Пропавшие в Эдеме

– Ну, по-моему… это тебе сейчас очень трудно… тебе точно тяжелее, чем мне, – сказал я.

– Ты целовался еще с кем-нибудь, после того как мы поцеловались в Ла-Пасе?

– Нет.

– Ты монах, что ли?

– Я разборчивый.

– А чем ты вообще занимаешься? Я ничего не знаю о тебе.

– Я физик-ядерщик.

– Вау.

– Я музыкант.

– Да ладно. Ты тоже скрипач?

– А что? Кто-то скрипач?

– Ронен… играл.

– У меня – барабаны и другие ударные. Слушай… Может, расскажешь, что… что происходит?

– Расскажу, но мне нужно… в общем, в свое время.

– Тебе холодно?

– А что?

– Ты дрожишь. Хочешь мою куртку?

– Не поможет. Это с тех пор, как… мы были на Дороге Смерти. Мне все время холодно. Неважно, сколько всего на мне надето. Этот холод внутри.

Я снял куртку, накинул ей на плечи и сказал:

– Извини, мне больно на тебя смотреть.

– Спасибо, – ответила она. Рукава остались болтаться, продевать в них руки она не стала. – Так… музыка тебя правда кормит?

– Что это мы все обо мне?

Она кивнула. Дважды. И шрамик между ее бровями стал немного глубже.

Я сказал:

– Я разработал мастер-классы, которые называются «Ритм сердца», и провожу их в разных школах.

– И что вы делаете на этих мастер-классах?

– Тебе правда интересно?

– Правда-правда, – сказала она. И оперлась подбородком на согнутую ладонь, как тогда, в Ла-Пасе.

– Я учу детей внимательно слушать. Все это поколение – ходячий дефицит внимания. Большинство не в состоянии вести диалог. На самом деле у них дефицит понимания, а не внимания. Так вот, когда мы все вместе играем на ударных…

– Это была не авария.

– Что?

– Когда Ронен упал – это не совсем авария была.

* * *

Она продела руки в рукава моей куртки. Сначала левую руку. Потом правую. Выправила волосы, которые зацепились за воротник, застегнула молнию до конца, потом снова расстегнула. До половины. Прикоснулась пальцем к щеке, как будто желая смахнуть слезу. Хотя слез не было. И снова опустила руку вдоль туловища.

Мне хотелось погладить ее руку, но я удержался.

Она сказала:

– Мы много здесь гуляли, по вади[11 - Вади – русло ручья, которое заполняется водой только в сезон дождей.], Ронен и я.

– Ты тоже из… этого Мицпе?[12 - Имеется в виду поселок Мицпе-Гила в 14 километрах к востоку от перекрестка Кабри. Выражение «этот Мицпе» объясняется тем, что слово «мицпе» – нарицательное существительное, обозначающее смотровую площадку или наблюдательный пункт. В гористом Израиле существует довольно много маленьких населенных пунктов, названия которых начинаются с «Мицпе».]

– Я из Маалот[13 - Небольшой город в 5 километрах от Мицпе-Гила.]. Приезжала сюда к нему автостопом, и мы уходили гулять. Его колбасило, когда умер его папа…

– Да, я заметил по альбомам, что с какого-то момента папы больше нет на фотографиях.

– Остановка сердца. Ронен был дома, когда это случилось. Пытался откачать его.

– Черт.

– Я вытаскивала его на прогулки, чтобы он не сошел с ума окончательно. Он не знал, куда тут можно ходить гулять, потому что не вылезал из своих нот для скрипки, пока не познакомился со мной. Даже Нахаль-Кезив[14 - Река и парк-заповедник. Пеший путь от Мицпе-Гила до входа в заповедник занимает примерно полтора часа.] не видел. Иногда мы уходили на час, иногда на целый день.

– Ничего себе.

– У нас было такое правило: мы ходим, пока он не улыбнется. Улыбнется один раз, но от всего сердца – уже хорошо. Сколько бы ни пришлось этого ждать.

Теперь и правда появилась слеза. Одна-единственная, ползла по щеке. Когда Лиори была маленькая, я собирал ее слезы языком, это смешило ее и заставляло забыть, что она собиралась плакать. Но после нашего развода, кажется, она держит свои слезы внутри.

Мор смахнула слезу сама, быстрым движением пальца, и поплотнее закуталась в мою куртку.

– Мне нужно было его опознать, – сказала она сдавленным голосом. – Какой-то полицейский повел меня в больницу. Или в морг. В Ла-Пасе. Или в Коройко. Уже не помню. Эти первые дни у меня все смешались. Полицейский все время говорил со мной по-испански, а я кивала. Что он говорил, я вообще не понимала.

– К тебе не приехал никто из посольства?

– Посольство закрыли после «Литого свинца»[15 - «Литой свинец» – военная операция в секторе Газа зимой 2008–2009 годов. По итогам операции Венесуэла и Боливия разорвали дипломатические отношения с Израилем (Боливия возобновила их 10 лет спустя).].