Китаец. Незримая война

– Майор Гаврилин Арсений Иванович, переводчик.

– Подполковник Верхоглядов Семен Семенович, аналитик.

Все еще не успели рассесться за столом, как в дверь снова постучали. Вошел Минин. Шестидесятивосьмилетний полковник, браво сделав несколько шагов, звучно поздоровался с присутствующими. На удивление, он их всех знал. С Мининым мы не виделись больше четырех лет. Ни он, ни я не искали встреч. В голове как вспышки молний пронеслись мысли: «Возможно, если у него будет время сегодня, мы с ним переговорим. Хотя, если его пригласили, значит, нас ждет совместная работа. Вероятно, но не точно. Посмотрим».

– Товарищи офицеры, – начал генерал Мартов, – введите полковника Назарова в курс дела.

Слово взял полковник Березин.

– В 2008 году в Шанхае нами был завербован перспективный китайский ученый-химик, псевдоним «Водяной». За это время его вели два наших сотрудника, сначала, первые пять лет, его вел «Буддист», потом, в связи с окончанием командировки, его передали «Кузнецу». Примерно год назад китаец перестал выходить на связь, а неделю назад объявился. На встрече с нашим резидентом он сказал, что у него есть совершенно секретная информация относительно коронавируса нового поколения. Сообщил, что работает сейчас в исследовательском институте вирусологии под Уханем при Китайской академии наук совместно с Ши Чжэнли – вирусологом, псевдоним «Летучая мышь». В 2015 году там была открыта одна из лучших в мире лабораторий с самым высоким уровнем биобезопасности. Мы точно не знаем, та ли это лаборатория или нет, из которой якобы была утечка, это нужно будет при возможности выяснить.

– Этот Ши Чжэнли не наш еще? – поинтересовался генерал Мартов, внимательно слушавший доклад.

– Это она, – поправил Виталия Андреевича докладчик.

– Ммммм, она, – пометил себе генерал. – Продолжайте, Антон Павлович, – генерал снова дал слово бывшему заместителю военного атташе России в Китае.

– «Водяной» пожелал встретиться с тем нашим сотрудником, который его вербовал в 2008 году, встреча через 5 дней. Он сказал, никаких повторных встреч не будет. Поэтому полагаем, встречу нужно провести.

Я вспомнил нашу первую встречу с Синь Фэньгуанем в Шанхае. Вспомнил, как я его вербовал, это было непросто. Синь был очень падок на женщин, и красотка Гого тогда мне очень помогла. Впрочем, из-за нее же я чуть было не погиб. Интересно, зачем ему именно я? И еще одна странность, Синь – химик, пусть толковый, но химик, а не биолог, и каким боком он имеет отношение к вирусам?

– Разрешите, товарищ генерал? – подключился к беседе полковник Крыленко.

– Да, Иван Андреевич, пожалуйста, – разрешил Мартов.

– Американцы давят на Китай с претензией, что они занижали цифры по пандемии. И китайцы вчера дали новые цифры, по всему получается, что мутят они со статистикой, разрешите зачитать?

– Слушаем, – жестом показал генерал-майор.

– «Америка обвинила Китай в занижении цифр зараженных от коронавируса, а ВОЗ в преступном сговоре с Пекином. Вашингтон считает, что Китай скрыл начало эпидемии, тем самым подставив весь мир, – зачитывал Крыленко. – Под давлением Пекин «перепроверил» информацию и обнародовал данные о чуть более 300 тысяч зараженных и почти 1300 умерших, о которых ранее не сообщалось. Эта новость пронеслась как буря, и даже неизвестно, стоило ли это делать? С одной стороны – это заявка на честность, мол, мы вот даже еще раз пересчитали, ну вот чуть больше получилось. С другой стороны, если раньше в официальных данных из Китая сомневались, то теперь им вообще не верят. Поскольку, пока не началось давление, Пекин даже не думал обновлять цифры. Очевидно, что теперь Америка тему эту не отпустит и продолжит прессинг». Сейчас прошу внимания, – призвал Крыленко. – «Разведка США собирает данные об уханьской лаборатории. Аналитики поставили целью воспроизвести точную картину начала вспышки заболевания в Китае». Тут еще и Медведев с разговорами о биологическом оружии. Есть вероятность, что Вашингтон в итоге обвинит Пекин в разработке и утечке биологического оружия, которое в итоге и подкосило весь мир».

– Короче, американцы зашевелились, и если они начнут искать глубоко, они могут найти то, что им находить не надо. Козлами отпущения они сделают либо Китай, либо нас, – резюмировал Иван Андреевич.

– Мы пригласили переводчиков. В чем там сложность? – задал вопрос генерал Мартов. Переводчик майор Гаврилин и аналитик подполковник Верхоглядов обменялись взглядами, решая, кому из них начать. Начал старший по званию Верхоглядов.

– Из Китая мы получили данные, что «Водяной» не назначил место встречи, – начал Семен Семенович.

Я посмотрел поочередно на лица сидящих передо мной коллег, пытаясь понять их отношение к происходящему. Очевидно, что они уже пытались найти ответ на этот вопрос. Безуспешно.

– На последней встрече «Водяной» произнес странную фразу, пояснив, что тот, кто его завербовал, поймет, где она состоится. Время 19 часов.

– Я что-то не понимаю, это секретность или глупость? – спросил генерал. – Почему нельзя было уточнить место?

– Возможно, агент чего-то опасается и не хочет, чтобы место встречи было известно заранее. Плюс ко всему в Китай сейчас закрыт въезд для иностранцев, да и напряжение властей в Ухане сейчас очень высоко. Мы только что слушали про активизацию разведки США, но я уверен, что информацию про лабораторию сейчас ищут все. Равно как и проверяют различные версии, в том числе и конспирологические. Наверняка лаборатории контрразведка сейчас охраняет лучше обычного. «Водяной» это знает, возможно, видит, возможно, догадывается, короче говоря, решил перестраховаться.

– И какие идеи относительно места встречи? – спросил я.

– «Кузнец» сообщил, что «Водяной» был на встрече сильно напуган, но на конкретный вопрос чем ничего не ответил. На китайском он сказал: «Rаn ta kan d? b?ozh? gu?n w? ji? z?i l?mi?n». Мы это перевели как: «Пусть он смотрит в большой газете, я буду внутри». Агент «Кузнец» прислал такую же версию перевода. В чем смысл, он не знает, ждет нашей помощи.

Я записал иероглифами сказанное майором Гаврилиным.

– Это какая-то абсолютно неправильная конструкция, в ней все не так. Китаец бы так не сказал. У «Водяного» или у «Кузнеца» на встрече была газета? – поинтересовался я.

Офицеры переглянулись.

– А почему вы думаете, что у кого-то из них была газета? – задал вопрос бывший резидент в Китае полковник Крыленко.

– Иван Андреевич, – обратился я к полковнику, – ощущение, что «Кузнец» мог не так запомнить сказанное. Я заберу сейчас же свои слова обратно, если мы послушаем запись и сразу поймем, о чем речь.

– В этом главная проблема, записи нет, – сообщил Крыленко и добавил: – Газета была у «Водяного».

– Газета могла, скажем так, подтолкнуть агента к запоминанию или ассоциации сказанного с газетой. Мозг мог связать услышанное с газетой, и поэтому отложилась и до нас дошла газета. Насколько я помню, а помню я хорошо, – я улыбнулся сказанному обороту, – «Водяной» из местечка Куньшань, округа Сучжоу, рядом с Шанхаем, а там очень популярно всякое сы-сы-сыканье.

– Просветите, товарищ полковник, – попросил генерал Мартов. – Вы жили в Китае так долго, что, думаю, некоторым будут интересны ваши мысли, а если они нас приблизят к разгадке послания, будет совсем хорошо.

– Китайский язык занесен в Книгу рекордов Гиннесса как один из самых сложных языков мира, – начал я издалека. – Причина тому иероглифы и диалекты, которые подчас так сильно отличаются друг от друга, что могут даже восприниматься как разные языки, – я поднял палец вверх, чтобы привлечь внимание собравшихся именно к этой части повествования, ибо это и было главным в мини-просветительском экскурсе. – Выделяют десять китайских диалектных групп, – я скрестил указательные пальцы рук, что и значило в китайском языке число десять. – Диалекты связаны единой грамматикой, отчасти лексикой, но их фонетические различия затрудняют общение людей, живущих в разных частях Китая, а для иностранцев, не носителей языка, такое многообразие диалектов может стать проблемой. Если представить, что южанин и выходец из Сычуаня, к примеру, каждый будут говорить на своих диалектах, то они скорее всего не поймут друг друга. Есть нормативный китайский язык, путунхуа, основанный на пекинском произношении. Сегодня его изучают во всех школах страны. Вот при переходе на путунхуа китайцы из разных провинций с легкостью найдут «общий язык», даже с учетом некоторых фонетических особенностей, – я взял паузу, соображая, что еще важное нужно сказать собравшимся, чтобы чуть прояснить ситуацию.

– Теперь привяжите все сказанное к нашей «газете», – воспользовавшись паузой, попросил генерал. Видно, что он внимательно слушал все сказанное мною. Я задумался, пытаясь максимально просто реализовать привязку.

– Разрешите мне, товарищ полковник? – обратился ко мне аналитик Верхоглядов.

– Да, пожалуйста.

– Если я правильно понял полковника Назарова, фраза, произнесенная «Водяным», может иметь совсем иной смысл, исходя из диалектических особенностей его места формирования языка, – предположил полковник.

– Совершенно верно, – подтвердил я.

– Я изучал шанхайский диалект – вернее, правильно его называть хойский – китайский диалект группы «У», распространенный в Шанхае и окрестностях, – вступил в обсуждение майор Гаврилин, проживший в Китае около 10 лет и работавший под прикрытием в консульстве России в Шанхае. – Я кручу в голове эту фразу, меняя «баочжи» на то, как сказали бы шанхайцы, ну а Куньшань – это все один район, я там бывал несколько раз, фонетика одна, я в этом уверен, – Арсений Иванович говорил тоном, не терпящим возражений. Сразу видно, человек – не болтун, почти всю беседу промолчавший, он вступил активно лишь тогда, когда его знания дают в беседе реальные преимущества, пользу. Для этого его, собственно, и пригласили. – Так вот «баочжи» в диалекте может звучать как «баоцзы». А баоцзы, уважаемые коллеги, – расплылся в улыбке переводчик, вероятно, вспомнивший свой китайский этап, – в шанхайской кухне и тех краях очень, очень популярное блюдо, маленький такой пирожок, – рассказчик руками показал что-то небольшое, на полторы фаланги пальцев, – с начинкой, приготовленный на пару. Классика начинки, – чуть понизил тон майор, чтобы после торжественно объявить – свиной фарш с капустой, – он сказал это так торжественно и вкусно, что офицеры, переглянувшись, рассмеялись. – Также могут быть с доуфу, тыквой, грибами, – майор явно исходил слюной, вспоминая свои гастрономические приключения, вероятно, очень частые. – Так вот, – его лицо и тон стали строгими, – если мы продолжим фразу, прихватив от нее следующий иероглиф, то получится «баоцзыгуан», то место, где подают эти «баоцзы». Перед этим идет иероглиф «большой», далее «я буду внутри». Выходит, в городе встречи нужно найти самую большую «бауцзышную», если она там есть, ну а время известно. Ну, или это может быть кодовое слово, – майор убедительно раскусил эту лингвистическую задачку, которую все же, по ощущениям, наш «Кузнец» переврал.

Ну да ладно, дело за малым, проверить версию. Генерал Мартов, очевидно, как и другие сидящие за столом, понял следующий шаг. Мартов вышел со словами: «Буду через десять минут, попейте чай или кофе, кто хочет». Подполковник Верхоглядов обратился к майору Гаврилину, только что, судя по всему, произведшему сильное впечатление на окружающих:

– Сложно выучить китайский? Там же полно этих иероглифов? – улыбнулся Семен Семенович.

– Это только так кажется, – рассмеялся майор, – пятьсот иероглифов выучил, уже больше половины понимаешь, выучил две тысячи иероглифов, девяносто пять процентов текста твои.

– Три тысячи иероглифов хватит читать газету – так что начинай, подполковник, – в шутку подколол Верхоглядова полковник Крыленко. Бывший резидент в Китае полковник Крыленко был человеком очень молчаливым. Он что-то постоянно писал, внимательно вглядываясь в лица говоривших. Его профессиональное кредо, как мне показалось: слушать и фиксировать. Вопросов не задавал, головой не кивал, лишнего не говорил. Идеальный военный разведчик.

– Ну три тысячи-то я освою за пару лет? – рассмеялся Верхоглядов. – Я ведь еще молодой! – похвалил сам себя подполковник. – Каждый день по три иероглифа, в год получается 1095, ну? Три года – и готово! – рассмеялся Семен Семенович. – Сколько там всего иероглифов? А то, может, я все выучу да пойду китайский преподавать? – уже в голос засмеялся подполковник.

– В «Море китайских иероглифов», – начал переводчик Гаврилин, – это самый полный словарь, – пояснил он, – так вот в нем 85 568 иероглифов.

Верхоглядов, наливший себе чаю, чуть не поперхнулся. Затем сделал серьезное выражение лица и изрек:

– Всего каких-то восемьдесят шесть лет, и весь словарь китайских иероглифов будет в моей голове, – он показал пальцем на голову и для убедительности постучал пальцем по левому виску. Все рассмеялись. Генерал Мартов вернулся довольный.

– Да, такое место есть.

Он быстро сел в кресло во главе стола и довольно потер ладони, будто заскочил с холоду или собирался добыть огонь.