В школу по приколу, или По мне плачет цирк!

А между тем за окном уже настоящая весна. Все растения и деревья ожили. Только одна яблоня в нашем дворе после зимы стоит высохшая, покореженная. Совсем без листиков на своих заломленных к небу ветках-руках. Вокруг нее пробились и подорожник, и лопух, и что-то беленькое с желтеньким, напоминающее ромашки. А она сухая и мертвая… Растет, а вроде как и нет уже. Как будто терпит изо всех сил и пытается расцвести, а сил у нее не хватает. И я тогда кое-что придумал…

– Где мои витамины для мозговой деятельности?! – закричал как-то утром папа.

– Где бабушкин чайный гриб?! – заволновалась мама на кухне.

Я взял несколько минут на раздумье – признаваться или нет.

– Боже! – продолжал кричать папа. – Стёпа, наверное, их Йосе и Бусе скормил! Что делать?! Витамины ведь в большом количестве – яд! Собакам надо делать промывание желудка!

На крики выбежали, довольно виляя хвостами, Буся и ее лохматый жених Йося.

– Никому я ничего не скормил! Простите меня! – сказал я. – Я сделал из компливита, дуовита и еще какого-то вита, чайного гриба и индийского сахара питательную смесь. Развел в трехлитровой банке воды и вылил под яблоней во дворе.

– Ты с ума сошел? Зачем?! Не по биологии же тебе такое задали!

– Я хотел, чтобы яблоня ожила и листики пустила.

– Господи! Ну что за дикая, дремучая самодеятельность! От такой смеси яблоня вообще умереть может. Кстати, что – пустила она листики?

– Пока нет…

Меня еще долго ругали и корили за дремучесть и невежество. Говорили, что я серый, как сибирский валенок. Хотя вообще-то я темно-русый.

А наутро следующего дня произошло чудо: яблоня… расцвела! На ней появились почки. По стволу забегали жучки. И даже прилетел откуда-то дятел. И стал стучать клювом по стволу. И яблонька стала такой юной и такой милой и красивой!

В школе я рассказал о своем поступке Бонифацию. И упомянул, что на это меня натолкнуло стихотворение Фета. И еще рассказал, что дома меня сильно ругали. А он ответил: «Ругали правильно, но не совсем, потому что яблоня же все-таки расцвела. Пусть не от компливита с чайным грибом, так от твоего участия». И посоветовал, как обычно:

– Ну, теперь напиши об этом рассказ.

Я, конечно, сел и написал то, что вы сейчас читаете.

И вот что я думаю: все-таки деревом быть непросто. Бонифаций прав: им, деревьям и растениям, нужно участие и сочувствие. И поучиться у них, конечно, тоже есть чему – красоте, а еще терпению.

Яблоня во дворе жила долго и счастливо. И весной зацветала самой первой!

Вы думаете, что на этом мой рассказ закончен? Нет! Мне еще есть что добавить. Хотите – верьте, хотите – нет, но, когда ожила яблоня, наш злобный и нелюдимый сосед дядя Паша подобрел. А тетя Рая, которая вообще никогда не здоровалась, вдруг стала всех приветствовать с улыбкой. Наверное, глядя на яблоню. Вот как оно – учиться у дуба, у березы!

История одной сильной любви

Девочке Ксении красивой.

    По фамилии Васильева

Расскажу историю любви, которая произошла со мной в школе.

Однажды я встретил учительницу истории, когда она шла домой, а я заходил в школу на продленку. На Алле Глебовне была шляпа с широкими черными мягкими полями. Я обратил внимание на черные глаза Аллы Глебовны – не жгучие, а какого-то теплого, мягкого цвета. А еще у нее красивый округлый подбородок и очень добрая улыбка. А сама Алла Глебовна как красивая дама из старинного фильма. К тому же она мне вдруг напомнила мою маму. А моя мама – одна из самых красивых (если не самая красивая) женщин в Москве. Так говорит папа. Даже имя учительницы звучит как музыка, как песня: Ал-ла-аааа…

И мне захотелось чаще видеть Аллу Глебовну. Уроков истории мне уже было мало.

Алла Глебовна руководила в школе клубом одаренных двоечников. Я пришел на заседание клуба. Но Алла Глебовна сказала: «А ты, Стёпа, что здесь делаешь? Ты вроде не двоечник и не…» Тут она осеклась.

Я сразу пал духом. Она собиралась сказать, что я не одаренный? «Пришел поддержать своего друга Ваню Изюмова», – ответил я и сразу ушел.

Но это досадное происшествие все равно не ослабило мою любовь к Алле Глебовне. И я записался еще в театральный кружок, который тоже вела она – для большей нагрузки. Теперь я видел Аллу Глебовну целых четыре раза в неделю!

Но меня очень расстраивало то, что она не выделяет меня из остальных, не обращает на меня особого внимания – я это чувствовал. Но что делать, не знал.

Я не выдержал и спросил своего друга Ваню Изюмова, который «гулял» с симпатичной девочкой Катей Брусникой, что делать, если кто-то тебе очень нравится, а привлечь внимание ты не можешь. Ваня подумал и спросил: «Совсем не получается?» Я сказал: «Совсем». – «Ну тогда можешь посмотреть на нее печальным взглядом и сказать: "Я тебя люблю”?».

– А печальным зачем? Это обязательно? – спросил я.

– Чтобы она поняла, что ты ее по-настоящему любишь.

Я задумался. Ни за что у меня, наверное, не получилось бы сказать Алле Глебовне: «Я вас люблю». Но вот печальный взгляд у меня как раз был – когда я думал о ней. И кажется, тоска у меня только усиливалась. Дома меня даже стали называть Рыцарем печального образа. А Бонифаций как-то раз, глядя мне в глаза, спросил: «Скажи честно, что-то серьезное?..»

В театральном кружке собирались ставить пьесу «Отважный рыцарь Айвенго». И я сразу вызвался играть в ней. Айвенго стал Миша Зимин. Королем – Ваня Изюмов. Королевой – Катя Брусника. Злым Шатобрианом – Серёжа Сырчиков (брат старосты Жени). А я остался без роли.

На премьере спектакля я сидел в зале, хлопал в ладоши и кричал «браво», когда Айвенго, Шатобриан и Король с Королевой выходили на поклон. Потом бешено аплодировал Алле Глебовне – как режиссеру. Но боялся, что она увидит, поэтому сделал вид, что у меня развязались шнурки, и аплодировал снизу. На занятия театральной студии я продолжал ходить. И смотрел на Аллу Глебовну искоса, с грустью.

Учительница решила создать из малозанятых «актеров» группу, которая читала бы по ролям сказки для малышей. В эту группу вошел и я – как малозанятый, верней вообще ничего не сыгравший.

Первое, что мы репетировали, была сказка «Иван-царевич и Чудо-юдо». Там мне досталась почетная роль, одна из главных – Чуда-юда. Но Алла Глебовна послушала-послушала и сказала:

– Стёпа, что-то у тебя совсем не грозно получается. Надо это громко говорить, со злостью и грубо. А ты произносишь тихо и застенчиво. Так чуды-юды не говорят. Роли драконов и других горынычей, мне кажется, тебе не подходят.

Ну не для меня – и ладно. Что-нибудь другое сыграю, подумал я. Персонажей в детских произведениях очень много.

Потом мы читали по ролям стихи Чуковского и других детских поэтов. И здесь мне отлично удались роли чайника, сковороды, будильника и летучей сосиски! Я был ужасно рад, что Алла Глебовна меня хвалит.

Мы выступали в детском саду, исполняли стихи. Получалось просто здорово! Дети от всей души смеялись и громко хлопали в ладоши.

А я продолжал смотреть на Аллу Глебовну с тоской и обожанием.

Следующим в нашей исполнительской программе стал «Винни-Пух».

Алла Глебовна оглядела кружок актеров. Посмотрела на меня. А я, как обычно, глядел на нее своими затуманенными любовью грустными глазами. И от робости сутулился. И вдруг Алла Глебовна громко рассмеялась:

– Стёпа, ты очень подходишь на роль ослика Иа-Иа. Такой же грустный, понурый и сутулый. Какой характер! Какое попадание в образ! Поздравляю тебя с новой ролью!

И знаете, тут меня как бы пронзило. Я почувствовал, как ко мне относится Алла Глебовна, какими глазами она на меня смотрит. Совсем не романтичными. Абсолютно не влюбленными. Мне стало понятно, как она меня видит. Я для нее скучная закорючка – худая, сутулая, нелепая, странная, робкая, с постоянно грустным взглядом. Я прозрел. И, посмотрев на себя глазами Аллы Глебовны, я сначала впал в ужасную тоску и самоедство, то есть стал почти ненавидеть себя, неловкого и корявого. А еще… довольно быстро избавился от любви к учительнице. Кто потом исполнял роль Иа и ходячих, летающих и плачущих предметов – не знаю.

А через какое-то время я влюбился в девочку. Ее зовут Ксенией, но об этом в другом рассказе.

Как Тося вышла замуж

Олюке-Куке

Классный час. Учитель литературы замещает нашу классную.