В борьбе за трон

– Я понял из ваших слов, что вы любите даму, рукою которой я не так легко могу располагать; значит, то, чего вы домогаетесь, является уже милостью, и вы должны заслужить ее, прежде чем я выслушаю вашу просьбу. Вы безотлагательно отправитесь к моим войскам, стоящим на шотландской границе. Я выбрал невесту моему сыну, Марию Стюарт, и желаю заняться ее воспитанием. Но в Эдинбурге медлят доставить ее сюда. Я хочу, чтобы вы потребовали добром или силой от лорда-протектора Шотландии принцессу Марию Стюарт… Вы вернетесь обратно не иначе как с царственной малюткой, хотя бы для этого вашим солдатам пришлось взять приступом замок Стирлинг и вскинуть детскую колыбель на свое седло. Наследница Шотландии сделается женой моего сына Эдуарда, принца Уэльского, или потеряет свое наследство. Я не желаю, чтобы у меня на острове явился сосед-француз. Гизы уже затеяли интриги, примите это к сведению. Вы отвечаете мне своей головой за то, что принцесса Мария Стюарт прибудет в Лондон, живая или мертвая.

Гилфорд почтительно поклонился; против такого приказа было немыслимо никакое возражение.

Мария Тюдор с улыбкой злорадного торжества взглянула на леди Грей, которая побледнела при последних словах короля: «Вы отвечаете мне за это головой!»

Здесь необходимо сделать краткий обзор тогдашнего положения Шотландии, прежде чем продолжать наш рассказ или, точнее, начать его, потому что до сих пор мы только представили читателю действующих лиц нашей драмы, принимавших непосредственное участие в ее развитии.

VII

Первый Стюарт, вступивший на шотландский престол и основавший династию, был обязан королевской короной своей супруге, внучке великого Роберта Брюса; шотландской короне, как предсказали Банко форреские ведьмы, было суждено достаться Стюартам через женщину и через женщину быть утраченной.

История этой династии мрачна. Красивый, легкомысленный герцог Ротси, сын Роберта III, был первым, кого постиг злой рок Стюартов. Его дядя Олбени, которому надлежало наследовать корону, если бы Ротси умер бездетным, велел напасть на него во время его проезда через графство Файф и доставить царственного пленника к нему в замок. Тут он запер племянника в тесный подвал с решеткой и обрек его на голодную смерть. Лишь на пятую ночь одна женщина случайно услыхала жалобные стоны несчастного; она стала тайком носить ему пищу, однако же десять дней спустя это было открыто, и женщину арестовали. Так как она не смела покинуть замок, а из страха перед Олбени не решалась пожаловаться на убийцу его обитателям, то преступление осталось необнаруженным, пока тело принца не было извлечено из подвала. Врача принудили признать, будто принц скончался от горячки. Слабохарактерный король не захотел потребовать к суду родного брата по обвинению в убийстве, но отправил своего младшего сына во Францию, желая предохранить его от подобной «горячки». Корабль, на котором плыл этот принц, попал в руки англичан, и наследника Шотландии держали пленником в Лондоне до тех пор, пока, по смерти Олбени, он не был выкуплен его братом.

Во время деспотического регентства Олбени и его слабодушного брата шотландские дворяне расширили свое могущество и часто в своей заносчивой гордости жестоко угнетали население страны. Один предводитель клана, по имени Мак Дональд, ограбил однажды одну вдову; когда же она пригрозила, что пожалуется королю, то он ответил ей на угрозу: «Дорога туда длинна; поэтому не мешает подковать тебе ноги железом». Мак Дональд позвал кузнеца и велел ему прибить башмаки к ногам вдовы гвоздями. Вылечившись, пострадавшая явилась к королю Иакову I и пожаловалась ему на свою обиду, как и на всеобщее бедствие в Шотландии. Тогда король Иаков выступил в поход против Мак Дональда, взял его в плен и велел отрубить ему голову; но, когда он вздумал поступить с такою же строгостью с прочим знатным дворянством, самые могущественные из шотландских лэрдов восстали, и началась ожесточенная борьба. Сэр Грэхем напал ночью на замок короля с наемными убийцами, и когда Екатерина Дуглас, фрейлина королевы, продела свою прекрасную руку в дверные скобы, откуда был вытащен засов, то презренные злодеи сломали этот редкостный запор и, бросившись со своими кинжалами на злополучного короля Иакова, закололи его.

Супруга Иакова I приказала преследовать убийц, которые были узнаны, несмотря на маски. Грэхема подвергли жестокой казни. С него с живого сдирали мясо острыми щипцами и прекратили ненадолго это мучительство лишь для того, чтобы тут же обезглавить его сына; после того принялись снова соскабливать у него мясо с костей и продолжали это, пока он не испустил дух в ужасных страданиях.

На трон вступил сын умерщвленного короля, Иаков II, но и он не мог положить конец междоусобию. Арчибальд Дуглас соединился с Гамильтонами против монарха, когда тот отнял у него занимаемый им важный государственный пост; он выступил в поход против короля и подвергал жестокому мщению дворян, хранивших верность своему государю. Наконец последний пригласил Дугласа на свидание, обеспечив ему полную безопасность. Дуглас положился на королевское слово и пришел на условленное место; когда же он не захотел уступить и подчиниться, король обнажил кинжал, и его приближенные умертвили первого лэрда в государстве. Сторонники Дугласа привязали королевскую охранную грамоту к хвосту кобылы и принялись грабить королевские замки. Число мятежников росло, а власть короля ослабевала. Иаков II уже собирался бежать, но тут архиепископ Сент-Андре напомнил ему одно старинное предсказание и посоветовал положиться на него.

Это предсказание гласило: «Падут Дугласы только от меча Дугласа, когда на рыжего восстанет черный».

Старейший Дуглас младшей линии был рыжеволос; архиепископ советовал королю привлечь его на свою сторону и через это осуществить пророчество. Иакову II действительно удалось переманить рыжего Дугласа в ряды своих приверженцев и прогнать черноволосого. Однако при осаде одного укрепленного замка произошел взрыв орудия, и король был смертельно ранен осколком. Его вдова с восьмилетним сыном встала во главе войск. Замок был взят приступом; его разрушили и сровняли с землей.

Новый король, вступивший на престол под именем Иакова III, приказал умертвить своего брата, графа Марра, из боязни, что тот посягнет на его корону; второй его брат бежал. Дворянство восстало также и против этого государя, взяло в плен его любимцев и принудило короля предать их казни. Когда он собрал войско, чтобы наказать мятежников, оно было разбито; король упал с лошади во время битвы и был умерщвлен, когда его перенесли в крестьянскую хижину.

Сын его Иаков IV вступил на престол и женился на красавице Маргарите, дочери Генриха VII, короля английского; этому браку надлежало в будущем дать Стюартам права на английский трон. Напуганный, но не умудренный судьбой своих предков, Иаков IV вступил в сделку со своими непокорными вассалами и искал мира с Англией. Однако преемник Генриха VII, английский король Генрих VIII, дал ему заметить свои завоевательные планы, и тогда Иаков IV заключил союз против него с Францией и объявил Англии войну.

Этот день был решающим для судеб Стюартов. В предостережениях не было недостатка. Несколько ночей подряд слышался голос, исходивший от Эдинбургского креста и призывавший короля и знатнейших лэрдов по именам и титулам явиться через сорок дней на суд Божий. Король не хотел поддаваться запугиваниям, но отворил в полночь окно и слышал сам голос, хотя крест отстоял от его дворца на четверть мили. Мало того: когда он однажды слушал обедню в линлитгонской церкви, позади него внезапно появился старец величественного роста, облаченный в длинное одеяние синего цвета, опоясанный кушаком, обутый в сандалии, с длинными волосами, которые отливали золотом, и воскликнул важным, торжественным тоном:

«Иаков, я – евангелист Иоанн Богослов и пришел от имени Пресвятой Девы Марии, которая особенно благоволит к тебе, чтобы запретить тебе затеянную тобою войну, потому что ни ты сам и никто из твоей свиты не вернется с нее обратно. Далее предостерегаю тебя от женской красоты, потому что тебе она принесет позор, а дому твоему бедствие».

Король Иаков посмеялся и над этим предостережением, как над всеми прочими; он перешел английскую границу со своим войском и овладел несколькими замками. Но, когда он завоевал замок Форд и расположился в нем на ночлег, прекрасная владелица замка соблазнила его остаться у нее. Пока Иаков IV наслаждался в ее объятиях, подоспел граф Сэррей с английским войском. Супруг этой обворожительной Армиды, завлекшей короля в свои сети, бастард Герон Форд, завел английское войско в тыл шотландцев; закипел бой и окончился поражением последних. Король был уже окружен. Однако тут на выручку ему подоспел лорд Босуэл с отрядом; они устроили вал из копий вокруг монарха и защищали его до тех пор, пока английские алебардисты не перебили их одного за другим. Король лежал раненый среди трупов своих верных защитников до наступления ночи. Когда же стемнело, то появились, по старинному сказанию, четверо рыцарей в черных доспехах, на черных конях, подняли короля и перенесли в Шотландию. Он был погребен не в священную землю, потому что подлежал папскому проклятию за предпринятую им войну с Англией.

Когда весть о смерти короля Иакова IV дошла до Эдинбурга, городские власти выпустили следующую оригинальную по своему изложению прокламацию:

«По поводу того, что нами только что получено хотя еще и не удостоверенное известие о несчастье с королем и его войском, мы советуем и приказываем в случае надобности всем жителям привести в порядок свое оружие и держаться наготове по первому удару в колокол собираться, чтобы отразить всякого врага, который сделал бы попытку проникнуть в наш город. Запрещаем сим в то же время женщинам из простонародья и бродягам всякого рода с воплями и стенаниями наводнять улицы, тогда как сим приглашаем также почтенных женщин отправиться в церковь, чтобы помолиться за короля и наших родных, друзей и соотечественников в рядах королевского войска».

Вдова короля Маргарита приняла на себя регентство за своего двухлетнего сына (Иакова V); она заключила мир с Англией, но влюбилась во внука старого Дугласа и вышла за него замуж. Этот выбор вызвал вновь междоусобную войну, потому что завистливые лэрды не прощали Дугласу столь высокой чести. Они соединились под знаменем Гамильтонов против него и разбили наголову его приверженцев в сражении под Эдинбургом. Маргарита была несчастлива в супружестве; она развелась с Дугласом и вступила в третий брак с молодым человеком, Генрихом Стюартом, который не пользовался никаким влиянием. Это замужество довершило ее недобрую славу в народе строгой нравственности. Дуглас похитил от Маргариты сына и от его имени вел регентство, но воспитал его так, что сделал из него рыцаря-бойца.

По прошествии пяти лет врагам Дугласа удалось освободить Иакова V; тот немедленно объявил Дугласов государственными преступниками, обрек их на изгнание и так энергично расправился теперь с шотландским дворянством, что, по его словам, на межах стало достаточно кустарников, чтобы стеречь коров. Он бродил переодетый по всей стране, чтобы вникать в народные тяготы и устранять их, чем приобрел такую горячую любовь своего народа, что граф Этол, угостив у себя однажды короля, поджег свой замок, чтобы зарево пожара освещало дорогу царственному гостю на обратном пути.

Генрих VIII Английский тем временем принял протестантскую веру и пытался насадить ее также и в Шотландии. Он предложил шотландскому королю руку своей дочери Марии Тюдор, если тот примет английскую веру, однако Иаков отверг это предложение и женился на Марии Гиз, фанатической католичке. Однако многие шотландцы перешли в новую веру и твердо держались ее наперекор преследованиям. Дворяне также примкнули к королю, когда Генрих VIII объявил ему войну за то, что Иаков V отказался от свидания с ним; но они покинули войско, когда Иаков вздумал вторгнуться в пределы Англии, так как подняли оружие только на защиту Шотландии. Это отпадение и смерть двоих сыновей повергли короля в такое уныние, что он схватил горячку и скончался несколько дней спустя.

Когда он лежал на смертном одре, его супруга разрешилась дочерью. Когда Иакову V показали новорожденную малютку, он воскликнул страдальческим тоном:

«Через дочь досталась Стюартам корона, через дочь Стюарты и потеряют ее!»

Это дитя, которому было положено в колыбель такое печальное пророчество, является героиней нашего рассказа и носило имя Мария Стюарт. Клевета, которой предстояло придавить ее могилу, стояла уже у ее колыбели: Генрих VIII заставил мать Марии обещать ее руку его сыну, принцу Уэльскому, в то время шестилетнему мальчику. Но вдруг распространилась молва, будто принцесса Мария родилась с физическими недостатками. Тогда ее матери пришлось положить ее голую на ковер, чтобы английский посол мог убедиться в нормальном сложении девочки.

Мать девочки, Мария де Гиз, была настоящей Гиз: недоверчивой к королям, фанатичной в своей религии. Она приказала перевезти свою маленькую дочь в укрепленный замок Стирлинг, а когда Генрих VIII все настоятельнее стал требовать ее к себе, то Марию перевели из замка в укрепленный монастырь, построенный на острове, посреди Ментейтского озера. Тут же королева завела тайком переговоры о том, чтобы выдать свою дочь, невесту принца Уэльского, за дофина Франции.

Получив известие об этих переговорах, Генрих VIII послал войско под предводительством герцога Сомерсета, чтобы разбить шотландцев и привезти принцессу Марию Стюарт в Лондон. Мы видели, как он возложил последнее поручение специально на Гилфорда Уорвика, и снова беремся теперь за прерванную нить нашего рассказа.

Глава 3. Кабачок «Красный Дуглас»

I

Старый граф Уорвик поручил Роберта Сэррея заботам своего верного слуги еще ранее того, как вернулся в Лондон из Уорвик-кастла, и едва только было отправлено письмо Сэррея королю Генриху, оба они поскакали по направлению к шотландской границе.

– Послушайте-ка, – начал старый Томас Мортон, как звали провожатого Роберта, – мне не очень-то нравится, что вы собираетесь сражаться вместе с этими голоногими парнями против своих соотечественников, а когда я подумаю, что и мне может прийтись скрестить с вами в бою шпаги, то боюсь, как бы в пылу сражения я не увлекся и не познакомил вас слишком хорошо с моим искусством в ратном деле!

Этот разговор происходил утром того дня, когда они уже скакали по шотландской земле.

– Не беспокойтесь, старик, – ответил Роберт, – уж я как-нибудь вывернулся бы и не оказался бы в долгу. Но Уорвик не отправится в поход под знаменем короля Генриха.

– Вот как? Вы уверены в этом?

– Да разве в этом случае граф дал бы мне письмо к графу Аррану?

– Да хранит Господь ваше наивное сердце! Вы плохо знаете нашего лорда, если думаете, что ради вас он заключит дружбу с шотландцами. Он ненавидит их как истинный англичанин, и стоит ему переехать через Твид, как он немедленно обнажит меч против шотландцев.

– Ошибаетесь, Мортон, этого не может быть. Лорд Уорвик обошелся со мной как родной отец и не потребует, чтобы я покинул тех, кому однажды принес присягу в верности. А это обязательно случится, раз я увижу против себя знамена Уорвика!

– Вот об этом-то я и говорю с вами! – воскликнул Мортон. – Не очень-то отдавайтесь душой вашим шотландским господам. Вы ищете убежища, и больше ничего. Поэтому немедленно повернитесь к ним спиной, как только в Англии воздух несколько прочистится!

– Это значило бы отплатить неблагодарностью за гостеприимство!

– Ну-ну, не горячитесь так! Уорвик никогда не потребует от вас того, что принесло бы с собой бесчестие. Какое вам дело до шотландцев, раз вы поступите просто пажом к принцессе Марии? Ведь она – невеста принца Уэльского!

Роберт покачал головой. Его прямота не мирилась с тем, что он должен будет смотреть как на врагов на тех самых людей, которые окажут ему гостеприимство. Но не было времени продолжать расспрашивать далее и разузнавать, не получил ли старый слуга от самого Уорвика тайный наказ преподать эти наставления; навстречу им показался блестящий кортеж рыцарей, быстрым карьером спускавшихся с холма.

– Вот и граф Арран! – воскликнул Мортон. – Соберитесь с духом, чтобы вы могли прямо и бесстрашно смотреть ему в глаза. Я узнаю его цвета по зеленым камзолам и черным перьям.

Роберт Сэррей с любопытством и напряженным ожиданием смотрел на могущественного рыцаря, который, сидя на черном словно уголь коне и будучи одет в черные доспехи, остановился в нескольких шагах от него и спросил Мортона, что могло заставить слугу Уорвика переехать через границу.

Старик обнажил голову и достаточно обстоятельно передал поручение своего господина.

– Ладно, ладно! – перебил его граф Арран. – Благородный лорд посылает ко мне этого красивого мальчика для забавы принцессы? Передайте ему мой привет и скажите, что я оставлю мальчика и пошлю его в Инч-Магом. Надеюсь, там-то он будет в безопасности от этого мясника Генриха! – С этими словами граф отпустил Мортона и, дав Сэррею знак подъехать ближе, спросил его: – Вы еще в состоянии проехаться верхом или очень устали? В таком случае вам придется обождать здесь, на дороге, пока я вернусь.

– Милорд, – ответил Роберт, – я привык гонять лошадей до тех пор, пока они, а не я, будут в изнеможении!

– Тогда следуйте за мной, да смотрите же – не хныкать, если вы просто прихвастнули!

Вся кровь бросилась Роберту в лицо, и он быстро очутился рядом с графом, когда тот дал шпоры своей лошади.

– Граф! – сказал он. – Если в Шотландии существует обычай, чтобы юные дворяне хныкали от усталости во время верховой езды, то я покажу вам, как ездят верхом английские мальчики.

Граф сморщил лоб от такой смелой речи, но ответ все-таки понравился ему.