Чужая невеста

«Только бы не закричать, не сбиться с дыхания, не пошевелиться… Спокойствие, главное, спокойствие», – повторяла я мысленно, словно мантру, старательно имитируя потерю сознания. Но левое ухо предательски подрагивало, портя мне игру.

Дверь с мрачным скрипом открылась, пропуская в пещеру темную фигуру. Сквозь опущенные ресницы я внимательно следила за каждым шагом незнакомца. Крупный плечистый мужчина с тяжелой походкой и… с серой кожей. Сердце пропустило удар, душа скользнула в пятки, – существо, приближавшееся ко мне, не было человеком, а вот монстром-маньяком оно могло быть вполне. От страха я толком не могла рассмотреть его лицо, напоминавшее какого-то космического пришельца из фантастического сериала. Или это просто резиновая маска? Может, версия с розыгрышем не так и дурна?

Я мысленно успокаивала себя, пытаясь унять охватившую меня дрожь и нервный тик проклятого уха. А серокожий тип с предвкушающей ухмылкой на скуластой физиономии неспешно стягивал с плеч темную рубаху. Когда его руки принялись расстегивать ремень на штанах, я чуть снова не заскулила. Похоже, возвращать мне любовь к жизни этот урод намерен с помощью своих гениталий. Или таким мерзким способом он планирует меня этой самой жизни лишить? Не зря говорят, что надо быть осторожней со своими желаниями. Хотела покончить с собой – пожалуйста! Получите, распишитесь. Смерть в логове серого психа через пытки в виде изнасилования.

Хочу жить! Жить хочу-у-у-у!

Мужчина замер и, резко вскинув голову, пристально посмотрел на меня. Ой, мамочки-и-и, неужели я это вслух проныла?! Несколькими широкими шагами он пересек разделявшее нас расстояние и, схватив за подбородок, поднял мое лицо. Изображать обморок больше не имело смысла, и, испуганно моргая, я уставилась на незнакомца. Причем чем дольше я на него смотрела, тем больше округлялись мои глаза. Если эта морда и была маской, то очень искусной.

А вдруг я правда к инопланетянам попала? И сейчас надо мной опыты будут проводить… угу, сексуальные! Осадив саму себя за глупые мысли, рискнула тихо прошептать:

– Привет.

Но вместо дружелюбного ответа удостоилась хмурой мины, отразившейся на сером лице незнакомца. Огромного остроухого незнакомца… хм. Может, я у дроу в плену? А что? Пещера, цепи, серокожий мужик – чем не фэнтези-экскурсия?

– Имо тахе дир? – Довольно приятный мужской голос вырвал меня из размышлений. В противовес голосу назвать его лицо приятным я бы не смогла. Монстр – он и есть монстр. С роговыми наростами по краям высокого лба, с квадратной челюстью, серыми губами и черными, под цвет глаз, волосами. С каким-то слишком плоским, на мой вкус, носом и подвижными, четко очерченными ноздрями. Ну не чудище ли?

– Я не понимаю… – начала было отвечать ему, но, видя, как он снова хмурится, благоразумно заткнулась.

– Тике аш! – немного подумав, заявил мужик и, прижав меня к стене своим обнаженным торсом, подхватил руками за бедра, вынуждая мои не скованные цепями ноги обвиться вокруг его талии.

От крайне двусмысленной позы меня бросило в жар. Не то чтобы я вот так вот с ходу возбудилась – жесткий секс никогда мне не нравился, но какая-то острота в происходящем была. И тело вопреки перепуганному разуму, реагировало на ситуацию по-своему. А еще сидеть на полуобнаженном мужчине, прижавшись спиной к стене, и смотреть ему в глаза было куда удобней, нежели висеть на цепях без какой-либо опоры под ногами. Кто вообще придумал это издевательство?! Зачем?

– Тике аш? – не сводя пытливого взгляда с моего скрытого под маской лица, повторил серый, но на этот раз его слова звучали как вопрос.

– Тике-что? – чувствуя себя полной дурой, шепотом переспросила я.

Губы его растянулись в довольную улыбку и… потянулись к моему рту. Я оцепенела, пытаясь сообразить, что такого ему только что сказала, а мужик, видимо, сочтя отсутствие сопротивления за знак согласия, принялся ласкать руками мои плечи, бока, бедра, сминая пальцами тонкую ткань полупрозрачного наряда, сильно смахивающего на ночной пеньюар.

– Не… не надо, не надо, пожалуйста, – шептала я ему в ухо, когда он покрывал поцелуями мою шею. – Не надо, не надо! – умоляла, когда его руки рвали мою одежду, стремясь добраться до тела. – Не надо… Неве, неве дан! – прокричала я слова, которые сами всплыли в моей памяти. – Неве дан, неве, – повторила чуть тише, когда мужчина отшатнулся.

– Ильва? – как-то шокированно произнес он.

– Таш? – не менее шокированно спросила я и, глотая слезы, повторила: – Неве дан! – что на его языке означало «прекрати немедленно».

Вот только внезапно открывшееся знание удивило меня куда меньше, чем пришедшее с ним воспоминание из жизни… из чужой жизни, но отчего-то знакомой, словно я когда-то все это видела во сне. В этом воспоминании был мальчишка по имени Таш, с которым мы ходили в лес ловить ящериц, чтобы потом пугать ими наших младших родственников. И та другая я звонко смеялась и кричала ему: «Неве дан!» – когда он пытался засунуть одну из ящерок мне за шиворот. Ведь это «подарки» не для нас, а для сестер!

Каких еще сестер?! Я единственная дочь своего недавно умершего отца! А он… сын старейшины чуждого мне мира. Проклятье! Нет, это не пришельцы и даже не дроу, это хуже! Ибо про серых человечков со странными роговыми наростами на лбах я раньше вообще не слышала. А вот про мифическую смену тел и чужую память, фрагменты которой остаются в мозгу от прежней личности, читать доводилось. Но чтобы все это происходило со мной? Нереально…

Снимая с цепей, Таш без конца называл меня Ильвой, трогал мои короткие волосы, кривился, мрачно косился на продолжавшее ныть ухо, шептал какие-то успокоительно-извинительные слова и снова повторял: «Ильва, Ильва…» А я молчала, позволяя обращаться с собой, как с безвольной куклой. Потому что просто не знала, что сказать. Чужое тело, обрывки чужой памяти, языка… чужой мир, чужой мужик рядом! И слава всем богам, что сейчас он смотрел на меня как на младшую сестренку, попавшую в неприятности, а не как на объект его сексуальных фантазий. От воспоминаний о недавних ласках меня передернуло. Секс – штука хорошая, но не по принуждению же и не в цепях!

Когда меня усадили на постель и избавили наконец от маски, я с удовольствием почесала нос и даже улыбнулась, ибо дышать без этого намордника сразу стало легче. Затем повернулась к спинке кровати, над которой красовалось огромное зеркало. Не такое четкое, как в моем мире, но вполне сносное для того, чтобы рассмотреть в нем свое отражение. Вернее, не свое, а той самой девушки, которую я видела в «Лавке чародея», прежде чем потеряла сознание.

На монстра серокожая брюнетка походила мало. Вполне себе миловидная, с точеным носиком и красивыми лиловыми глазами. Ее короткие волосы едва доходили до плеч, а на одном из острых ушек красовались три серьги и какой-то темно-красный знак. Руки пока еще плохо действовали после онемения, и все же я потянулась к левой мочке, желая коснуться украшений. Но Таш перехватил мои пальцы и крепко сжал их в своей большой ладони.

– Не надо, – сказал он, отводя взгляд. – Это вивьера, еще совсем свежая. Не трогай.

– Вивьера? – переспросила его, силясь вспомнить значение слова, но порой бывает сложно дозваться до собственной памяти, чего уж говорить про чужую.

– Клеймо шлюхи, Ильва, – едва слышно пробормотал друг детства. Мой друг, раз уж я теперь в этом теле.

Пробормотал и покраснел. Воистину дивное зрелище, когда по светло-серой коже скул разливается грязно-розовый румянец. Я аж залюбовалась, оттого, видать, не сразу сообразила, что клеймо – это не серьга, которую можно снять, и не рисунок, смываемый водой, а порочный символ, выжженный на моей мочке как знак того, что я… я… Думать о том, кто теперь я, помимо того, что серая и остроухая, не хотелось.

– Как же ты сюда попала, Ильва? – натягивая на меня свою недавно снятую рубаху, спросил Таш. – Почему… почему именно ты?

Хороший вопрос. Кто бы еще знал ответ? Я тяжело вздохнула и развела руками, мол, понятия не имею. Потом немного подумала и, осторожно подбирая слова чужого языка, который, как и воспоминания Ильвы, был доступен мне пока лишь частично, попыталась сообщить ему о временной потере памяти и проблемах с общением. Вышло коряво, но мужчина, судя по утвердительному кивку, меня понял.

Какое-то время мы сидели молча. Я куталась в его просторную рубаху, он задумчиво смотрел на огонь, а тот тихо потрескивал, нарушая наше безмолвие. Не знаю, о чем размышлял в эти мгновения Таш, но у меня голова буквально взрывалась от кучи вопросов, которые я, увы, не могла толком сформулировать. А память прежней личности, так вовремя очнувшаяся минут десять назад, сейчас снова ушла, судя по всему, в глубокую спячку. Видать, эти мысленные терзания так четко отражались на моей кислой физиономии, что мужчина не выдержал и, хлопнув по покрывалу, сказал:

– Тайтрэ.

Ну да, кровать. Я знаю, что она так называется. Вернее, теперь знаю, когда услышала это от него. И тут до меня дошло. Все произнесенные собеседником слова я воспринимала как давно знакомые, но слегка подзабытые. И для того, чтобы снова их вспомнить, мне больше не требовалось копаться в памяти Ильвы. Надо было просто услышать заново этот чуждый для землянки, но привычный для серой лэфы язык.

– Л-л-лэфа-а-а, – протянула, перекатывая пришедшее на ум слово на языке, как сладкий леденец.

– Да-да, ты лэфа, – улыбнулся мне Таш. – А я лэф. Помнишь?

Не помнила, но отчего-то знала. И это радовало.

– А это иситр. – Мужчина представил мне подушку, которую взял в руки и демонстративно взбил.

– Подушка! – благодарно улыбнувшись, кивнула я и, указав жестом на стол, спросила на языке серых: – А это? – Привычные для речевого аппарата слова легко слетали с языка, в то время как глаза продолжали рассматривать интерьер.

Таш назвал интересующий меня предмет мебели. Потом он дал характеристику креслу в углу, двери, плотной шторе, закрывающей второй выход из пещеры, еще чему-то… А я слушала, тихо повторяла за ним и вспоминала то, что когда-то в свою бытность знала Ильва. Когда мы добрались до обсуждения цепей, я попыталась выяснить, зачем они вообще здесь находятся. И была удостоена очередного зрелища под названием «краснеющий серый лэф». А спустя пару минут после моих односложных вопросов Таш сознался, что эта комната – мини-бордель их общины, цепи же – просто инвентарь для любителей развлечений пожестче. Что ж… ролевые игры, как показывает практика, хороши для всех времен и народов. Вот только непонятно, почему в цепи угодила именно я.

– Таш, разве я шлюха? – спросила грустно.

– Нет, – с какой-то злой уверенностью ответил он и… до хруста сжал кулаки.

– А почему тогда я… в цепях… в мини-борделе. – Предложения строились не так легко, как вспоминались слова, но тем не менее меня поняли.

– Это чья-то злая шутка. – Таш снова уставился на факел, не желая смотреть на меня. – Мне сегодня прислали записку из Дома Вивьеры с обещанием особого подарка. И я… я даже не узнал тебя в этой проклятой маске и без косы. Кто обрезал твои волосы, кто притащил тебя сюда, кто… – Мужчина резко замолчал и, поднявшись, протянул мне руку: – Вставай, Ильва. Я идиот, так давно тебя не видел, что совсем растерялся и впал в детство. Прости. – Я только плечами пожала – претензий у меня к нему не было: не изнасиловал, не обидел, языку учить взялся… какие ж тут претензии-то?! – Нам следовало сразу пойти и рассказать все Грэм-рилю, а не играть здесь в «угадай слова». Если тебя похитили… – Женский смех и торопливые шаги за стеной заставили его замолчать и настороженно обернуться, а меня – с любопытством уставиться на дверь, полуприкрытую тяжелой шторой. – А впрочем, повременим, – складывая на груди руки, процедил мужчина, когда на пороге появились две серые девушки, закутанные в темные плащи. – Вот вас-то мне и надо, драгоценные.

– Секс втроем по двойному тарифу, – деловито заявила одна из девиц, снимая плащ.

– А вчетвером – по тройному, – заметив меня, сидящую на кровати, сказала ее напарница.

На этот раз, судя по ощущению жара, прилившего к моим щекам, грязно-розовым румянцем окружающих радовала я. А все почему? Потому что воображение буйное! Успевает обрисовывать некоторые перспективы без согласия на то хозяйки, то есть меня. Особенно когда все присутствующие в комнате полуголые. Да-да, у обеих визитерш под плащами оказалось такое же полупрозрачное безобразие, какое было и на мне, когда я очнулась в теле Ильвы. А кроме этого лишь тонкие нити бус, мягкие туфли на ногах… и все! Кашлянув, я прочистила внезапно пересохшее горло и, взяв со стола кубок с каким-то темным напитком, сделала глоток. Наверное, это было вино. Или компот, или… да без разницы! Главное, что дышать мне сразу же стало легче.

А разговор тем временем продолжался. И с каждой секундой он становился все любопытней.

– Как к вам попала эта лэфа? – мрачно поинтересовался Таш.

– К нам? – Одна из девиц подошла ближе и с еще большим интересом уставилась на меня. – Она не из дома Вивьеры, – вынесла вердикт черноволосая жрица любви, на мочке уха которой красовалось клеймо, сильно похожее на мое.

– Точно не наша! – подошла к ней блондинка, в чьем взгляде читалась плохо скрываемая неприязнь. Но к кому? Ко мне, Ташу, еще кому-то? – На старшую дочь старейшины Брэд-риля похожа, – почему-то шепотом проговорила остроухая девушка и, резко сменив тон на требовательно злой, рявкнула: – Никто не смеет пользоваться репутацией заведения и не платить ему долю с дохода! А ну, отвечай, мерзавка, давно под вивьеру подделываешься?!

Я открыла рот, закрыла, потом глубоко вздохнула и выдала: