Невеста чудовища

(Сейчас)

Секундная стрелка часов завершала очередной круг. Если девка опоздает хотя бы на минуту, отправлю её обратно к родителям – тратить моё время зря не позволено никому. Я был настроен в штыки, не ожидая ничего хорошего и готовый увидеть очередную пустоголовую шлюшку с накаченными губищами, но в глубине души всё-таки шевельнулось любопытство.

Справок о ней я не наводил. Даже не смотрел фото, хотя это было труднее всего. Я привык контролировать всё и всегда, так что мог позволить себе маленький каприз, отдавшись на волю случая хотя бы в этом.

Я встал, разминаясь. Телефонный звонок приглушённо прозвучал из кармана.

– Что там?

– Максим Игоревич, – донёсся из трубки взволнованный голос Феди, моего водителя, – вы не поверите…

В этот момент открылась дверь и я перестал слушать, оборачиваясь.

В дверях стояла Она.

Глава 4: Мелкий шрифт

Если бы я знала, что будет дальше – я бы никогда в жизни не переступила порог этого кабинета. Напротив, я бы сбежала так далеко, как только могла, прочь от золочёных интерьеров и равнодушного потребительства Москвы, от её ненасытных желаний и грязных развлечений. От людей, для которых чужая личность – всего лишь игрушка.

Но пока что всё казалось… приемлемым. Даже более того. Ведь с первой секунды, как я устроилась на изящном стуле, закинув ногу на ногу, мне стало понятно – я понравилась Дубовскому. Это внутреннее женское чутьё, которое не обманешь. По его разгоревшимся глазам, тому, как он разглядывал моё лицо, моё тело, было ясно – кот в мешке его не разочаровал.

И это сделало меня хозяйкой положения. Хотя бы ненадолго, но приподняло над ним. Осознание своей красоты и власти, которую она вручает, придало мне уверенности. Но даже она была не в силах полностью избавить от волнения.

– Добрый вечер, Максим, – повторила я, намеренно избавляясь от отчества. Он старше меня всего на пять лет, пусть не думает, что я буду смотреть ему в рот из-за его денег.

Каждое моё движение было чётким, выверенным, чтобы не дать заметить, как я дрожу. Пусть я не могу успокоиться, но кто запрещает мне это спокойствие изобразить? В искусстве примерки масок я была не последним человеком. Пусть мне всего восемнадцать, но мне часто приходилось прятать истинные чувства от родителей, учительниц и одноклассниц, приятелей и парней, досужих сплетников и гостей. Только перед Лизой я всегда могла быть собой и не получить в ответ тонну осуждения.

Он разглядывал меня молча, словно гипнотизировал своими невероятными глазами. И я всё никак не могла понять, что скрывается за его непроницаемым лицом. О, без сомнений, там было желание. Я видела это тысячи раз на лицах мужчин, красивых и не очень, знакомых и случайных прохожих. Но было там что-то ещё. Трудноопределимое. Такое, от чего моя кожа вдруг покрылась мурашками.

Я тихонько кашлянула, разрывая затянувшуюся паузу. Губы сами собой дрогнули в насмешливой улыбке. Ужасный Максим Дубовский залип на меня, как кот на сметану. Тот, перед кем все ходили на цыпочках и даже имя его произносили с благоговейным придыханием, тот, кого я сама ужасно боялась перед нашей встречей. А теперь он не может оторвать от меня взгляд – и я понятия не имею, как себя вести. Смущения я не чувствовала, одно недоумение.

Дубовский встряхнулся, словно приходя в себя. Он моментально построжел, посуровел – внутренний огонь обратился камнем. Теперь он снова напоминал того себя, которого я видела на фотографиях. Безжалостного, равнодушного человека, для которого в этом мире существуют только цели и ресурсы для их достижения.

– Злата, – кивнул он. Потом придирчиво осмотрел платье. – Прекрасный выбор.

– Спасибо, – отозвалась я без улыбки. – Надела первое попавшееся.

Он едва заметно сузил глаза, но не стал возражать. Сел напротив, пододвинул ко мне меню.

– Хочешь чего-нибудь?

– Закончить поскорее, – спокойно сказала я, выдержав прямой взгляд. Хотя внутри у меня надрывно визжала маленькая девочка, застигнутая врасплох огромным волком. Я почувствовала, что стиснутые ладони вспотели и разжала их, делая вид, что поправляю сбившийся в сторону подол.

Дубовский хмыкнул. Не уверена, что моя маскировка обманула его хоть на секунду. Мне казалось, что он чувствует страх, истекающий из моих пор, как дикий зверь, загоняющий добычу. Он протянул руку и нажал кнопку вызова официантки.

Она явилась так быстро, словно всё это время ждала за дверью. Рослая, фигуристая девица со смазливым личиком и неестественно огромными губами. Здесь работало много таких, с инстаграмной внешностью, которую в последние годы стали принимать за красоту. Но я ни разу не видела, чтобы официантки в «Турандот» были так одеты.

Микроскопическая юбка туго обтягивала круглый зад, верхние пуговицы на тугой блузке были расстёгнуты, являя миру пышный бюст, поднятый чуть ли не на нос пуш-апом. Лицо скрывалось под слоем яркого макияжа со слишком тёмным тональником. А на ногах красовались совершенно неподходящие для тяжёлой работы официантки туфли на высоченной шпильке. Девица сразу же открыла стрельбу из-под гигантских ресниц, пожирая Дубовского тёмными глазами.

Меня едва не стошнило, когда она, наигранно ойкнув и посетовав на свою неловкость, уронила блокнот для заказа и нагнулась за ним. Спиной к нам. Клянусь, я увидела её трусы – и порадовалась, что они там вообще были. Сверкая зубами-винирами, девушка тёрлась возле Дубовского. Делая вид, что не расслышала, склонялась над ним, чуть ли не тыча своей грудью в лицо. Мне от её щедрот досталась разве что порция презрения, щедро влитого в косой взгляд. Он как бы говорил: «Знаю я, чего ты тут рассиживаешь. Но я подойду ему больше». Я невольно вспыхнула. Бывало всякое, но за эскортницу меня ещё не принимали.

Стараясь стереть с лица раздражение, я отвернулась, рассматривая изумительную вышивку настенных экранов. И очень удивилась, когда Максим остановил словесный поток официантки, рассказывающей о преимуществах блюда с таким томным придыханием, словно подавалось оно на её обнажённом теле.

– Прекрати это, – сказал он с едва заметным отвращением, даже не глядя на девушку. Та недоумевающе захлопала ресничками. Тогда он протянул руку, чтобы рассмотреть бейдж, пришпиленный к нависшей над ним груди. – …Марина. Трахать таких куриц, как ты – это извращение. Я не зоофил. Так что либо ты заканчиваешь спектакль, либо окажешься на улице быстрее, чем обычно соглашаешься на отсос. Тебе всё понятно?

– Да, – ответила девушка сухо, моментально подбираясь. Она даже застегнула блузку.

В карих глазах застыли слёзы. Вместо того, чтобы торжествовать и мстительно радоваться, я почувствовала, что жалею её. Разве это жизнь? Пытаться выбиться в люди через постель, зная, что в лучшем случае тебя воспринимают как домашнюю зверюшку или аксессуар на члене. И при этом любое богатенькое чмо будет считать себя в праве вытереть о тебя ноги. Такие, как Дубовский. О, я уверена, что он сделал в своей жизни гораздо больше зла, чем эта разукрашенная девица. Но с ним так не поступают, ему почёт и уважение, ведь в его руках власть и деньги. В каком же безумном мире мы живём.

Дубовский сделал заказ, выбрав тартар из лосося и одиннадцатилетний Dom Perignon. Целую бутылку. После того, как официантка покинула кабинет с максимальной скоростью, которую позволяли развить высоченные шпильки, Максим снова обратил на меня внимание, выжидательно глядя из-под бровей, словно ждал ответа.

– Вы зря взяли так много, – сказала я. – Напиваться в мои планы не входило. Пожалуй, я и вовсе не буду пить.

– А я разве спрашивал, что там входит в твои планы? – ответил Дубовский. Он лениво склонил голову, глядя, как я наливаюсь возмущением.

– Как это понимать? – сказала я резко, напрягаясь. – Вы что…

– Прекрати выкать, – прервал он меня приказным тоном, в котором скользнуло недовольство. – Это просто смешно. Не знаю, что ты там себе придумала, но я тебе не враг. И рассчитываю, что тебе хватит мозгов это понять. Я хочу, чтобы ты расслабилась.

В ушах моментально зашумело от злости. Его тон был просто оскорбительным. Его слова были верхом неуважения. И сам он – воплощение того, что я ненавидела в людях больше всего на свете. Самодовольный, эгоистичный, привыкший помыкать людьми выскочка.

– А я вот хочу покинуть это место, – издевательски сказала я. – Кажется, наши желания не совпадают.

– Тогда почему ты ещё здесь? – Он откинулся на спинку стула. На лбу появилась крохотная морщинка между бровей.

Я закусила губу. И правда, почему?.. Разум услужливо подкинул ответ.

– Из-за моих родителей.

– Враньё, – отрезал Дубовский.

Он встал, прошёлся к камину. Я невольно залюбовалась исполненными внутренней силы движениями, но тут же одёрнула себя. Ещё чего не хватало.

– С чего вы взяли?

– С того, – он повернулся, – что ты не похожа на человека, который будет делать то, чего не хочет на самом деле. Может, ты и не осознаёшь все свои желания, но это не значит, что их нет.

Взгляд Дубовского хлестнул меня раскалённой плетью. Держать лицо. Надо держать лицо.

– Иногда приходится чем-то жертвовать, – сказала я упрямо. – Выполнять долг. Даже против своей воли. Ради благополучия и счастья моих родителей я готова вытерпеть многое. Даже ваше присутствие.

– Вот как… – протянул он. Голубые глаза вдруг блеснули. – За что ты меня ненавидишь, киса?

– Какая я вам киса? – окончательно возмутилась я. – Не смейте меня так называть.

– А ты не смей мне выкать, я же сказал уже, – парировал он и ехидно добавил: – Киса.

Дубовский вдруг улыбнулся. Меня как током дёрнуло. Это была совершенно нормальная, задорная юношеская улыбка. Не то, что ожидаешь увидеть на таком лице. Она настолько не вязалась с его образом, с его брутальной внешностью и мерзким характером, что я растерялась. Будто на поверхности показался на мгновение какой-то другой Максим Дубовский, спрятанный где-то в глубине. И тут же нырнул обратно, одни круги по воде.