Не рой…

Милла напряглась, старательно пытаясь восстановить собственные ощущения за столиком «Синего слона»:

– Слабость… туман перед глазами… звон в ушах… захотелось их заткнуть и куда-нибудь прилечь, чтоб этого не слышать.

– Вот оно как… а до того при общении с Ольсеном не бывало никаких странных ощущений?

– Пожалуй было… во время посещения кафе и ресторана становилось жарко… и уши прямо горели… но мы оба раза пили горячий фюль… я подумала, это от него такая реакция…

– Тийра Милла, а Вы не могли бы помочь мне проверить одну догадку?

– Какую?

– Пойдемте, я Вам чуть позже все объясню.

Привел он ее обратно к лекарю, в царство пузырьков и пробирок, и радостно возвестил:

– Омондсен, по моим подозрениям, к нам попала сенс!

Омондсен хмуро глянул на них, не отрываясь от реторты, в которой кипело нечто невообразимо-малиновое, и пробурчал:

– А божественная Илэн к нам не попала?

– Фрэнни, старый хрыч, не бурчи, нужно проверить, такую возможность упускать нельзя! Давай сначала ты!

Омондсен предложил Милле лечь на лабораторную кушетку и не переставая ворчать себе под нос по поводу некоторых вроде как взрослых, которые тем не менее упорно продолжают верить в сказки, нацепил ей на голову нечто вроде двойного обруча, соединенного проводами с подобием монитора, только с экраном молочного цвета, и предупредил:

– Лежите смирно, не дергайтесь! И немедленно рассказывайте, как только что-то почувствуете!

Как-то Милла опять перепугалась, не понимаю, что именно ей придется почувствовать, мало ли на что эти маг-дознаватели удумают, а вдруг еще пытать начнут, но тут снова, как в ресторане, накатила слабость, появились пелена перед глазами и зазвенело в ушах.

– Что? – Кинулся к ней Линнегор.

– Как тогда, – еле шевеля языком объяснила Милла, – слабость… туман… звон в ушах…

– Омондсен, теперь я! А сейчас какие ощущения?

– Холодно… как будто кончиками пальцев рук дотрагиваюсь до ледяной глыбы… и почти их не чувствую…

– Ну, а у тебя что, старый ворчун?

– Как ни странно, оба раза положительная реакция. Ох, и везучий ты поганец, Магнус! С тебя бутылочка хорошего киферского!

– Пока не прогоним по всему спектру, игристое открывать подождем. Но начинать радоваться уже можно!

А нельзя ли уточнить, чему именно начинать радоваться? И кто должен это делать? И при чем тут она?

Милла приподнялась на локтях и попыталась было привлечь к себе внимание присутствующих робким «э-э…», после чего была немедленно выдернута Линнегором с кушетки и чуть не на руках потащена обратно в кабинет, пока сам старший алкайд в ажиотаже бормотал что-то насчет того, что он как чувствовал, и хорошо, что не поленился проверить, потому что такая редкость попадается только раз на много сотен, а то и тысяч случаев… если вообще не на миллион… Милла на всякий случай старательно изображала молчаливую тушку, потому что радующийся Магнус Линнегор смотрелся намного неестественнее, а потому и страшнее своей злобной ипостаси…

Благополучно оттранспортировав ее обратно в кресло, старший алкайд в задумчивости начал мерять шагами кабинет. Мешать ему Милла не рискнула, справедливо полагая, что все, что ей следует знать, ей и так сообщат. А лишний раз напоминать о себе… нет уж, лучше она воспользуется случаем и передохнет, потому что на редкость суматошный вечер нынче выдался.

Беготня Линнегора завершилась неожиданной просьбой – показать сделанную для Лейфа Ольсена работу. Милла протянула ему конверт со своими заметками, честно пытаясь понять, какая ему от них может быть польза. Но спрашивать и высказывать свое мнение не стала, решив, что он и сам ей объяснит, если потребуется. Прочитав три листка, хозяин кабинета подумал, утвердительно кивнул каким-то своим мыслям и решительно взялся за диск маг-связи.

– Тор? Магнус. Не знаю, чем именно ты занят, но тебе срочно нужно ко мне. Код – «единица».

Ответа его собеседника Милла не услышала, но Линнегор сам порадовал ее словами о скором прибытии посетителя и неожиданно предложил на выбор кайт с пирожками или тофф с бутербродами. Есть после ресторана не хотелось и Милла попросила принести простой воды, стакан с которой ей буквально через пару минут протянул бесшумно передвигающийся служащий, доставивший заодно в кабинет поднос с бутербродами и огромной дымящейся кружкой тоффа с пряностями для старшего алкайда. Тот немедленно впился в еду как будто голодал пару суток, не меньше. Отвлекать хозяина помещения от столь нужного занятия, как ужин, она не рискнула, надеясь, что этот гость, наконец, объявится и ситуация придет сегодня к некому завершению, и ночевать, сидя в кресле, ей все-таки не придется…

Посетитель появился тоже бесшумно, от чего Милла снова вздрогнула, ну не должны люди из плоти и крови передвигаться как бесплотные призраки. И выглядеть как ожившие мертвецы они тоже не должны. А гость был похож именно на мумию, которая почему-то передумала смирно лежать в саркофаге и выдвинулась на променад. Те самые, многократно осмеянные не одним поколением писателей и юмористов «кожа да кости», облаченные в явно недешевый костюм, беззвучно проникли в кабинет и заняли соседнее с Миллой кресло.

– Что у тебя настолько срочного, что ты выдернул меня из постели по коду «единица», Магнус?

И голос. Миллу опять передернуло. Даже голос посетителя, казалось, принадлежал не живому существу, а какому-то киношному отрицательному персонажу: шуршащий, шелестящий, однотонный, безэмоциональный, больше похожий на сипение неисправного механизма.

– А потому что это он и есть. Тебе понравится, Тор! Знакомьтесь: тийра Милла Лапса, а это суперинтендант майр Торваль Лаурсен.

Гость медленно повернул голову и внимательно посмотрел на Миллу. Лучше бы он этого не делал. Если у старшего алкайда глаза были просто холодными, то у вновь прибывшего они были бельмастые как у несвежего трупа. Если Линнегор вызывал страх, то Лаурсен приводил в ужас.

И потом – его должность. Суперинтендант – это официально назначенный глава определенного ведомства из самых сильных магов. А вместе все суперинтенданты образуют Совет Гольдштадта, высшего органа местного управления. С какого перепугу старший алкайд так вольно разговаривает с одним из членов правительства? Зачем она вдруг могла понадобится одному из самых влиятельных людей страны? Во что она вляпалась?

– И что мне должно понравиться? – так же на одной ноте проскрипел суперинтендант Лаурсен.

– Тор, эта тийра – сенс. Ты же давно такого искал? А кроме того – вот!

И алкайд широким жестом протянул Лаурсену миллино творчество. Гость углубился в чтение. Потом аккуратно сложил листки и поднял глаза на Линнегора.

– На что реакция по спектру?

– Сканировали мы с Омондсеном. Положительная реакция на лечебную и боевую магию.

– А это? – и он приподнял миллины листки.

– Нестандартный подход с точки зрения другого мира к решению проблемы. Все, как ты любишь.

– Я никак не люблю. Но кому-то приходится и этим заниматься.

– А еще тийра не напрягаясь сообразила, какую роль в компании «Ценителей» играли четвертый и пятый участники.

– Ты намекаешь, что…

– Да я прямо говорю, что старания профессора Эббесена в кои-то веки льют воду на мельницу твоего ведомства.

В процессе этого странного разговора Милла съежилась в кресле, мечтая срочно то ли превратиться в некрупную мышь, то ли вообще стать невидимой. Потому что дело явно шло к тому, что ее «сватали» этому ожившему кадавру, причем совершенно непонятно в каком качестве. От таких мыслей истерика переставала гнездиться слишком глубоко в недрах организма и явно находилась где-то на подступах к выходу. Потому что было реально страшно. А тут еще усмехающийся Линнегор обратился к ней с неожиданным вопросом:

– Скажите, тийра Милла, Вам нравится Ваша работа?

Вот как можно ответить на такой вопрос, не послав собеседника по всем корягам хотя бы мысленно? Правильно, никак. И Милла, внутренне нецензурно ругнувшись, вслух выдавила из себя, что не очень, но, впрочем, бывает работа и похуже.

– Тогда Вы, наверное, не откажетесь ее сменить?

И улыбается, как будто они с этим упырем на ее счет уже не договорились и у нее действительно есть выбор.