Красный лёд

Андрей засмеялся во всю луженую глотку.

– Шутник!

– Еще бы!

– Оленей я тут не встречал, зато всяких козлов, преимущественно горных, хоть отбавляй!

– Я смотрю, ты тоже шутник, – ухмыльнулся Сергей.

– На равнине – да, а вот в горах особо не пошуткуешь, – уже серьезно объяснил тот.

Ничего особенного он не сказал, но во фразе отчетливо прозвучало некое предупреждение.

– Что со мной было? – слабо выговорила Серафима.

– Обморок, – коротко объяснил китаец. – Ничего страшного.

– Можно отправить меня домой? Мне плохо здесь, – плачущим голосом попросила она.

Китаец ничего не ответил. Тот вообще сделал вид, что не слышал ее. Девушка поняла, что защиты ждать не от кого.

Ее муж стервятником нарезал круги вокруг автомобиля, выжидая, когда жертва, наконец, издохнет, чтобы на правах вожака этой стаи выклевать из нее самую нежную плоть. Каждый раз он внимательно вглядывался в ее лицо, чтобы в чем-то удостовериться, и продолжал коротать медлительное время по новому кругу.

– А где Сергей? – взволнованнее, чем сама хотела, задала вопрос девушка.

Блуждающие зрачки китайца резко застыли. Несколько секунд, и они уже пялились на нее. Выражение его лица вовсе не изменилось, но задержавшийся взгляд вынуждал съеживаться от гадкого подозрения.

«Глеб, ты ублюдок! Ты – последняя задница! Как я жила с тобой и не заметила, какая же ты сволочь?» – выругалась про себя Серафима, когда в очередной раз встретилась глазами с мужчиной. – «Мечтаешь замучить? Хочешь, чтобы я умоляла? Валялась у твоих ног? Не дождешься! Да я лучше отправлюсь в ад, чем еще раз что-нибудь попрошу у тебя! Будь ты проклят, чудовище! Я выживу и разведусь с тобой сразу, как только вернемся!» – яростно выкрикивала она в своих мыслях.

– Идут!

Альпинисты повставали с раскаленной земли. По лицам читалось, насколько каждый из них был измучен. Каждый грезил о заветном глотке чистой воды, но никто не решался высказать идею вслух, будто другие могли счесть ее за слабость и больше не подать руки бесхребетному нытику.

Двое мужчин несли по две больших пластмассовых колбы, наполненных прозрачной, звонко плещущейся водой.

– Иди, полей из одной нашу принцессу. Остальное – под сидения, – самоуверенно, точно приказывая, указал Сергею помощник.

Лицо фотографа окрасилось в коралловый оттенок. То ли от палящего солнца, то ли от неудобного положения, в какое он попал в этом коллективе, он раскраснелся, точно вареный рак. Ему вообще здесь нечего делать. Он не альпинист, не собрат им по духу. Он – портретный фотограф, равнодушный к пейзажной съемке, очевидно, по ошибке отправленный с журналисткой, с которой он трахается в коттедже ее глупенького муженька. Он вернется и заявит редактору, что больше не согласится на рискованные командировки, пускай ему и предложат солидный гонорар из денег этого предводителя чокнутых скалолазов.

Он наклонился и принялся осторожно выливать прохладную жидкость на грудь, волосы и живот девушки. Серафима скорчилась от жжения холодной воды. Заново прорезались высокие груди через легкую мокрую ткань. В горле досадно заклокотало от желания присосаться к ним, слизывая каплю за каплей живительной влаги, мечтая напиться из божественного источника.

«Сережа!» – послышалось где-то далеко, за туманом чудесного видения – Серафима почти шепотом его позвала.

Фотограф попытался сфокусировать взгляд на лице девушки.

– Послушай! Нам надо возвращаться! Пожалуйста, поговори с Глебом, убеди отвезти нас в город! Мне надо в больницу! Я больше не могу!

– Почему я? Ты его жена! – возразил фотограф.

От таких слов Сима на мгновение растерялась.

– Он меня ненавидит! Он это делает только назло мне! – вновь попыталась уговорить она его.

– Так извинись перед ним! – бросил он ей раздраженно. – Меня он тоже не послушает!

Ей показалось, что в нее заливают раскаленную ртуть. Переполненный отравляющим сплавом мешочек желудка лопнул, и опасный металл разливался по телу, причиняя ей страшные муки.

Девушку еще раз стошнило.

Мужчины сочувственно глядели в сторону чахлой малышки.

– Глеб, может, вернемся?

Серафима открыла глаза. Вопрос, очевидно давно зревший в умах, все-таки озвучил один из альпинистов.

Ее муж стоял к ним спиной. Широко расставивши ноги, он выглядел, как бессмертный хозяин алтайских хребтов. Может, хотел разглядеть край земли, подвластной ему одному? А, может, все-таки было стыдно смотреть в болезненное лицо девочки, ожидавшей его оправдательного вердикта.

– Мы продолжим путь! – громко ответил он.

За шиворот покатились вероломные слезы. Они выдадут ее с головой! Уныние и меланхолия тяжким камнем легли на живот. Голова раздулась сальным пузырем. Руки и ноги исчезли – их вовсе было не жалко. Только слезы… Их липкий след не должен оказаться замеченным ее мужем, ставшим форменным тираном. Слезы слабости – пусть они высохнут! Пусть…

– Она без сознания? – опасливо спросил один из альпинистов.

– Нет, она спит. Устала, – на ломанном русском ответил Соят.

Глеб быстро повернулся к ним.

– Все рассаживаются по местам. Надо ехать. По пути будет деревня – там наберем ключевой воды.

– А эта? – кто-то показал на полупустую бутыль.

– В ней слишком много минералов. Нельзя! – объяснил за приятеля Соят.

– Вот, – протянул свою руку Андрей, первый помощник.

Сухая ладонь была покрыта белым налетом, словно только что стирала с доски школьный мел.

– Идите! Поторопимся! Я сам ее отнесу, – обратился к мужчинам Глеб.

Он аккуратно, стараясь не потревожить целительный сон девушки, поднял ее и внес в кабину автомобиля. Хрупкое болезненное тело легко уместилось на широком сдвоенном кресле, здесь она сможет немного отдохнуть.

– Соят, за руль сяду я, – подошел руководитель группы к смуглому второму помощнику. – Присмотри за ней.

– Зачем ты притащил ее сюда?

– Она журналистка. Она здесь, чтобы взять интервью.

– Кого ты обманываешь? Я видел, как ты смотрел на нее. Она – твоя жена.