В школу по приколу, или По мне плачет цирк!

Итак, пятница. Хеллоуин. Перемена перед последним уроком. Историк ходит с табличкой «Иду на Русь!» на спине. Приклеили семиклассники. Шествует довольная англичанка. Примирилась, наверное, с физруком – своим ухажером. В классе химии Рита Минаева красивым и ровным, как забор, почерком выводит на доске: «Триннадцатое… Хэлоин». А Бонифаций что-то не выходит из своего кабинета. Обычно он стоит в дверях перед уроком и всем ученикам предлагает: «Give me five, dudes!» – «Дайте пять, чуваки!» Ну и все его по ладони радостно хлопают.

Заходим на урок. Нашего Бонифация не узнать! Рассеянный, горестный. Как будто у него живот болит. И взгляд такой прям, как первого сентября бывает. Внимательная Женя Сырчикова спрашивает с сочувствием: «Артём Борисович, с вами все хорошо? Вы себя чувствуете плохо?» И тут наш прекрасный, всегда веселый учитель потухшим голосом отвечает: «Друзья, как бы вам сказать… На меня сегодня обрушилось испытание». Вообще Бонифаций часто говорит «клево», «прикольно», «фишка». А если и «облом» – то тоже как-то весело. А тут на тебе! – на полном серьезе: «тяжелое испытание»!

Мы так любим Бонифация, что тут же ему пообещали защитить от испытания, от любого, стопудово.

– Только скажите, что за испытание!

– Не могу сказать… Слишком грустное…

– Ну, скажитеее! У вас же от нас секретов нету!

– Эх, была не была. Все равно вся школа узнает. В общем, захожу я утром в шестой класс. Все стоят за партами с поднятыми вверх руками. У доски Петя Изюмов, брат Вани. А в руках у него… – Бонифаций сделал драматическую паузу.

– Ну, что у него в руках? – завопили мы.

– Граната! Черная, круглая, небольшая, фугасная.

Мы ахнули.

– И Петя говорит: «Если кто двинется – все взлетят на воздух!» (Впечатлительная Женя Сырчикова закрыла рот рукой.) Мне Петя говорит: «Господин учитель, руки за голову и без глупостей! Чтоб потом не рыдала ваша мама! Я из солнцевско-ореховско-битцевской группировки бандитов! Снабжаю их гранатами». (Ну это-то ерунда, думаю я.) И спрашиваю: «Каковы твои требования, Пётр?» – «Все чипсы, всю жвачку мне на стол! И всем пятерки по литературе в году! И еще чтобы меня не доставали, уважали и мозг не выносили!» – «Так почти у всех и так пятерки», – говорю я и делаю шаг в Петину сторону. А сам смотрю на гранату. Я ведь умею такие разминировать. А Петя как ею размахнется!..

Тут Бонифаций снова сделал паузу.

– Рассказывайте скорее! – закричали мы.

– Он ею как размахнется… И от гранаты отломился кусок! Упал ко мне на стол. Я подошел и съел его – не стол, кусок гранаты.

– Шутник вы, Артём Борисович!

– С вами все в порядке, Артём Борисович? – зашумели все.

– Со мной порядок. А шутником оказался Петя. Граната была шоколадная. Когда она развалилась, все засмеялись, поздравили с Хеллоуином. И съели гранату по кусочкам.

– Так, а вы-то, Артём Борисович, из-за чего переживаете и грустите?

– А потому, что я испугался по-настоящему. За учеников испугался так, как на войне никогда не боялся. И еще… – прибавил Бонифаций. – Наверное, я разучился понимать шутки. Позор!

Тут в кабинет открылась дверь, на пороге возникла завуч Зинаида Григорьевна:

– Артём Борисович, после урока прошу зайти ко мне в кабинет с объяснениями по поводу безобразного случая на уроке в шестом классе.

– Ну этого-то я не боюсь, – улыбнулся Бонифаций, когда за Зинаидой закрылась дверь.

С той поры с добрым Бонифацием никто так больше не шутил. А праздник Хеллоуин в школе запретили. Может, конечно, и зря. Но шутки-то бывают не шуточные. Кто разберет? Что страшно смешное, а что смешное – страшно?

Закалка солдата, или Как я не совершил убийство

Моему другу, солдату (!) Лене К.

У нас тут в школьной жизни кое-что произошло. Даже не кое-что, а очень серьезное. Во-первых, нас объединили сразу с тремя школами. И теперь мы не языковая гимназия. Хотя я очень люблю английский язык. Это мой любимый урок. Учительница все так хорошо объясняет. И добрая! А на труд мы теперь ходим по улице в другую школу – весело, с шутками. И директора, который у нас теперь другой, мы даже не видим, только слышим о нем.

А во-вторых, у нас сменилась классная: из декрета вышла наша прежняя любимая Мальвина Георгиевна. Она очень хорошая и разговаривает ласково.

– Сейчас нарисуются клевые меропры! – прокомментировал возвращение Мальвины мой друг Ваня Изюмов.

Это означало: нас ждут новые интересные дела и мероприятия. И это оказалось правдой.

Пока Мальвина была в декрете, она вместе со своим мужем организовала детский военно-спортивный лагерь «Салют».

– Ребята! Кто хочет поехать в военно-спортивный лагерь? Приглашаются все желающие!

Я и многие другие согласились.

Наш учитель, сапер-минер Бонифаций, сказал:

– Если за дело берется спортсменка и комсомолка Мальвина Георгиевна, то будет реально круто!

Все начали готовиться к поездке. На переменах только и делали, что обсуждали, какие вещи взять и как будет в лагере интересно.

И вот наконец в июне мы отправились на автобусе в Ярославскую область, в деревню Волковойна, около которой располагался лагерь.

Уже в автобусе я спросил:

– Почему деревня называется Волковойна?

И началось! Каких только версий не было! Весь автобус переполошился.

– Там волки воюют!

– Нет! Там жители воюют с волками!

– Ерунда! Там воют волки! Никто не воюет!

– А почему тогда лагерь военный? А?

Спор прервала Мальвина Георгиевна. Она сказала, что о происхождении названия можно спросить у местных жителей. А сейчас она нам расскажет о лагере.