Разбойник Кадрус

– Вы в безопасности, – продолжал Жорж. – Мы сделаем все, что вы прикажете.

Взволнованная молодая девушка слушала биение своего сердца и молчала некоторое время. Она думала о странности этого приключения и взвешивала обещание Жоржа.

Она поверила им.

– О да! – сказала она наконец. – Мое сердце говорит мне это. Я с вами в безопасности. – Потом, подстрекаемая любопытством, никогда не оставляющим женщин, она спросила наивно: – Для чего вы носите эту маску? Для чего скрываете ваше лицо от моей признательности?

– Это предписывает мне долг.

– Долг?

– Да, – ответил Кадрус, – и даже более чем долг. Роковая судьба разделяет нас. Глубокая бездна вырыта между нами. Тот день, когда вы увидите лицо мое открытым, будет гибелен для меня… Почему знать? Этот день, может быть, будет гибелен и для вас.

Жанна удержала слова, готовые слететь с ее губ. По трепетному волнению груди можно было угадать внутреннюю борьбу, происходившую в сердце молодой девушки. Она хотела настаивать, но не смела.

– Простите меня, – печально сказал Жорж, более взволнованный, чем ему хотелось бы показать. – Простите меня, если я не повинуюсь желанию, которое для всякого другого было бы приказанием. Я сказал: нас разделяет судьба. Никогда вы не должны видеть моего лица. Никогда не должны знать имени того, кто вас освободил.

– Даже имя? – вскричала Жанна со слезами в голосе. – Даже имя, которое я могла бы произносить в вечерних молитвах?

– Даже имя… – грустно ответил Жорж. – Мало того. Если вы можете оказать мне услугу взамен той, которую я имел счастье оказать вам, выслушайте меня. Никто не должен знать о вашем печальном приключении. И ради вас, и ради меня вы должны умолчать о некоторых подробностях. Мы должны привезти вас в замок, если еще не поздно и ничего еще не узнали. Когда явятся слуги, расскажите, что разбойники связали вас, а потом, услышав стук экипажа, убежали. А о похищении не говорите ни слова. Если уже поздно, скажите, что вы выпрыгнули из окна при виде разбойников, что вы убежали, а потом вернулись, когда подумали, что кража окончена. Ваш дядя, все ваши люди не должны знать о покушении, жертвой которого вы чуть было не сделались. Никто не должен знать, что у вас были избавители. Ваша репутация пострадает, если истина обнаружится.

Жанна поддалась убедительному и в то же время повелительному тону голоса, так гармонически раздававшемуся в ее сердце. Она слушала и не отвечала.

– Обещайте! – продолжал Жорж.

– Ах ты лицемер! – бормотал про себя Фоконьяк. – Как же он умеет улестить! Какая трогательная сцена… Я плачу…

Негодяй вытирал своей костлявой рукой слезу, существовавшую только в его воображении.

Жанна вместо ответа снова подала руку Жоржу, говоря:

– Я буду повиноваться.

– Благодарю, – ответил Кадрус. – Теперь нам надо ехать, – прибавил он. – Моя кроткая лошадь отвезет вас.

Он вышел и свистнул особенным образом. На этот зов прискакали галопом две лошади, спрятанные под деревьями и приученные оставаться на месте, не подавая знака жизни. Они приблизились к Жоржу. Он одним прыжком очутился в седле, потом сделал знак Фоконьяку. Тот понял и подошел к лошади своего друга. Преклонив правое колено, чтобы помочь молодой девушке сесть в седло Жоржа, он подал ей левую руку. Она воспользовалась подпорой, так любезно предложенной, и села в седло. Потом он сел на свою нетерпеливую лошадь, и оба всадника поскакали во весь опор. Скакали они так быстро, что Жанна вынуждена была держаться за шею Жоржа. Жорж упивался близостью этого прелестного ребенка, который прижимался к нему скорее с любовью, чем со страхом. Потом вдруг, подчиняясь непреодолимому любопытству, Жанна сказала Жоржу:

– Я хочу видеть ваше лицо.

– Нельзя, – ответил он глухо.

– Хочу! – настаивала она.

Голос ее был так повелителен, что Жорж уступил. Он снял маску. Жанна узнала его и вскрикнула от радости.

– О, я угадала! – воскликнула она. – Мое сердце сказало мне. Это он!.. Это ему обязана я моим освобождением!

Они продолжали бешено скакать.

Фоконьяк следовал за ними, размышляя: «Надеюсь, что брюнетка будет ко мне так же нежна, как эта хорошенькая блондинка к Кадрусу!»

С этой сладостной надеждой приехали в замок. Оба всадника увидали, что замок еще пуст.

Мария де Гран-Пре забилась в угол и решилась выйти оттуда, только услышав голос Жанны, которая тихо ее звала. Так как все слуги из замка были старательно удалены управителем, никто не был свидетелем похищения молодой девушки, никто не видал, как Жорж и Фоконьяк привезли Жанну назад. В нескольких словах объяснив Марии все случившееся, Жорж и Жанна потребовали у нее молчания. Мало того, что люди в замке не могли подозревать о покушении, жертвой которого сделалась Жанна, но условились, что обе молодые девушки согласятся дать себя связать снова, для того чтобы слуги могли быть свидетелями насилия, которому они были подвержены. Тогда все сплетни должны были прекратиться.

Связав обеих кузин так деликатно, как только было возможно, но с проворством, которое могло происходить только от большой привычки, Жорж и Фоконьяк простились с ними.

Они вернулись в свою гостиницу в три часа утра.

Глава XVII

Как Фоконьяк заставлял ходить часы

В гостинице все спали. Оба Крота могли войти во двор, не будучи видимы и слышимы никем, даже конюхами. Эти бедняги ложатся поздно и спят в конюшнях вместе с лошадьми, которые едят, топают, фыркают. Следовательно, конюхи не могли услышать возвращение всадников. Жорж и Фоконьяк могли даже войти в конюшню, взять солому и выйти, чтобы изгладить все следы бешеного бега. Удостоверившись, что никто их не слышал, Кадрус и Фоконьяк осторожно вернулись в свои комнаты. Они нашли в своей передней слугу. Бедняга, лежа на скамье, храпел, как это свойственно пьяницам. Бутылка и стакан, засунутые под скамью, говорили, каким способом спящий развлекался от скуки ожидания. Кадрус, не будя его, прямо подошел к часам и перевел стрелку на половину первого, а потом стал трясти слугу.

– Так-то, негодяй, ты ждешь путешественников! – сказал он.

Сонный не знал, что и отвечать.

– Будешь ты говорить? – в свою очередь спросил Фоконьяк.

– Уже так поздно… – пролепетал наконец слуга, отупев от сна и выпитой водки.

– Как так поздно? – вскричали оба друга. – Пойди посмотри, пьяница…

Фоконьяк потащил несчастного к часам в гостиной.

– Посмотри! – сказал он. – Который час?

– Половина первого, – ответил слуга.

– Повтори! – сказал Фоконьяк.

– Половина первого, – повторил лакей.

– Ну, стало быть, ты пьян, негодяй! И вот доказательство тому!.. – Фоконьяк вытащил бутылку из-под скамейки. – Слушай, – продолжал он, – кавалер де Каза-Веккиа и я, мы прощаем тебе на этот раз.

– Никогда больше не буду, – ответил слуга плаксивым тоном пьяницы.

– На этот раз мы прощаем тебе, – сказал Фоконьяк с суровым достоинством, – а в доказательство выпей остальное и ложись спать.

Он вылил в стакан остаток водки из бутылки. Слуга выпил и шатаясь побрел в свою комнату, между тем как Фоконьяк кричал ему вслед:

– Впредь жди нас терпеливее!

Жорж и Фоконьяк наскоро переоделись, а потом не раздеваясь легли на кровати.

– При малейшем шуме, который покажет, что люди в гостинице начинают просыпаться, надо быть на ногах, – сказал Кадрус своему помощнику. – Мы первыми должны узнать, какие слухи распространятся о происшествии этой ночи. Станут обвинять Кротов. Однако Кроты наказали только жалкие орудие преступления, а теперь нам надо добраться до того, кто их подкупил. Следовательно, нам надо присутствовать при следствии, которое непременно должно произойти.