Красный лёд

Миловидная, хорошо сложенная, девушка цепляет взгляды этих неотесанных мужиков.

Интересно, как другие видят ее? Даже муж объелся груш и не сумел разглядеть в ней чертовку, жадную до ощущений, пристрастившуюся к риску и лжи о грязных изменах. Еще бы! Такое приятное открытое личико, теплые карие девичьи глазки, мягкие волосы цвета хны. Он и сам не поверил бы, если периодически не резвился бы с ней четыре последних месяца.

Фотограф попытался незаметно, исподволь еще раз рассмотреть ее, но уже как будто чужими глазами.

Все-таки хороша! Ростом, правда, слегка маловата. Обычно его интересовали дамы повыше. В городе она не снимает высоких каблуков, знает, видимо, о своем недостатке. И сейчас у нее будто отняли что-то, лишили статности в этих дорожных кроссовках.

Забавный прикид. Дымчатые спортивные трикотажные штаны свободного покроя, желтая хлопчатобумажная обтягивающая майка, синяя походная обувь, бейсболка. Волосы в хвостик. Похожа на дворового плохиша. Наверняка ее муж постарался и вырядил ее так. Заядлый походник и альпинист, он сам подбирал гардероб. Сима когда-то упомянула, что ничуть в этом не разбирается.

«Да уж, это тебе не по столичному асфальту каблуками выстукивать!» – ухмыльнулся Сергей.

Он заметил ее кислую мину, когда главный проводник отдал распоряжение снять верхнюю одежду.

«В Барнауле сейчас плюс тридцать пять, очень жарко. Знаю, вы намерзлись в Москве, но в городе душно. Разденьтесь до футболок. Нам не нужны тепловые удары», – объявил Глеб на выходе из аэропорта.

Неужели она вновь застеснялась себя? В присутствии мужа? Или ее смущает любопытство этих дикарей?

Неожиданно Сергей ощутил на себе чей-то тянущий свинцовый взгляд. Нет, не Глеба. Его бессовестно сверлил взором помощник главного проводника, Соят, эта китайская худая обезьяна. Фотограф был абсолютно уверен, что тот был китайцем из-за его манеры коверкать слова на извращенный-свистящий лад.

Черт! Залюбовался девчонкой и, похоже, китайчонок застукал его.

Чего ему надо? Собирается настучать ее мужу?

Следует быть аккуратнее, нельзя так по-глупому себя подставлять!

– Машина ждет! Загружаемся! – громко, чтобы все услышали, распорядился Глеб. – Через десять минут выезжаем!

Чистенький микроавтобус приветливо растворил свои двери навстречу альпинистам. В нем легко поместился багаж, и оставалось достаточно места для пассажиров. Глеб специально арендовал его для этой поездки. Много оборудования, вещей и еды. Каждый постепенно укладывал привезенный инвентарь и выходил надышаться воздухом перед дорогой. Машина нагрелась, и в кабине владычествовала сдавливающая духота.

Серафима дождалась, пока мужчины уложат свои вещи и освободят проход. Только она шагнула внутрь, как чья-то сильная хватка бесцеремонно выдернула ее назад.

– Эй! – вырвалось у нее. Это было ее первое слово со вчерашнего дня. Желая выразить протест, она отказывалась разговаривать.

– Твое место – рядом с водителем, – сухо проговорил ее муж.

Его пальцы продолжали крепко сжимать ее локоть. Симе показалось, что рука супруга как-то странно потяжелела. Он вдруг стал груб с нею.

Девушка упрямо вскинула подбородок, надеясь скрыть следы приступа едкой тревоги от него и самой себя. Она рассерженно вонзила глаза в его бесстрастную физиономию. Делает вид, что ничего не случилось?

Подбородок опять покрывался щетиной. Он когда-то смеялся, что борода защищает кожу от ветра и греет его на высоте. Но, возвращаясь домой, всегда торопился сбрить бороду. Знал: ей не нравилась густая растительность, а ему чертовски хотелось зацеловать свою молодую женушку после изнурительного путешествия.

Однако в последнее время он перестал бриться. Хотя и неудивительно: их семьи практически не существовало. Глеб сутками хранил молчание, передвигаясь по дому, как черная тень. Им не о чем было поговорить. Уютный коттедж внезапно превратился в глухую тюрьму. Она еле сдерживалась от нервной истерики, возвращаясь в темницу после работы. Только в прошлые выходные, пока они готовились к турпоходу, подбирая ей снаряжение, он иногда обращался к супруге с нехитрым вопросом, сам же отвечал односложно, избегая деталей.

Что ж, теперь она помолчит! Назло! Специально!

Серафима выдернула локоть из его наглых пальцев и завернула за угол автомобиля. Их короткую стычку вряд ли кто-то успел бы заметить. Она не хотела показать остальным своего поражения перед этим отъявленным лешим, привыкшим называть себя альпинистом.

Обойдя микроавтобус, девушка прочла: «Мерседес-Бенц».

Крутая машина! Лишь бы работал кондиционер. Майка прилипала к спине, над бровями скопился пот. Очень жарко!

Из рюкзака она достала солнечные очки, стремясь припрятать глаза от беспощадных лучей яркого утреннего света.

Как ей хотелось сейчас пожаловаться Сергею на сумасбродного мужа! Тот, наверно, пожалел бы ее. Он обязательно бы утешил возлюбленную, а может даже попытался бы защитить ее от третирования. По-мужски пообщался с Глебом, убедил оставить в покое любимую, развестись и дать возможность ей жить своей жизнью.

Серафима опять замечталась.

Она не успела поговорить с фотографом после того злополучного четверга, когда собиралась заявить о разводе. И тот попросту не знал, что она, наконец, решилась уйти от супруга.

Интересно, как сильно он обрадуется тому, что им будет не нужно скрываться? Конечно, она не собирается навязываться ему, ведь они совсем недолго встречались. Но, в таком случае, он наверняка предложит ей помощь. Она сможет позволить себе аренду квартиры, и постепенно он переберется к ней от матери и сестры.

Нет, замуж она пока точно не хочет! Ей хватило горечи и разочарований. Они могут и просто жить вместе… Некоторое время… Она опять будет свободной! Какое это блаженство!

Надо просто все рассказать Сергею.

– Все внутрь! Едем! – прервал ее сахарные раздумья гулкий голос руководителя делегации.

Ее лицо скривилось от резкого звука. Сима показала язык незримому образу ее мучителя. Однако понимала, что все равно покорно сядет в автобус, который увезет ее в глухую тайгу, кишащую хищниками и кровососущими насекомыми.

Путешественников качало уже шесть часов, но, кажется, никто, кроме нее, этого не замечал. Как назло, рулить автомобилем был посажен Соят, и на человеческую беседу рассчитывать не приходилось.

Мужчины бурно обсуждали маршрут и спорили о тонкостях восхождения. На девчонку свалился целый ворох незнакомых словечек. Она оказалась неготовой к походному сленгу и очень скоро потеряла всякий смысл высказываний.

– …Никто уже не использует восьмерку! Устаревшая фигня! Гораздо удобнее работать с Гришей!

– Гри-гри запросто клинит на морозе! Узел или кусок льда, и тебе уже не дюфельнуть! Повиснешь, как куропатка – над грилем!

И все разом громко заржали.

Сима все больше и больше мрачнела. Она чувствовала себя заключенной, которую перевозили на место каторги – искупать вину неудачного замужества, на которое по глупости согласилась.

– Мне обещали хороших коней. До горного приюта доберемся быстро и налегке, – негромко пояснял кому-то Глеб. – Важно, чтобы погода не подвела. Сейчас на леднике минус восемь-десять, относительно безветренно. Но кто знает, что там будет через неделю. Льды подтаивают, снежные карнизы истончились. В прошлом месяце там пропал человек. Поиски ничего не дали. Он сорвался, и образовалась лавина. Его погребло под тоннами снега.

– И что ты предлагаешь?

– На Белуху нельзя наскоком. Нужно приближаться к ней постепенно и позволить ей подпустить нас к себе. С ней обходятся, как с невестой, уважают ее целомудрие. Если гора не дается, лучше всего отступить. Ее вершина, как зеркало: отражает помыслы.

Серафима задержала дыхание от того, что только что рассказал ее муж. До сих пор она с трудом могла себе вообразить, что мужчины способны верить преданиям. Но, как один, все замолчали. Каждый думал о чем-то своем.

На мгновение она представила себе: «А что, если это не выдумка?».

Неужели гора убьет ее за ложь и измену? За ненависть, которую испытывает к супругу теперь? Она клялась перед алтарем в крошечной церкви, что будет почитать мужа и останется верна ему до конца своих дней. Но тогда она не могла предположить, что эти дни бывают слишком тягостными.

С другой стороны, Белуха вряд ли способна внимать оправданиям.

«Будь что будет!» – грустно подумала Серафима.

Песок летел из-под колес. Дорога закручивала то вправо, то наоборот.