Сто историй любви Джульетты

– Местное пиво, может, светлый эль…

– Сейчас принесу.

Я нахожу кабинку поменьше у стены, откуда виден весь зал, и устраиваюсь на потрескавшемся дерматиновом сиденье. Надо мной висит чей-то охотничий трофей – ужасающе огромная голова лося. Тем не менее она идеально вписывается в перегруженный колоритными деталями стиль бара. Бетси приносит мне эль.

– Твои часы сбились с пути, подруга, – замечает она, указывая на мое запястье. – Переведи их на местное время.

– Нет, – качаю головой я. – Они сломаны.

Это самые обычные часы для дайвинга, синие с серебристым. Раньше они принадлежали моему отцу и остановились после глубоководной экспедиции с аквалангом. Он не удосужился их починить, так и носил сломанные. «Время не главное в жизни, – часто говорил нам с сестрой папа. – Если ты живешь, постоянно поглядывая одним глазом, сколько осталось, то уже проиграл».

Я не сразу усвоила урок и только теперь приняла папину мудрость. Вот почему я ношу сломанные часы. Пусть они не показывают время, зато напоминают о том, как я хочу жить: смотреть обоими глазами в настоящее.

В ресторан вваливается новая шумная компания – семь человек. Зал взрывается радостными возгласами, и все поднимают бокалы.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Ловцы камчатского краба со шхуны «Алакрити», – поясняет Бетси. – Каждый раз, вернувшись с промысла, они приходят сюда отпраздновать удачный улов.

– Понятно, что им весело, а остальные чему так радуются?

– Чистая выгода, – ухмыляется Бетси. – Себастьен, капитан «Алакрити», легендарно щедр. Он каждый раз покупает выпивку всем присутствующим. Кстати, я пошла за стойку, вот-вот пойдут заказы.

Я благодарю ее и устраиваюсь поудобнее. Отпиваю глоток пива с приятным медовым послевкусием, и в это время самый высокий из краболовов снимает пальто и поворачивается к бару. Его силуэт окружен золотистым сиянием, льющимся с потолка. У меня покалывает затылок, по спине пробегают мурашки. Дежавю. Я его откуда-то знаю…

– Угощаю всех! – объявляет Себастьен, и зал вновь разражается ликующими возгласами.

Одна я молчу, глядя на знакомый профиль. Много лет назад, когда надо мной издевались в школе, я придумала себе лучшего друга, и он помог мне это пережить. Воображаемый друг остался и вырос вместе со мной, хотя мне давно пора отказаться от детских игр. А еще он был героем каждой моей зарисовки.

И вот стоит передо мной. Во плоти. Трудно сказать, сколько ему лет – по такому лицу не определишь. Но если это тот самый парень, которого я рисовала в воображении, то ему тоже около тридцати.

Его черты до боли знакомы: густая копна темных волос, задумчивые голубые глаза, таящие множество секретов. Шрам от ножа на подбородке – после драки в португальском баре, о которой у меня тоже есть рассказ. Широкие, чуточку сутулые плечи, как будто он много повидал на своем веку и все-таки выжил.

В зарисовках, написанных мной за много лет, мы с ним пережили приключения и радости, познали сладость первой любви, преданность и верность. Я видела, как ветер треплет его волосы, когда он ныряет со скалы в океан. Знаю соленый вкус его кожи. Помню его голос, когда он тихонько напевает колыбельную перед сном, и ритм его дыхания.

Но мы никогда не встречалась – до сегодняшнего дня я даже не знала его настоящего имени. Себастьен. Несмотря на холод, у меня потеют ладони. Разве может выдуманный персонаж существовать на самом деле?

Себастьен подходит к бару, чтобы помочь Бетси разнести пиво. Меня это не удивляет, потому что соответствует моим представлениям о нем. О выдуманном герое.

Я слежу за каждым его движением. Он идет по залу и раздает пиво. Ничего особенного не говорит, только широко улыбается. Люди тянутся за напитками, дружески похлопывают капитана по спине, трогают за плечо в знак благодарности, радостно улыбаются. Видно, что Себастьена здесь все любят.

Я тоже хочу с ним познакомиться. Прежняя Элен, застенчивая, неуверенная в себе, вжалась бы в кресло и даже не подумала открыть рот. Сидела бы тихонько в своем уголке, с которым уже свыклась, и терзалась сомнениями: вдруг ее отвергнут?

«Нет, – говорю себе я. – Новая Элен совсем другая, смелая и решительная. Встань. Ты можешь».

Закончив раздавать пиво, Себастьен возвращается к своему столу. Рыбаки в приподнятом настроении чокаются бокалами, а Себастьен скромно прячется в угол, чтобы вся слава досталась его команде.

Я медленно встаю и с колотящимся сердцем пробираюсь сквозь толпу людей, которые поздравляют экипаж с отличным уловом.

Сначала Себастьен не замечает моего приближения. Он рассеянно крутит стоящий перед ним пивной бокал – два оборота по часовой стрелке, один против. Я останавливаюсь как вкопанная, потому что именно так он делает в моих зарисовках. Не важно, где происходит действие: в хижине на вершине горы или в палатке посреди пустыни Сахара – если на столе стоит чашка, он каждый раз крутит ее именно так.

Я не понимаю, как такое возможно.

Нет, теперь, когда я решилась, нельзя идти на попятную. Я – снежинка, подхваченная порывом ветра, никто не остановит. И между нами есть еще какая-то незримая связь: меня притягивает к нему как магнитом.

Он поднимает взгляд, только когда я подхожу вплотную к столу. Воздух между нами буквально звенит, у меня замирает сердце. Себастьен моргает. Затем у него отваливается челюсть, и он смотрит на меня как моряк, заплутавший в океане и внезапно увидевший прямо над головой Полярную звезду.

Мне тоже не по себе. Как только наши взгляды встречаются, я тону в его глазах. Не потому, что они безумно красивы, просто через левую бровь и веко проходит знакомый мне белый шрам.

– Привет, – выдыхаю я.

– Привет.

Его голос глухим рокотом отдается у меня в животе. Судя по молчанию, этот Себастьен, как и мой воображаемый, немногословен. А мне очень хочется, чтобы он заговорил.

– Это ты, – бормочу я, перестав соображать в силу абсолютной невероятности происходящего. – Я тебя знаю.

Выражение его лица мгновенно меняется, за ледяной голубизной глаз словно вырастают защитные укрепления.

– Прошу прощения?

Наша связь обрывается, словно сильный порыв ветра разорвал слишком туго натянутую бечевку воздушного змея. Я понимаю, что сболтнула лишнее, и все-таки продолжаю, несмотря на очевидную абсурдность ситуации.

– Я тебя знаю, – повторяю я, словно могу заставить его в это поверить.

Себастьен поджимает губы и хмурится – не смущенно, как я ожидала, а будто с досадой.

– Ты меня с кем-то путаешь, – говорит он.

Окончательно уверившись, что на Аляску меня привели не дешевые билеты, я упрямо качаю головой.

– Я Элен.

Мне хочется его потрогать, убедиться, что он настоящий. Вместо этого я протягиваю руку для рукопожатия.

Мышцы у Себастьена на шее напрягаются. Он не называет своего имени и не пожимает мне руку, а одаривает меня натянутой, безразличной улыбкой, которая означает, что я его не интересую, и говорит:

– Прошу прощения, я вспомнил, что мне срочно нужно домой. Забыл покормить собаку.

Один из его приятелей, который находится в пределах слышимости, бросает на меня хмурый взгляд.

Себастьен обходит меня и устремляется к выходу, пробормотав что-то своему другу. Тот отнекивается, однако Себастьен вкладывает ему в руку кредитку, они стучатся кулаками, и он уходит. А я так и стою, не зная, что делать.

Себастьен

Я убегаю на стоянку, забираюсь в свой грузовичок и, дрожа, роняю голову на руль.

«Я тебя знаю», – сказала она. Я ответил, что она меня с кем-то путает.