые яды проникают тебе в душу и одурманивают. И от них нет противоядия.

Никакого.

Глава 6. Элементарная вежливость

В глазах того, у кого в душе весна, мир всегда утопает в цветах.

Ригель выбил меня из колеи. Два дня я не могла избавиться от гадкого ощущения, будто что-то ядовитое попало мне в кровь.

Порой мне казалось, что я знаю о нем все. А потом представляла многочисленные серые области на карте его личности и понимала, что ничегошеньки о нем не знаю.

Ригель был похож на вальяжного зверя с красивой шкурой, под которой скрывается дикий непредсказуемый нрав. Такой зверь опасен, поэтому другие животные не рискуют подходить к нему близко.

Он делал все, чтобы я не могла узнать его получше: когда я подходила слишком близко, Ригель кусал меня словами и рычал, чтобы я держала дистанцию, как в тот вечер на кухне. И когда потом возникали нелогичные и противоречивые ситуации, я не могла понять мотивов его поведения.

Он сбивал меня с толку, расстраивал меня. Как ни крути, Ригель – коварный человек, поэтому я решила, что правильнее всего прислушаться к предостережению и обходить его за километр.

Если не считать проблемы с Ригелем, то все, в общем-то, шло хорошо. Я обожала свою новую семью. Норман был трогательно неловким и добрым, а Анна все больше становилась похожа на приемную маму из моих детских снов, о которой я мечтала. Заботливая, проницательная, внимательная, она следила за тем, чтобы я, худая и бледная (не в пример сверстницам), была сыта и довольна жизнью. Я не привыкла к такому вниманию. Она вела себя как настоящая мать, и, даже если у меня не хватало смелости сказать ей об этом, я все больше привязывалась к ней, как будто она уже была «моей». Подросшая девочка, которая много лет назад мечтала обнять небо и найти кого-то, кто ее освободит, теперь смотрела на новую реальность зачарованными глазами.

Получится ли удержать это счастье?

Я много времени проводила за учебниками, решив быть прилежной ученицей и радовать Анну с Норманом. Как-то раз, долго просидев за учебниками, я вышла в коридор и увидела Клауса. Видимо, котику надоело прятаться. Я обрадовалась, потому что любила животных, общение с ними делало меня счастливой.

– Привет!

Клаус был поистине великолепен: мягкая, длинная, как сахарная вата, шерстка дымчато-серого цвета, огромные желтые глаза. Анна сказала, что ему десять лет. Да, похоже, Клаус знал себе цену и взирал на этот мир с высоты прожитых лет.

– Какой ты красивый…

Интересно, он разрешит себя погладить? Кот смерил меня подозрительным взглядом, вздернул хвост и гордо прошествовал дальше по коридору. Я пошла за ним, как любопытный ребенок, но он угрюмо посмотрел на меня, давая понять, что такое поведение ему не нравится. Потом Клаус сиганул на крышу через окно, оставив меня в коридоре одну. Теперь понятно, почему Анна назвала Клауса одиноким старым разбойником…

Я уже собралась вернуться к себе, когда услышала странный звук, похожий на чье-то шумное прерывистое дыхание. Я не сразу поняла, что шум доносился из комнаты Ригеля.

Я знала, что не должна туда входить, но забыла о запрете. Дверь была приоткрыта, я заглянула внутрь.

Он стоял в центре комнаты спиной ко мне. Сквозь щелочку я разглядела вздувшиеся вены на его вытянутых вдоль тела руках, бледные пальцы были сжаты в кулаки, кожа на костяшках натянулась. Спина и плечи словно окаменели от напряжения. Что с ним такое? Непонятно…

А может, так проявлялась его… ярость?

Пол подо мной предательски заскрипел, и Ригель резко обернулся, метнув в мою сторону острый взгляд. Я вздрогнула и попятилась. В следующий момент дверь захлопнулась, оборвав все мои догадки.

В голове забегали мысли: он увидел, что это была я, или подумал, что кто-то другой? Мне стало тревожно и стыдно одновременно. Я сбежала вниз по лестнице, изо всех сил стараясь не поддаваться панике. Главное – помнить, что Ригель меня не волнует, мне все равно…

– Ника, – позвала меня Анна, – ты мне не поможешь?

Она держала корзину с выстиранными вещами. Отбросив тревожные мысли, я немедленно подошла к ней, чувствуя волнение, как всегда, когда она ко мне обращалась.

– Конечно!

– Ой, спасибо! Пойду загружать вторую порцию, а ты пока разложи все по местам, ладно? Знаешь, что куда положить?

Я взяла у нее корзину с ароматным бельем, заверив, что смогу найти правильные ящики и знаю, куда положить ее кружевные салфетки. Дом был не слишком велик, и я уже изучила его вдоль и поперек, в том числе благодаря тому, что помогала Анне с уборкой. Развешивая свою одежду в шкафу, я почувствовала стыд из-за того, что Анна видела, какая она старая и поношенная.

В корзине осталась всего пара рубашек с коротким рукавом, мужских. Я пыталась понять, куда их отнести. Хм, на Нормане таких полинялых рубашек я не видела, нет, это явно не его вещи.

Я посмотрела на дверь комнаты Ригеля. После того, что произошло всего полчаса назад, появляться в «опасной зоне» не хотелось. Где гарантия, что он меня не узнал, да и вход туда мне воспрещен – Ригель ясно дал мне это понять.

Но, с другой стороны, я выполняла просьбу Анны. При таком отношении ко мне разве я могла ее подвести и не выполнить маленькое задание? Я сама просила ее поручать мне хотя бы простую работу по дому. И что теперь – нарушить слово и вернуться к ней с этими рубашками?

Я долго колебалась, но все-таки подошла к страшной двери. Нервно сглотнула, подняла руку и, зажмурившись, легонько постучала. Ответа не последовало. Может, стоило посильнее постучать? Мысль о том, что, возможно, Ригеля нет в комнате, подбодрила меня и придала смелости. Ригель запретил мне входить в его комнату, и, конечно, лучше его слушаться, но, может, все-таки воспользоваться его отсутствием и положить ему на кровать эти рубашки?

Я нажала на ручку двери… И ахнула, когда она ушла из-под моих пальцев. Дверь открылась, и все мои надежды рухнули.

Казалось, его черные глаза в эту секунду насылали на меня черное проклятие. Ригель стоял прямо передо мной. У меня задрожали ноги. Как мог семнадцатилетний парень уметь так испепеляюще смотреть на людей?

– Можно узнать, что ты здесь делаешь? – медленно спросил Ригель ледяным тоном. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Я опустила глаза на корзину с рубашками, и он тоже на нее посмотрел.

– Это… – промямлила я, – это твои, я просто хотела их положить…