«Хитрая» контора

– Нормально, – лаконично засвидетельствовала Елена.

Николай Николаевич чинно кивнул и, видимо удовлетворенный ответом, снова уткнулся в журнал.

А вот за умение готовить Ларисе Евдокимовне следовало отдать должное. На этот раз на столе стояла жаренная утка с зеленью, да еще и под майонезом. Возле каждой тарелочки лежали серебряные вилка и нож и, конечно, неизменный стаканчик с салфетками. Как по предварительному заказу, лишь стоило гостье поудобнее усесться на стуле, кот Лукреций совершил свой коронный прыжок и завел неизменную песню «Мур-мур». Лена обрадованно погладила кота и, подумав, положила себе на тарелку кусочек утятины. Серебряным ножом от этого куска она отпилила кусочек и, незаметно положив его себе на ладошку, сунула под нос Лукрецию. Понадобилось немного времени, чтобы хозяйка заметила котово пиршество.

– Леночка, да вы что?! Какой ужас! У него целый день лежит колбаса! – Сережина мама всплеснула руками.

Чтобы подавить в себе смех от этой повторяющейся комедии и изменить ситуацию, Лена немедленно шлепнула пушистое создание по спине.

– О, господи! Неужто испачкалась? – Лариса Евдокимовна привстала со стула, протягивая гостье салфетки.

Николай Николаевич, оторвавшись от чтения, осматривался, пытаясь понять суть происшедшего.

– Лена, ты что, и в самом деле измазала костюм? – проявил озабоченность Бобрышкин-младший, только что истово раздиравший кусок утки, с глуповатым выражением на лице.

До окончания этой трапезы Обручева досидела с трудом. Вместе с Сережей они мыли над умывальником руки туалетным мылом, судя по навязчивому запаху, явно приехавшим из-за рубежа. Ей пора, пора было прощаться и договорить все напрямик, но, чтоб на это осмелиться, ей все еще не хватило какой-то малости.

– У меня что-то разболелась голова, и я буду собираться домой…

– Может, дать тебе цитрамон… – растерянно произнес Сергей. – У нас есть, он хорошо помогает.

– Спасибо, он не поможет… – Лена принялась обувать в прихожей туфельки. «Хотя бы сейчас попытался поцеловать или обнять в память о себе, – подумала она. – Нет, я не в чем не ошиблась, и прекрасно, что так заканчивается!»

Наступал решающий момент, и Сережа окончательно помог этому.

– Лена, мне грустно, что ты уходишь… что же ты так… Обожди, я сейчас позову маму…

– И папу… – жестко добавила она. – Сережа, ты больше мне не звони, хорошо? – и объяснила: – Мы не подходим друг другу. Рассуждать об этом долго и ни к чему. А главное, я люблю другого человека! – мужественно закончила она.

– Ух! – облегченно выдохнула Елена на улице и вслух сказала: – Если дурак, то это на долго!

* * *

Утро. Понедельник. Центральное РОВД города Татьяновска.

После утренней оперативки, которую лично проводил полковник Аллегров и которая, на удивление, прошла быстро и без нахлобучек, Яснов и Обручева поднялись на третий этаж. Виктор Павлович конечно же помнил, как Лена в субботу удирала от его подъезда на своих «Жигулях». Однако удержался заводить разговор на беспокоящую его тему и сразу забрал деловую инициативу в свои руки.

– Елена Владимировна! Я хотел предложить четко распланировать наш сегодняшний день. То есть позвонить на Некрасовскую и вызвать для беседы человек десять: половина тебе, половина мне. Всего у них работает двадцать человек, а мы познакомились с начальником, бухгалтером, приемщицей, уборщицей и Лученком. Так что за день мы охватим почти всех, за исключением командированных. Ну и на всякий случай возьмем на заметку этих, со стороны: Нестеров – раз, Костромская и Иванова – два.

– Согласна, товарищ подполковник. Но мне не дает покоя эта злополучная 95-ая страница, где пропущен Дунаев. Пока Лесков развернется – а там вообще неизвестно, как будут подходить эти люди, – я составлю себе списочек на всех с 95-ой страницы, включая и Дунаева, и с этим списочком спущусь в паспортный, чтоб нам знать заранее, все ли на месте и не сменили ли адреса. Не отыщем интересных биографий с этой страницы – возьмемся за 96, 121, 122-ую.

– Годится! Я исчезаю к себе и звоню Лескову, а ты, значит, если что, находишься в паспортном.

Обручева осталась одна и, отпирая сейф, подумала с замиранием сердца: «Догадался или не догадался, отчего я в субботу дала стрекача?! Явно подозрительно он молчит. И с утра: Елена Владимировна!»

Выписав на отдельном листочке пять фамилий: Копров, Яшин, Дунаев, Алексевичюс, Грибкова, она вновь спрятала в сейф книгу регистрации работающих и покинула кабинет, направляясь в паспортный стол.

– Привет, Иринка! – сказала Обручева, сидевшей там девушке в форме младшего лейтенанта, светловолосой, крепенькой и круглолицей, которая неизвестно где отыскала допотопную чернильную ручку с открытым пером и сейчас что-то царапала ей на бумаге.

Девушка подняла голову, затем тряхнула соломенной челкой и радостно округлила глаза:

– Ленок, неужто ты?! И как это про нас прямо с утра следственный отдел вспомнил? Вы ведь там на переднем фронте борьбы с мафиози, а мы так, канцелярские крыски…

– Да ладно тебе, Ирин, заприбеднялась! Я к тебе по срочному делу, вот и прилетела с утра пораньше. Помоги по блату отыскать этих людишек, а? – Лена, подбоченясь, уперлась рукой о стол.

– Пойдем тогда сразу до картотеки, заодно поболтаем, пока я ищу, – охотно согласилась Ирина.

– Дополнительных приглашений не требуется! – обрадовалась Обручева. – Сейчас ты как главнокомандующий! О, вспомнила! Сегодня мама мне обещала пару билетиков на «Сыщики и воры» в 22.15. Пойдем?

– Кому про любовь, а ей только бы воры да сыщики, – добродушно проворчала подруга, которая уже забралась в картотеку. – Собственно, я бы и на «Сыщиков» сходила, но сама говоришь, что билетиков пара, а он?

– Кто он? – Лена сделала непонимающее лицо.

– Ты что прикидываешься, Сережа твой, кто же еще! Или у тебя их десять? – Ирина на минутку оторвалась от своих карточек и заглянула подруге в глаза. – Ой, Лена! А у тебя и точно они лживые! – воскликнула она. – Вы что, поругались? Ну-ка, давай рассказывай! – приказала Иринка, оставляя картотеку.

– Ты про карточки-то не забывай! – подстегнула ее Обручева, пытаясь хоть как-то защититься.

– Есть, товарищ не страшный лейтенант! Но зубки ты все равно не заговаривай! Ну, рассказывай, живенько!

– А что рассказывать… – Лена потеребила прядку волос. – Сказала, чтоб не звонил. – Она помолчала и, решив в это время осторожно пооткровенничать с подругой, проговорила, как бы в задумчивости: – Думаешь, мы за год погуляли хоть раз с ним по-человечески? Разве что в кино бывали, а остальное время просидели в квартире за его дурацкими значками. И вообще, от ихней семейки нафталином пахнет! На дверях запоров, как в швейцарском банке! Говорок, исключительно на «будьте любезны», короче, меня и саму у них в доме книксен сделать тянуло. Там у Бобрышкиных один Николай Николаевич молодец: тот хоть не скрывает, что я ему до лампочки. Кстати, когда я в автобусе к Бобрышкиным ехала, там компания парней собралась, и один обалденно играл на гитаре. Так ты знаешь, одна тетка недовольная развыступалась, руками машет, и глазки злые-презлые, как у зверюшки. А потом мне один из тех парней, длинный-предлинный такой, цветок подарил! – похвалилась она.

– Ну и ты влюбилась, да, старушка? – высказал догадку подруга.

– Ты, моя милая, совсем того что ли? – Лена не поленилась разобрать волосы, чтобы недвусмысленно покрутить у себя пальцем поблизости с ухом.

– А что же тогда? С Серегой совсем или просто временное явление? – допытывалась подруга. – Вообще-то я тебе давно хотела сказать, хочешь обижайся, хочешь нет, но он мне не нравится. Теленкообразный какой-то…

– А чего обижаться, ты в самую точку его охарактеризовала, если за год мы с ним не поцеловались ни разу!

– Да ну! – изумилась Ирина, округлив глаза. – Врешь ведь! Целый год были знакомы и не целовались?!

– Вот тебе истинный крест! – побожилась подруге Елена.

– Тогда все правильно, нечего о нем и вспоминать! – коротко резюмировала она.

Какое-то время они помолчали. Наконец Иринка отыскала первую нужную карточку и спросила:

– А так, Ленок, если серьезно, то кто у тебя еще на примете? Крути, не крути, а в этом месяце тебе двадцать пять… Это мне еще всего двадцать три…

– Ох, Иринка-Иринка! Я уже восемь лет, как люблю одного человека! – неожиданно для самой себя призналась Обручева, – Только кажется, это все пустое… Он даже не догадывается об этом!

– Ничего себе новости, я буквально в трансе! Восемь лет любит, и никто об этом не знает! Он что, женат, или у вас безответная любовь? Платоническая, как ее по-литературному называют, – младшая лейтенантша опять позабыла про карточку и подалась к подруге вперед.

– Не знаю… – обронила Лена, вдруг залезая с ответом под черепаший панцирь.

– Да ты признайся мне, дура, легче станет! Я ведь не побегу на площадь Октябрьской Революции всем рассказывать! А хочешь, я сама с ним поговорю! – решительно предложила Иринка. – Еще не хватало, чтоб такая красотулечка сохла по ком-то!

– С ума сошла! Никто ничего не знает. Даже я сама…