После всего

– Ну, бывай, спокойной смены, – Боря похлопал меня по плечу и вышел из комнаты.

Стас, вяло покачиваясь, побрёл вслед за ним.

– Эх, Зоя, да не в мою смену… уходить уже через час, – тоскливо произнёс Жека.

– И ты туда же?

– Ну а что, дежурить с ней одно удовольствие. Общительная и такая… такая сочная. Грудь на вид двушечка, хотя не уверен, увидеть бы без формы…

– Жек, перестань.

– Эти две плетёные косы…

– Прекрати, ну…

– И форма так ей идёт, хорошо прям сидит.

– Да закройся ты уже!

– Свят-свят, reset. Ты чего, Колян? У тебя что, встал уже от одной только мысли?

– Ну и дурень же ты, Жек, – вздохнув, я уселся на диван. – Зоя наш друг, она же пацанка.

Жека развернул стул, закинул ногу на ногу и продолжил свои рассуждения.

– Вот именно, Колян, пацанка. А такие всегда были самыми вкусными, самыми желанными. С ними и общаться интересно, и в постели они огонь.

– Услышала бы это Зоя, стукнула бы тебя хорошенько.

– Мал ты ещё, Коля, мал. Ничего не понимаешь. Сколько там тебе, семнадцать только?

– Уже восемнадцать скоро.

– Ну вот, твои ли годы. До такой, как Зоя, тебе ещё дорасти надо.

– Ты так рассуждаешь, словно тебе лет сорок.

– Да нет, просто объяснить тебе пытаюсь. Мне двадцать пять, и до войны я что-то да понимал в женщинах, разбирался.

– Зоя – охранник, как и я. Это она со мной, тобой и Костяном дружелюбна, потому что мы друзья, а с остальными, сам прекрасно знаешь, как она себя ведёт.

– Ну да, тем не менее, женщина самый сок. Вроде бы моя ровесница, да?

– Да, по-моему, ей тоже двадцать пять.

– А как там вторая, которая с вами, короткостриженая, всё имя её забываю.

– Таня, что ли?

– Ага, она! Тоже вроде ничего. Волосы на голове ей бы подлиннее.

– Да ей так удобно просто, чтобы голову под холодной водой реже мыть. Её Алексей машинкой бреет под двоечку или троечку.

– Ей в принципе идёт. Сколько ей?

– Я уж и не вспомню, нам возраст говорили, когда знакомили всех, вроде бы двадцать семь.

– Эх, её бы я тоже оприходовал.

– Жек, ты коня своего придержи. Таня вроде с Алексеем спит, и ещё с кем-то из охраны.

– Ты серьёзно, что ли?!

– Лично не видел, но слухи ходят.

– Тьфу, вот шалава.

– Жека, сходи уже подрочи да успокойся.

– Нет, ну я серьёзно. А ты что, не хотел бы Зою или Таню… или лучше обеих сразу?

– Я стараюсь о таком не думать.

– Да и хрен с ними. Любую бабу в бункере? Скажешь «нет»? Не обманывай сам себя. У тебя после того, как мы сюда попали, было-то с кем-нибудь вообще? В приватные комнаты ходил?

– Здесь ничего такого не было. До бункера были две девушки, короткие отношения до полугода.

– Скотина ты, Коля. У меня до бункера дольше года ни с кем не было, и тут сижу, всему бункеру помогаю выживать, а Иванцовский даже бабой не может обеспечить.

– С чего это он должен тебя обеспечивать бабой?

– Эх, ты… Коля-Коля. Кофе будешь?

– А что, есть?!

– Да тут припас немного в тумбочке. Угощайся, для тебя не жалко.

– Ну, если не жалко, то буду, спасибо.

– Вот тогда сам и готовь себе и мне по одной. Шкаф открывай. Электрическая турка на верхней полке, бутылка с водой в самом низу. А вот и кофеёк.

Жека протянул мне маленький прозрачный пакетик с кофе.

– Ты только весь не засыпай, растягивать надо, – добавил он. – Тут ещё раза на три–четыре хватит.

– А сахар есть?

– Какие вы все ненасытные в охране. Вам только палец дай, вы и всю руку оттяпаете.