Озорные записки из мертвого века. Книга 2

Может я, и забуду тебя.

Ты простишь,

Ты ведь всё понимаешь.

Но невзгоды и радость со мною деля,

Ты свой долг как судьбу принимаешь.

***припев***

Два раза.

…Вот, что нашел в Сети об этом доме: «За трамваем мы видим дом №14 по Чистопрудному бульвару. Это один из красивейших домов Москвы, он называется „Доходный дом церкви Троицы на Грязях“. Сейчас в этом доме очень интересный музей – „Морской аквариум“ с микро-акулами. Таможенный мост на реке Яузе». Тогда, на первом этаже этого дома находился огромный гастроном, в котором всегда продавались по обычным ценам, мясные и рыбные деликатесы. Этими деликатесами кормила меня та из близняшек, кто не был моей пациенткой. Звали ее Зоя. А мою пациентку звали Нелли.

…Нелли поступила к нам из роддома, отделения патологической беременности, где находилась в связи с мнимой беременностью. Вот, что нашел в Сети о мнимой беременности: «Мнимая беременность у женщин – это патология, которая больше относится к психологической, нежели гинекологической области. Однако задействованы в этом процессе могут быть все системы организма, включая гормональную. Ложная или мнимая беременность – это состояние, когда женщина в реальности не ждет ребенка, но при этом ощущает себя в интересном положении. При этом пациентка физически испытывает тошноту, извращение вкуса, увеличивается живот, прекращается менструация, набухают молочные железы, из сосков может выделяться молозиво. Такое состояние обычно не продолжается более трех месяцев, так как именно в этот срок „будущая мама“ обращается к гинекологу для наблюдения, и врач ставит истинный диагноз. Однако медицине известны случаи, кода мнимая беременность у женщин длилась 7—9 месяцев, даже наступали схватки».

…Мнимая беременность довольно-таки часто встречающееся заболевание женщин (бывает и у мужчин!). Важно не просмотреть шизофрению. Ибо, мнимая беременность у женщин часто является симптомом в структуре бреда беременности, который сопровождает вялое течение шизофрении. По моим данным, бред беременности встречается в несколько раз чаще, чем бред ревности. Но, нужно из бреда ревности исключить другие, близкие по содержанию, структуры – бред супружеской неверности и бред подозрения (догадок) о супружеской неверности. Подозрение на шизофрению, с бредом беременности, Нелли выставил психиатр, проконсультировавший Нелли в роддоме. Этот диагноз шизофрении не стал снимать врач приемного отделения. Я ж, «отобрав» Нелли для клинического отделения кафедры психотерапии В. Е. Рожнова остановился на синдромологическом диагнозе – «бред беременности». Владимир Евгеньевич при обходе, остановившись у Нелли, улыбаясь сказал: «А, есть у нас неописуемые красавицы, не правда ли, – при этом он посмотрел на меня – не мудрено, что такая красавица страстно хочет иметь ребенка!» Я понял такое внимание к Нелли, какое профессор продемонстрировал сопровождающим его врачам и особо мне, не случайно. Владимир Евгеньевич не любил калечить судьбы диагнозом шизофрении (тайно он разрабатывал психотерапевтический метод лечения шизофрении – тайно, потому что советская школа психиатрии А. В. Снежневского исключает всякое поползновение в отношении шизофрении традиционной психотерапии).

…И вот Нелли в моем кабинете. Судьба – дело крутое. Сегодня утром напротив меня сидит на краешке стульчика молодая и талантливая ученица ВТУ имени Б. В. Щукина, а вечером – меня пытается завлечь в свою кровать Зоя – клон Нелли! Я поражен красотой близняшек. Голова кружится: я влюбился в Нелли с первого взгляд. НО… какой бы я был психиатр, если бы позволил бы себе увлечься психически больной девушкой? Нелли смотрит мне в глаза, ее щечки розовеют: она наполняется, нет, переполняется эмоциями! И это при несомненной шизофрении! Немыслимое дело! Я вылечил больную с вялым бредом и с соматическими (физиологическими и гормональными) расстройствами с первого раза, не приложив к этому ни малейших усилий! Я смотрел в синие глаза жгучей брюнетки, на ее тонкие черты лица и длинные, разбросанные по плечам вьющиеся волосы и понимал, каким, так сказать, местом и излечиваю свою пациентку! Что я скажу профессору? Что взаимное либидо сыграло психотерапевтическую роль? Сексотерапия, как сейчас бы можно применить – он-лайн! За дверью моего кабинета сидит копия моей пациентки – ее близняшка Зоя (дизайнер-театральный декоратор). Я боюсь выйти из кабинета: не дай бог Зойка бросится в мои объятья! Нелли (можно было бы крикнуть «ура!») чувствует мое состояние, как камертон. Ее алые губы, словно в густой красной помаде, слегка шевелятся, приоткрывая жемчужные, ровные, как солдаты на параде (знаю, что не удачное сравнение, но оно пришло мне на ум именно тогда, в 1975 году, в моем кабинете, когда я смотрел на Нелли), и я слышу: «Не бойся, возьми меня здесь и сейчас… я ждала тебя так долго…»

…Сестрам – Нелли и Зое по 22 года. Они переехали в дом у «Покровских ворот» год назад, когда умер их дедушка, известный московский архитектор, одинокий, и завещал им четырехкомнатную с трехметровыми потолками, квартиру. Тогда Нелли сразу поступила в ВТУ, а Зоя, имя за плечами учебу в Художественном училище Кишинева и небольшой опыт театрального декоратора, была вне конкурса принята на работу по специальности в знаменитый на весь мир «Театр им. Е, Б. Вахтангова». Нелли и Зоя – девственницы, не знавшие до встречи со мной, как «пахнет подмышками у мужчин» (Геннадий Иванович Шевелев, мой безвременно ушедший друг). Свое либидо они удовлетворяли эротическими танцами, которые исполняли друг с дружкой обнаженными перед громадными старинными зеркалами в большом зале своей квартиры, мастурбацией и легкими лесбийским ласками, при совместном купании в огромной бронзовой ванне, а также перед засыпанием – в необъятной кровати на крепких, нет, не пружинах, а рессорах, кровати. Допинг они игнорировали не только в виде алкоголя, но и в качестве черного кофе. Да, странные они были девушки, когда познакомились со мной! Не от мира сего! Вообще не от реального мира никакой эпохи – они были героинями какого-то, еще не снятого романтического фильма… о crazy girls[2 - Здесь – девушки с «безуминкой». (англ.)].

…И вот я в гостях в Зойкиной квартире, с Зойкой. Почему все же «Зойкина квартира», два потому, что дед оставил квартиру именно Зое, ибо только ее считал достой. А Нелли для него была «вертихвосткой». В чем дед конечно сильно ошибался! Обращаю внимание – две девушки ангельской красоты и незаурядного таланта до 22 лет были девственницы, не знавшие алкоголя и игнорирующие даже черны кофе, как допинг! Они «пылали внутренним пламенем», сублимируя его творчеством. Вот только у Нелли это «пламя» было сильнее «психологического барьера», разделяющего гений и безумие!

…Мы пьем с ней шампанское, закусываем устрицами и спаржей (тоже не совсем нормально) – Зоя делает это, алкоголизируется, первый раз в жизни. Я понимаю, что она для себя стоит на пороге новой жизни и помогаю ей переступить этот порог! Но я не оправдал ее надежды. Когда она разделась догола, я испытывал, созерцая ее небесную красоту, чисто эстетически! Я наслаждался ей, как наслаждался бы, к примеру, созерцая Венеру Сандра Боттичелли! Я знал, я чувствовал, что от меня ждет Зоя… Я осязал ее запах, запах женщины in love (в состоянии влюбленности)! Но я ничего не мог с собой поделать: я хотел Нелли, мою сумасшедшую пациентку!

…На другое утро, легонько постучавшись ко мне в кабинет, тихо вошла Зоя.

Она была в легком платье, волосы аккуратно убраны… Она была неотразимо-прекрасна! Не поднимая глаз на меня, она прошептала: «Вы были… у Зои, – лицо ее было печально, фигурка скованна, как бывает скованна у женщины, сильно страдающей! Потом подняла на меня глаза, и вся озарилась: солнечно улыбнувшись, она сказала почти скороговоркой, – но Вы не смогли быть с ней! Вы любите меня!» Она был права: я ушел от Зои, оставив ее такой, какой она был до встречи со мной! Глядя на Нелли, едва сдерживая свое, вдруг ставшее бурным, дыхание, и чувствуя частое сердцебиение висках, невероятным усилием преодолевая себя, свое бешенное состояние, я сказал, не глядя на Нелли, уткнувшись в историю ее болезни: «Нелли! Да, меня неудержимо влечет к тебе… Но – ты моя пациентка! Я не могу, я не должен быть с тобой!» Я боялся взглянуть на Нелли. Страшно боялся, что, если она подойдет ко мне и прикоснется, хотя бы кончиком пальцев, я не устою! Я чувствовал себя флоберовским святым Антонием, искушаемым… Я подло взял телефон и набрал номер дежурной медицинской сестры… Нелли все поняла и медленно попятившись к двери, исчезла из моего кабинета…

…Остаток лечения я видел Нелли только на обходе с профессором и на общих сеансах психотерапии в гипнотарии. Как-то забежал ко мне мой коллега, ассистент кафедры, Володя-заика. Удивительна личность! Будучи с рождения заикой, он окончил с красным дипломом московский медицинский институт, потом интернатуру по психиатрии, и поступил работать к Владимиру Евгеньевичу – туда, где с больными нужно, прежде всего, много и складно говорить! И – блестяще справляться со своими обязанностями. Больше того, он творчески справлялся – разработав собственный психотерапевтический метод – «персеверативной эмоциональной психотерапии»! (Персевера?ция от латинского perseveratio – настойчивость, упорство – устойчивое повторение какой-либо фразы, деятельности, эмоции, ощущения, в зависимости от этого выделяют персеверации мышления, моторные, эмоциональные). Володя вбежал ко мне в кабинет возбужденный: «Ты что с Нелли корчишь из себя целку? Девчонка по уши в тебя влюблена и это ее излечило! Шеф готов согласиться с тобой и снять ей диагноз шизофрении! Смотри, пижон из Парижа сделал ей предложение… Мне пришлось сказать ему, что я донесу шефу, что он, психиатр, нарушает принципы деонтологии, соблазняя больную crazy! На что он мне ответил, что он женится на Нелли и увезет ее в Париж…» Я спокойно ответил своему другу: «Пусть попробует… Не надо вмешивать Владимира Евгеньевича: Нелли даст ему от ворот поворот!» Так и было: французский коллега признался Нелли в любви и сделал ей предложение выйти за него замуж и уехать во Францию, на что Нелли твердо сказала ему «Нет!» Психиатр-парижанин, получив, как я и был уверен, «от ворот поворот», досрочно покинул кафедру психотерапии, и уехал в свой Париж.

…Курс лечения Нелли закончился. Я снял с нее диагноз «шизофрении», Рожнов и коллеги меня поддержали. Получи больничный лист с диагнозом «Невротическое состояние у эмоционально лабильной личности» и поблагодарив профессора, Нелли зашла ко мне в кабинет проститься! О, какие муки чувств и плоти я испытывал, глядя н нее! Я не смог сдержать себя и сразу вошел в состояние сильнейшего полового возбуждения! Нелли чувствовала мое состояние, и с трудом, пересохшими языком и губами, прошептала: «Разреши мне… тебя успокоить… я сделаю это осторожно… я уже не твоя пациентка… я только сниму твое напряжение…» Я, отвернувшись от неё, взял телефон и начал набирать номер медицинской сестры, уткнувшись в историю болезни. Когда я поднял голову, Нелли в моем кабинете уже не было.