Презумпция невиновности

– А я-то откуда знаю? – удивился клиент.

– Во сколько вы были на мансардном этаже? Назовите точное время…

Не успела я закончить начатую фразу, как дверь мастерской с шумом распахнулась, и на пороге появился длинный сутулый субъект в синем комбинезоне. Голова его была перебинтована, по изъеденному оспинами лицу блуждала заговорщицкая улыбка, а в руках пламенели две вялые гвоздички. Окинув мутным взором мастерскую, гость по-хозяйски прошел в наш угол и, положив на верстак цветы, фамильярно проговорил:

– Салют, Русланыч, надо бы Динку помянуть. Ты как?

– Здорово, Ткачик, – вздрогнул доверитель. – Может, это лишнее? Ты и так уже хорош.

«Обладатель одного из ключей от мансарды», – промелькнуло у меня в голове, пока я наблюдала за перемещениями уборщика по мастерской.

– Да ладно, хорош, – отмахнулся Александр. – С интеллигенцией пивка попил. Музейный жук Мешков меня прогнал, они, видишь ли, водку не будут, даже за помин Динкиной души. Но ты-то, Русланыч, со мной выпьешь? И барышне нальем. Как нас зовут? – нахально осведомился сутулый, и его рыжие глазки пытливо ощупали мое лицо.

– Агата Львовна Рудь, адвокат господина Муратова, – с подчеркнутой официальностью откликнулась я.

– Адвока-ат? – с недоумением протянул собеседник и, обернувшись к Муратову, хихикнул: – Русланыч, а на черта тебе адвокат?

Клиент, насупившись, молчал, и гость, зажав рот руками, дурашливо зачастил:

– Молчу-молчу, это не мое дело. Позвольте представиться – Александр Ткачик. Менеджер по клинингу, то есть уборщик клеток. Я вот тут фотку Динкину прихватил, у меня в подсобке валялась. Ща поставим рядом с цветочками… А ты, Русланыч, не стой, доставай бутылку, я помню, у тебя с прошлого раза больше половины оставалось.

– Ты иди, Саш, я сейчас освобожусь, тогда выпьем, – глухо проговорил клиент.

– Ты что же, меня гонишь? – обиделся гость.

– Да нет, ну что ты, как я могу…

– А то смотри у меня, – насупился Ткачик и погрозил пальцем.

Муратов неохотно полез за батарею, а друг директора запустил руку под комбинезон и принялся сосредоточенно шарить в грудном кармане рубашки. Обнаружив искомое, он с многозначительным видом вытащил на свет сильно измятую фотографию. Разгладив ее ладонями, установил над гвоздичками снимок широколицей женщины с раскосыми глазами и коротко стриженными волосами, делающими и без того круглое лицо еще круглее. На снимке Дина выглядела намного старше своего мужа, и это, признаться, меня сильно удивило.

– Вот она, наша красавица, – тепло проговорил уборщик. И, обернувшись к Муратову, с надеждой произнес: – Ну что, нашел?

– Действительно, осталось больше половины бутылки, – уныло ответил клиент, вертя в руках посудину с водкой.

– Вот и отлично! – оживился гость. – Мадемуазель, не ломайтесь, присаживайтесь к верстаку, я мухой слетаю за снедью.

– Мне пора идти, – категорично отрезала я.

– И что же, не помянете с нами Дину? – прищурился гость.

– Простите, меня ждут, – поднялась я со стула.

– Вот и музейная крыса Мешков со мной пить побрезговал, – презрительно скривился Ткачик.

– Руслан Гасанович, завтра без десяти одиннадцать встречаемся перед УВД, – не обращая внимания на гримасы гостя, сообщила я, смотря исключительно на клиента. – Постарайтесь не проспать, следователь Лисицын этого не любит.

– Давайте я вас провожу, – засуетился Руслан, чуть не опрокинув бутылку.

– Спасибо, это лишнее. Я сама найду дорогу.

* * *

Прикрыв за собой дверь мастерской, я с облегчением вздохнула и огляделась по сторонам. В коридоре толпились люди, горячо обсуждая дневное происшествие. В основном это были молодые парни, хотя встречались и девушки. Проходя мимо возбужденных группок, стоящих у просторного конференц-зала, я краем уха услышала обрывки фраз:

– Какой ужас! Сгорела прямо во время выступления!

– Жалко-то как!

– Кто же теперь будет вести историю иллюзионного искусства?

– Мешков, кто же еще!

– Только не этот зануда! Я так радовалась, когда Мешкова заменили Диной, теперь опять слушать его байки!

Миновав взволнованную молодежь, я спустилась по лестнице и нос к носу столкнулась с директором иллюзариума. Эжен Саввич торопливо бежал от входной двери в сторону зрительного зала, и я загородила ему дорогу.

– Господин Стамболиди, уделите мне пять минут?

– Не сейчас, дорогуша, не сейчас! – клюнул он носом воздух. – Столько дел, не знаю, за что хвататься. Если можно, загляните ко мне завтра, я обязательно отвечу на все ваши вопросы.

И Стамболиди устремился дальше, пробежав мимо полной уборщицы в синем халате. Рядом с уборщицей стояла Регина Казимировна и наблюдала, как та старательно моет мраморный пол. Черные следы тянулись по всему холлу – это натоптали эмчеэсовцы и следственная бригада, изучавшая место трагедии. А торопливо поднимающиеся по лестнице на второй этаж девчонки и ребята разносили грязь дальше по зданию.

– Эжен Саввич! – махнув рукой, позвала Крестовская. – Можно вас на минуту?

Директор иллюзариума остановился и с недовольным видом ждал, когда администратор подойдет к нему поближе.

– Ну, что на этот раз, беспокойная вы наша? – раздраженно спросил он, как только Регина Казимировна приблизилась к нему настолько, чтобы можно было беседовать, не повышая голоса.

– Еще раз прошу вас открыть боковой ход, – сердито проговорила она. – Учащиеся идут на занятия по главной лестнице, а Лиля после представления моет холл, и его снова затаптывают.

– Я спрашивал у Лили, она отказалась от увеличения участка. Вы беретесь мыть боковую лестницу сами? – надменно осведомился Стамболиди. – Имейте в виду, что доплачивать за уборку я не стану – вы, дорогая Регина Казимировна, и так получаете две ставки.

– Но я же и работаю на две ставки! – возразила старушка. – Я и администратор, и продавец программок.

– Вы книжек своих реализовываете больше, чем наших программок, так что это еще с какой стороны посмотреть, на кого вы работаете. Я вот думаю, может, брать с вас плату за аренду торгового места?

– Эжен Саввич! – срывающимся голосом выдохнула Крестовская. – Как вам не стыдно!

– Это мне должно быть стыдно? – удивился Стамболиди. – Вы деньги лопатой гребете, а иллюзариум из-за вас недополучает внушительные суммы. Когда я вытаскивал вас из Новосибирска в Москву, я положил вам приличный оклад, я издал за свой счет вашу книгу, иллюзариум подарил вам на юбилей автомобиль, а вам все мало.

– Вы не учли, что нам нужно где-то жить! Мы с Яном снимаем квартиру, а это дорогое удовольствие.

– Знаю, знаю, только ваш сын чаще ночует в своем офисе, чем в снимаемой квартире. Могли бы зря не тратиться и ограничиться комнатой в коммуналке.

– Ян взрослый мужчина, ему нужна не только материнская забота, но и женская компания, – покраснела администратор.

– Вы во всем потакаете сыночку, – отмахнулся Стамболиди. – Ваш Ян машину новую купил, а вы все плачетесь, что денег нет. Передайте ему, что в сентябре срок аренды помещения подходит к концу, и я выставляю флигель на аукцион. Надоело получать крохи с такого лакомого куска, как отдельное здание.