Рехан. Цена предательства

Она молча развела руками.

– Может, посидим, – указал Пашка на дерево, – посидим, поговорим…

– Это у нас запланировано в следующий раз, – официальным тоном произнесла Иванка. Платье на глазах утратило свой серебристый цвет, превращаясь в простенький ситец.

Со стороны леса дохнуло ветерком, нанеся еще порцию опавших листьев. Как-то немного потемнело в воздухе. Пашка поежился. Понял, что уходит.

Иванка стал совсем холодна и безразличным тоном произнесла напоследок:

– Тебя, кстати, зовут уже. Давай, дергай отсюда быстрее…

Пашка захохотал от кардинальных перемен в поведении хозяйки этих мест, не поддающиеся никакому объяснению, и – ушел. На миг погрузился в обволакивающую теплом темноту, вынырнул оттуда, ощутил, что спит на своей домашней кровати, уткнувшись носом в подушку и неудобно подвернув под себя руку. Унюхал, что мама готовит блинчики на завтрак, вспомнил отчего-то, что наступил вторник… и очнулся от топота нескольких десятков ног вокруг…

***

Очнулся от топота множества ног и возбужденных голосов вокруг. Боевики спешно бросали еду. Отрезанные ломти хлеба, лепешек, мяса, банки с недоеденным содержимым – все летело в развязанные мешки, ранцы, запихивалось в карманы либо просто совалось за пазуху. Несколько молодых наемников на бегу хватали с земли вещи, оружие, оставшийся после обеда мусор, молитвенные коврики и сваливали все в одну кучу под густыми ветвями кустов, не разбирая. Это успеется потом.

В воздухе всколыхнулась сразу несколько маскировочных сеток, накрывая быстро выросшие кучи и сравнивая их в цвете с окружающим ландшафтом. Боевики прижимались к стволам деревьев, маскировались в кустах. Несколько человек легли на спину, выставив стволы в небо, сверху их забросали ветками и листвой.

Те, кто имел снайперские винтовки либо оружие с оптикой – те закрывали стекла, чтобы не бликовали на солнце, накидывали тряпки на прицелы.

Времени не было.

Пашка понял это по знакомому стрекочущему звуку в небе. На секунду порадовался – пусть бы наши окончательно добили всю эту банду. Но недавняя память заставила непроизвольно поежиться, втянуть голову в плечи. Мысли панически заметались в поисках спасительного выхода. Попадать под ракеты ох как не хотелось. Второй раз наверняка уже так легко не пронесет.

Тут над ними с Виталей развернулась еще одна маскировочная сеть и накрыла пленных с головой.

Чеченцы несколькими ударами заставили их лечь на землю, и сами навалились сверху. Куда-то под ухо уперся тесак с изогнутым лезвием. И то ли кинжал у чеченца был слишком хорошо и остро заточен, то ли радивый охранник нажал слишком сильно, но Пашка почти сразу почувствовал, как по шее потекла тоненькая струйка. Он дернулся было в сторону, но кинжал вошел в шею еще на чуть-чуть, а чеченец, схватив его за голову пятерней, угрожающе зашипел. Пашка предпочел пока за лучшее не шевелиться. Так и лежал с неестественно выгнутой шеей, ощущая, как играет кончик чеченского ножа у него под кожей и на землю по капле утекает его кровь, затекает за вырез воротника.

Султан замер на одном колене, держа на плече вскинутую «Муху» с поднятым прицелом. «Стингеров» больше не было. Рядом в такой же позе спокойно сидел Усман, направив гранатомет в небо. В соседних кустах притаился еще кто-то с «Шмелем» в руках. Султан коротко отдавал приказы своим бойцам:

– Не стрелять, если летит мимо! Не стрелять, пока нас точно не заметят! Из гранатометов стреляют только Абу, Абдалла, и мы с Усманом, остальным гранатометчикам взять автоматы. Не стреляйте, наше время еще не пришло, этот вертолет не по нашу душу.

Последние слова командира уже потонули в оглушающем стрекоте боевой машины. Из-под масксетки в мелкую дырочку Пашка смог заметить, как над зеленкой стремительно вынырнуло хищное зеленое тело, устрашающе глядя в землю наведенными пулеметами и ракетными соплами под крылом. На мгновение даже разглядел руки и голову в шапке сидящего за пулеметом омоновца с открытого бока. Свист рассекающей лопастями воздух вертушки на какое-то время заложил уши. Большая тень скользнула по зеленке, по сетке, в которой лежал прижатый к земле Пашка… И стал удаляться.

Лежащий на нем чеченец облегченно вздохнул и напор клинка ослабился. Пашка пошевелился, принимая более удобное положение. Боевик скинул с себя и с него сетку и привстал, глядя в небо – не появится ли неожиданно еще что-нибудь? Встал второй, страхующий Виталю. Сам Виталя лежал на земле, закрыв глаза, и производил впечатление трупа, если бы не тяжелое дыхание, вырывающееся выдохом из легких.

Султан напряженно размышлял, все так же стоя на колене. Хмуро разглядывая небо, что-то прикидывал про себя.

Усман опустил прицел своей «Мухи» и положил гранатомет перед собой.

– Что ты об этом думаешь? – спросил у командира.

Султан потерся поросшей щекой о шершавую поверхность пластикового цилиндра. Произнес медленно, раздумывая:

– Летных путей здесь у федералов нет. Внизу под нами идет дорога. В той стороне, куда она ведет, нет никаких наших отрядов, никого. Ни местных, ни наемников. Значит, летят не на операцию, – Султан перебирал варианты, отсеивая не имеющие под собой основы, – отсюда следует – либо вертолет был один и он пролетел по своим каким-то делам – в таком случае жаль, что мы его не сбили. Либо он разведывательный – прощупывает дорогу перед колонной.

Внимательно слушающий Усман продолжил:

– Следовательно, сейчас мы их увидим, если это так. А кто может ехать здесь, Султан? Это идет очередное наступление в горы, что нам невыгодно, или что?..

Султан насупил свой крупный, в оспинках, нос:

– Мы бы знали о наступлении. Такие вещи мы всегда узнаем первыми, быстрее русских. Нет, что-то другое… Может, мелочевка.

– Подождем? – резонно предложил рыжебородый.

– Подождем, – решил Султан.

После минутного размышления главарь повернулся к боевикам, смирно ожидающим на своих местах приказа. Вновь понеслись каркающие распоряжения:

– Ожидаем русских на броне. Сколько – неизвестно. Рассредоточиться по склону над дорогой, замаскироваться. Если больше трех машин – пропустить, не выдать себя ни единым движением. Если три и меньше – начинать стрельбу после моего первого выстрела. Все гранатометчики вступают первыми. Арабы пусть идут туда, – командир махнул рукой влево, к повороту, – с началом моего выстрела подбиваете последнего, все ясно? Взорвать его, во что бы то ни стало, ни дать им развернуться!

Арабы закивали согласно, залопотали на своем, зашевелились, собирая оружие и свои вещи.

– Сразу после атаки идем вправо и уходим под следующим витком, – указал на горный серпантин, – всем остальным занять места по центру и не высовываться. Все как обычно – очень быстро делаем пионерский костер и уходим.

Султан закончил и осторожно подошел к кустам, за которыми начинался резкий склон к дороге, что делала здесь петлю, уходя своим пыльным концом за гору, на которой они находились. Отодвинул в сторону шипастую ветку и осмотрел окрестности. Сделал знак бойцам – приступайте, и все задвигались, молча и быстро собираясь для боя.

Дорога в трех десятках метрах под ними стелилась белым, усеянная по обочинам небольшими камнями. Машины жителей с началом войны и появлением русских войск здесь от греха подальше не ездили – могут и подбить ненароком, а военные только недавно освоились в этих местах и начали более свободно передвигаться по этому серпантину. На соседней горе еще достаточно недавно обитал полевой бригадир со своим отрядом, но сейчас там обосновался целый полк федералов, что заняли вырытые до них окопы и укрепления. Сюда они пока не совались.

На пыльной поверхности дороги виднелись лишь следы овечьих копыт да отпечатки ног старого пастуха. Султан знал его. Они с отцом и братьями ездили в это село, когда он был еще совсем мальчонкой. Там их встречали сразу несколькими домами, здесь было гнездо их тейпа. Многочисленные тети закармливали неугомонного мальчишку сладостями, мужчины звали посидеть в свой кружок, хлопали по плечу и говорили: вах, Султан, молодец, настоящим мужчиной растешь.

Султан горько усмехнулся в бороду и скрипнул зубами. Где сейчас все эти люди? Многие из них еще живы, наверное. Хотя вот тетушка Айрам умерла с горя, задохнулась, когда узнала, что русские расстреляли ее мужа. Расстреляли за то, что он просто проходил мимо их части, а кому-то показалось, будто он шпионит. Казахстан пережили, все угнетения от властей перетерпели, а тут… И дядя Сапарби, что торговал орехами и чесноком, отвозя их на продажу в Москву два раза за сезон мешками на своем грузовике. Таких вкусных орехов и такого крупного чеснока во всем Союзе ни у кого не было, это точно. Настоящий нохч, он и вошедшим в его дом солдатам высказал все, что думал о них. За это и поплатился. Конечно, после того, как эти свиньи нашли автомат в его сарае… но какой чеченец без оружия?

А отец самого Султана? Человек, мухи за свою жизнь не обидевший. За что, за какие грехи разбомбили в Грозном жилой дом вместе с людьми, что, слишком высокий был?!. Там жил его отец вместе с младшими братьями. Хозяйки давно уже не было… Что сделали они этим ойрси*? Не захотели покинуть свой дом, в котором жили?..

Чертовы трусы, мерзкие неверные отродья, будьте вы прокляты до последнего вашего внука! Я еще вырежу, убью ваших отцов и сыновей, как вы убиваете наших! Напьюсь вашей крови… Дэла* мне свидетель, он истинный Бог чеченцев, он поможет мне, конечно…

Глаза Султана мрачно полыхнули огнем. Он тоже виноват, он знал, что произойдет в том проклятом декабре, когда у города появились первые танки, сами не понимающие, для чего они сюда приехали и что развяжут здесь… И потом, в январе, там, в Грозном. Но не смог уговорить родных людей уехать обратно в село, где они родились. Им нравилось в Грозном… Гордые были, настоящие нохчи.

Сквозь застлавшую глаза влажную пелену уловил движение на соседнем перевале. Так и есть, ехали машины. Бронетехника. Раз…

Два…

Три…

Все!

Как и было задумано. Султан вознес молитву Аллаху, благодаря за предоставленную радость праведной битвы. Все прогнозы сбылись, и наплевать на все русские вертолеты-самолеты, сейчас он в силах допрыгнуть до любого из них и разорвать прямо в воздухе голыми руками. Да, сейчас…

Усман, до того расставлявший людей на позициях, сосредоточенно смотрел в сторону клубящегося пылью выезда. Ехали медленно, дорога для них наверняка была новой, неизведанной. Минут через десять-двенадцать изведают… Ох, только бы не вернулся вертолет или не подоспела неожиданная подмога, и тогда они наши, со всеми их потрохами. Кто знает, не идет ли где-то позади целая колонна войск с бронетехникой, ведь в этом случае уйти уже вряд ли удастся.

Рыжебородый осторожничал по привычке. Он уверен был в благоприятном исходе этого дела на все двести процентов. Второй за день укол был сделан всего полчаса назад, и откуда-то Усман знал наперед, что произойдет сейчас на коротком повороте горной дороги. С ним такое бывало. Хорошее ширево, даже подрубает немного, хотя вроде и старался не переусердствовать. Мысли параллельно улетали в мир иллюзий, а мозг при этом сохранял полный расслабленный контроль над обстановкой. Да, все будет так, как и задумывалось. Сейчас, еще семь минут. Рыжая щетина расползлась в благодушной улыбке.

Султан обернулся к помощнику. Увидев улыбку на заросшем лице, хищно двинул бородой и нетерпеливо кивнул.

*Ойрси – русские (пер. с чеченского)