Цугцванг

– Как я мог стрелять в него, если стоял позади всех. Борман выстрелил, потом на них ствол направил. – Ермаков смотрит на Секачева, тот с готовностью кивает.

– Игорь Валентинович! Мы думали, он нас завалит. Да, Витек? В штаны наложили.

– Леня вступился за друзей. Выстрелил, а пистолет выбросил. Там его и нашли, чуть в стороне. Стреляешь метко, дерешься тоже хорошо, специалист. Одного не учел, что есть бандиты в другой машине. Вас избили, а кто стрелял, никто не видел. Мало того! Ствол милицейский, находится в розыске.

Секачев не выдерживает, он возмущен.

– Девчонки видели, мы ни при чем! Они в окно смотрели, из курилки.

– Ничего из того окна не видно. Две машины подъехали, драка в темноте. Кто там разберет? Машины уехали, вы остались. Подрались из-за девушек, при этом их показания мало стоят, они ваши подружки, Леня ко всему женился. Жена мужу плохой свидетель.

– Но мы-то рядом были, дядя Игорь! – Лосев прерывает свое молчание, до этого не участвовал в разговоре. – Борман стрелял! Мне-то вы верите?

– Допустим, я верю, только извини, я твой дядя, лицо заинтересованное. Вы трое друзей, а ты, Витя, мой племянник. Замкнутый круг, все повязаны.

Секачев вскидывает голову, лицо озаряется.

– Я знаю, как было! Нас избили, мы отключились. Бандиты сунули Лене пистолет в руку, оставили отпечатки, чтоб свалить убийство на нас! Ствол подбросили, сами уехали.

– Вероятно, – Меркулов разводит руками. – Так и было, я даже уверен. Только не забывайте! Бандиты серьезные, банда Сафарова. ОПГ регионального масштаба. Даже если вы дружно пальцами на Бормана покажете, суда не будет. Против него улик нет, кроме ваших показаний. Вас прихлопнут, как ненужных свидетелей. Вам это надо? Мстить за человека, который остался жив и продолжает торговать наркотиками. Или хотите отомстить Борману? Он сам лицо пострадавшее, ему затылок проломили. Кто проломил? Опять Ермаков. Вот это все видели, факт. И все подтвердят. Улики неопровержимы.

Секачев сверкает глазами.

– Это не справедливо! Они стреляли, нам руки-ноги переломали. И мы же виноваты?

– Как дети, – Меркулов смотрит на друзей по очереди. – Дело я под себя забрал, ОПГ в разработке. Уголовный розыск нам по боку, Арсен тоже. Но у меня есть собственное руководство. Прошло больше года, нужны результаты. Как быть?

– Дядя Игорь, подскажите! – Лосев смотрит с надеждой.

– С начальством я объяснюсь, вопрос решаемый. Если вы секретные агенты. Меня поймут при одном условии. Вы заключаете договор о сотрудничестве, лично со мной. Это выход. Иначе Леониду грозит тюрьма или выстрел в спину. Охранять я вас не могу.

– Мы согласны! – Секачев подпрыгивает на стуле. – Да, Леня?

Ермаков криво усмехается, косит глазом на Меркулова.

– Нас вербуют, парни. Сексотами будем.

– Секретные сотрудники! – Секачев откровенно радуется. – Ты чего боишься.

– Обещаю, никто не узнает. Это железно. – Меркулов достает листы бумаги. – Конторе не до вас, но вдруг случится. Времена сложные, надо подстраховаться. Напишете, я продиктую. Лучше образец дам.

Ермаков смотрит на папку.

– На крючке держать будете?

– Доверять, так доверять. – Меркулов встает, с папкой подходит к печи, вытягивает из трубы заслонку. Повернувшись, показывает папку. Открывает чугунную дверку и бросает папку глубоко внутрь. Берет кочергу, ворочает раскаленные угли. В печи вспыхивает пламя, открытая труба начинает гудеть. Меркулов прикрывает дверку, ставит кочергу в угол, возвращается к столу.

– Я свое дело сделал, – он берет бутылку, разливает водку по рюмкам. – Выпьем? Или как.

– За сотрудничество! – Секачев счастлив. – Да, Леня?

Ермаков смотрит на Меркулова.

– А при чем тут Борис Ломов? Из деревни.

– Долгая история, – Меркулов подает ему полную рюмку. – Выпьем за успех?

Ермаков молча берет рюмку, все чокаются и выпивают.

– Ну вот, – Меркулов закрывает свой чемоданчик. – Теперь составим план действий, как будем с преступностью бороться. Мне нужна боевая команда для особых поручений. Скоро подъедет один человек, зовут Валерий Петрович. Сейчас вы пойдете в баню, расположитесь в комнате отдыха, камин затопите. Вы приехали сами по себе, друзья племянника. На шашлыки, порыбачить, в бане попариться.

– Этот Валерий Петрович, – Лосев не понимает. – Он тоже сотрудник, в нашей команде будет?

– Скорее, наоборот, – Меркулов достает лист бумаги. – Витя, это образец соглашения. В предбаннике есть шахматы, пиво с собой возьмите, закуску, чтобы все естественно. Валерий Петрович нам нужен. Познакомитесь позже, когда водки выпьем, интересная личность. Мошенник-альтруист. Философ! Знаток человеческих душ. Человек увлеченный, малость того, деньги из воздуха делает. Конвертирует человеческие слабости в твердую валюту. Опасное хобби, это у него вместо адреналина. Для нас деньги не главное, но работа требует. Бандиты грабят коммерсантов, коммерсанты грабят народ, а мы будем грабить бандитов. Шучу! Петрович в этом деле специалист. Ага, вот и он!

К дому подъезжает «Москвич», сигналит.

– Витя, идите в баню, я позже позову. Отдыхайте, за печкой смотрите. Дров подбросить, Леня знает. Кстати, в шахматы играете? Тренируйтесь. Мы с Петровичем любим, чемпионат устроим, – Меркулов, наклонившись, машет рукой в окно. Водитель остается в машине, зато с пассажирских сидений выскакивает пара расфуфыренных девиц, явно легкого поведения.

– Спать будете в бане, или лучше в мансарде, там четыре кровати. Пойду гостей встречать! – он выходит налегке, без верхней одежды, парни переглядываются.

– Это мы для кого шашлыки готовили? – Секачев смотрит на Лосева. – Для мошенника с проститутками. Я что-то не врубаюсь! Какая борьба с преступностью?

Ермаков открывает холодильник под телевизором, смотрит.

– Я беру водку. Секач пиво, хлеб и селедку. Витя – бумагу и образец, чтобы руки не пачкать. Бойцы невидимого фронта. Вашу мать! Руки в ноги, и бегом. Чего стоим?

•

Парни сидят в комнате отдыха, накинув простыни, они уже парились. Со двора доносится музыка, смех и возгласы девиц. В углу горит небольшой камин, на столике шахматы, партия в разгаре. Ермаков сидит в кресле-качалке, курит, стряхивая пепел в пустой стакан. Лосев думает над своим ходом. Открытая бутылка водки, соленые огурцы на блюдце, разломанная булка хлеба. Секачев, пристроившись на лавке возле оконца, старательно переписывает образец заявления. Ермаков косится.

– Парни, а вы уверены. Я бы не стал подписываться.

– А у нас есть выход? – Лосев поднимает голову от доски. – Тебя посадят.

– Не посадят. Он сжег дело, сами видели.

– Ты согласился! – Секачев отрывается от бумаги.

– Меня подставили. Вы же знаете, я не стрелял.

Секачев краснеет, в глазах горят огоньки в камине.

– Это мафия! У них все схвачено. Милиция, адвокаты, судьи! Посадят.

Ермаков не выражает эмоций.

– Это криминал, компромат навсегда. Чем дальше, тем глубже. Впутаемся между органами и бандитами, увязнем по уши. Если честно, мне по барабану, всякое было, а вот вас жалко. Вы же малыши, а там волки, – он гасит сигарету. – Скушают, не подавятся.