Ева

У нас небольшой город. В нем одна школа, одна почта, один банк и один бар. На самом деле, конечно же, не один. Но именно "У Ронни” бьется сердце нашего города. Его хозяйка, та самая Ронни, лучшая и единственная подруга моей мамы и их явно связывает какая-то тайная история, начавшаяся задолго до моего рождения. Ронни пахнет крепким виски, солью, перцем, черным хлебом и морозными яблоками. У нее есть взрослый сын, Лукас, который живет в Портленде. Несколько раз в год Ронни закрывает свой бар и уезжает на недельку навестить его и тогда мы все томимся и бродим как неприкаянные, не зная, где собраться.

По пятницам в баре собираются все. Отдыхают от напряженной рабочей недели, опрокидывают пиво кружку за кружкой, перебрасываются новостями, общаются. А еще поют караоке. Каждый может спеть песню, но только одну. Я всегда готовилась к пятнице заранее. Я хорошо пела, всегда выступала на школьных и городских концертах, но все равно всегда волновалась перед вечером "у Ронни".

Фрэн тоже должна была выступать. Фрэн – девочка с золотыми волосами и голосом, как серебряные колокольчики, Фрэн – выпускница, самая популярная и красивая девушка нашего города, Фрэн – само дружелюбие и кротость. Фрэн – аромат сладкой росы, земляничного мыла и зимнего утра. Я ненавидела Фрэн и обожала.

Я была красива, но она была красивее. Я была остроумная, но она умела слушать. Я пела хорошо, но она пела как ангел.

Я всегда мысленно считала секунды, сколько хлопали ей и мне, и ей всегда хлопали на мгновение, но дольше. Я соревновалась с ней сколько себя помню, а она наверняка даже не знала этого. Она была на класс старше и в этом году закончила школу. Ей все сулили великолепное будущее. А еще она встречалась с Нилом. Нил, сумасшедше красивый Нил, звезда, принц, герой. Я пришла в прошлом сентябре в одиннадцатый класс, и с первого дня влюбилась. Но Нил был занят, околдован своей белоснежной принцессой и не смотрел ни на кого, никогда.

На меня обращали внимание мальчики. Я перешла в старшую школу и вдруг поняла, что нравлюсь парням. С конца девятого класса меня провожал домой то Джим, то Саймон, а с Томми мы встречались три месяца и даже целовались, но никто никогда не нравился мне так, как Нил.

Он тоже должен был быть сегодня вечером в баре. Он всегда приходил слушать свою ненаглядную Фрэн.

Когда я вошла в помещение, все места были уже заняты. Моя всегдашняя соседка Уна этим летом вдруг резко влюбилась и теперь все время проводила только с Томми. Тем самым, кстати, с которым мы целовались. Я вспомнила его слюнявые мягкие губы, пахнущее еловым одеколоном и мятной жвачкой дыхание, и передернулась. Мерзость. Бедная Уна. Мама и папа помахали мне рукой, подзывая за свой столик, но вероятность просидеть весь вечер с родителями вызывала зубную боль. Они будут весь вечер со всеми здороваться, перебрасываться скучными сплетнями, и я буду подыхать от тоски. Я все-таки подошла и немного поболтала с ними, а потом сделала вид, что заметила друзей и направилась в противоположный конец бара. К кому бы подсесть?

–Ева! Иди к нам! – я оглянулась. Из-за углового столика мне приветливо махала Фрэн. Их там была целая компания – все старше меня, все закончили школу. Я подошла.

–Садись с нами, мы потеснимся. Какая-то девчонка со смехом влезла на колени к парню, на освободившийся стул усадили меня и сразу же подали бутылку колы. Я глотнула и подавилась: горло немедленно обожгло – в напиток явно было подмешано что-то покрепче. Я закашлялась, судорожно вдыхая воздух. Все засмеялись, множество рук немедленно похлопали меня по спине. С ними было весело, и неожиданно легко. Оказалось, Фрэн меня помнила по литературному кружку, а Нил слышал обо мне от Томми – они играли в одной команде по бейсболу – «только о тебе и говорил всю зиму, когда вы встречались, а потом еще всю весну, когда ты его бросила!»

Меня быстро со всеми познакомили: Мартин, друг Нила, у него на коленях Энн, кудрявая хохотушка. Лиза, Генри– все куда-то поступили, все полны планов на будущее. Еще был Ник – старший брат Нила, ему уже было 25, он закончил колледж и работал в банке у отца. Он показался мне ужасно старым и хмурым, пропитанным дымом и тенью, и с ним была невеста – скромная красивая девушка, Элли Хайд, дочка старого нотариуса, сестра того самого Оливера Хайда, которому я давечи нагрубила. Элли ни капли не походила на своего заносчивого старшего братца. За весь вечер она не сказала ни слова и казалось, просто блекла в тени огромного Ника.

Бутылки с «колой» ходили по кругу, в баре уже начали петь, но впервые меня интересовала не сцена, а то, что вокруг нее. Алкоголь ударил мне в голову и я, осмелев, начала комментировать посетителей. У меня всегда был едкое чувство юмора, но в этот вечер я была в ударе. Компания покатывалась со смеху, слушая мои колкие замечания: доставалось всем: моим собственным родителям, влюбленным парочкам, выступающим, даже самой Ронни.

Рассказывая очередную байку, я так увлеклась, что не сразу заметила, что все замолчали, а когда заметила, то сразу почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит.

Ронни.

Она протянула руку к Энн, та безропотно отдала ей бутылку. Ронни открутила крышечку, понюхала содержимое.

–Пахнет украденным в отцовском баре виски и домашним арестом.

Все опустили глаза в стол, я боялась повернуть голову.

Нил попробовал вступиться:

–Ронни, мы не затевали ничего плохого. И нам уже есть 18. В Европе нам бы уже продавали алкоголь!

–Вам – да. А вот этой юной леди – дочке нашего шерифа, если вы забыли, я напомню, что он с женой сидит вон за тем столиком – ей – 16 и даже в Европе у нее без шансов.

–Мне 17, буркнула я, глядя исподлобья.

–Ах точно, 17, всего-то месяц назад исполнилось. Ну-ка, немедленно брысь отсюда домой. Я не потерплю пьяных малолеток у себя дома.

–Но Ронни!

–Мне пожаловаться твоему отцу? Или, может, Роберту Голду?

–Я еще не пела!

–Зато уже пила! Мне всех разогнать, чтобы получше дошло?

Такого бы мне никогда не простили. Я закрыла рот и уныло выбралась из-за стола.

–Кто из вас, героев, проведет ее домой? – Тон Ронни не подразумевал отказа, но явно никому не хотелось меня провожать и пропускать все веселье.

Ник встал из-за стола.

–Я проведу ее. Элли, подождешь меня? Я скоро вернусь.

Неожиданно Фрэн тоже поднялась.

–Если Ева не будет петь сегодня, то и я не буду. Я с вами, ребят, закинете и меня домой. – Нил начал было вставать, но Фрэн его остановила. – Не надо, все в порядке. Побудь с ребятами, встретимся завтра утром.

Самой несвязанной на свете компанией мы шли по темной улице. Еще утром я знать никого не знала из этих ребят, а Фрэн так вообще недолюбливала, а сейчас она из-за меня отказалась выступать – все чудесатее и чудесатее, как сказала бы Алиса. Ник вообще был взрослым – меня смущала его серьезность и мрачность, он был совсем не похож на своего солнечного брата, а был его черным отражением. Я была рада, что мне не приходится идти с ним один на один.

–Кого сначала отведем?

–Меня. – быстро выпалила я. Если мы сначала заведем Фрэн, то еще полчаса мне придется провести одной в компании Ника.

– Мне лучше быть дома пораньше, на случай, если родители вернутся и решат проверить мою постель.

Ник молча кивнул, и они с Фрэн довели меня до дома. Пока я поднималась по лестнице в свою комнату, моя голова кружилась и добравшись до кровати, я рухнула в нее и уснула раньше, чем голова коснулась подушки.

Глава 4.

Утро было недобрым. Я проснулась рано от того, что жутко, мучительно хотелось пить. Во рту как будто сдох табун ежей, горло саднило, в висках стучало. На цыпочках я прокралась в ванную и стала жадно хлебать воду прямо из-под крана.

–Сон алкоголика крепкий, но недолгий?

Я подпрыгнула от испуга.

–Папа! Ты меня напугал!

–Так и было задумано. Что, голова болит, небось?

Я жалобно кивнула.

–Это, дочка, называется похмелье – утренний результат воздействия паров алкоголя на организм.

–Не говори маме.

–Ты заслуживаешь нотации.

–Но можно ее прочитаешь ты?

Папа кивнул.

–На первый раз –да. Чисти зубы и спускайся. Я сделаю тебе кофе.