Воин ПрАви

Дмитрий, подобрав спутницу, поехал быстрее, требовалось скорее добраться до больницы. Чувство страха притупилось. Да и до города оставалось совсем немного.

Яркий свет внезапно ослепил Дмитрия. Угодив колесом на невидимое препятствие, машина резко подпрыгнула. Дмитрий от неожиданности выпустил руль, и неуправляемый автомобиль швырнуло в сторону, а затем перевернуло вверх колесами. Заскрежетала сминаемая крыша кабины, крошевом брызнули разбитые стекла… раздался удар, и все стихло…

ДМИТРИЙ ВАЛУЙ

Жизнь человека – постоянное испытание. А для настоящих воинов – сложный и запутанный путь, который называется Стезей ПрАви. И не каждый в состоянии пройти его, долгий или короткий он будет. Все окружающее не вечно, а душа бессмертна. «Мы… имеем жизнь вечную, и мы должны радеть о вечном, потому что земное против него – ничто. Мы сами на Земле, как искра, и потому можем сгинуть во тьме, будто не было нас никогда»

Конское ржание, треск костров, приглушенные голоса и бряцание оружия доносился до слуха Дмитрия. Он смотрел в догорающий костер и словно жил завтрашним днем. Вся его жизнь – путь воина. Битвы, кровь, смерть стали неотъемлемой частью его пути. Путь воина – путь ПрАви.

Старинный род царей (на степном языке – ханов) пошатнулся, но митрополит Алексей сумел удержать власть и поставить на ноги малолетнего Дмитрия. Великий князь Дмитрий Иванович уже в юности мирскими и военными делами. Главной задачей было удержать власть в своих руках. Распадающееся на мелкие части царство требовало жестких мер и твердой руки. Это сильно не нравилось сыну последнего московского тысяцкого, который очень хотел занять место отца и возглавить войско русское. Литовский князь Ольгерд не желал усиления Москвы и потому истерзал своими разбойничьими набегами рубежи северо-восточных русских княжеств, оказавшихся под рукой Дмитрия Ивановича, на языке степняков – Тохтамыша. Бесчисленные войны и умное ведение внутренних и внешних дел укрепили дух и силу князей и воинов русского царя, великого князя всея Руси. Мамай, он же Иван Вельяминов, решил стать царем, поднял восстание и повел войска от границ государства на столицу. Он знал, что хорошо обученные воины легко справятся с ополчением и дружинами князей. Но твердой веры в победу не было. Жажда власти не давала покоя. И вот оно – Куликово поле, место возможной славной будущей победы…

– О чем думка твоя, Валуй? – Дмитрий поднял голову, глянул в сторону говорившего.

– Знаешь, Игнат, не по себе как-то. Все удельные князья отказались от участия в битве. Остались только те, у кого уделов нет. Ну, два Ольгердовича еще. Этого мало. У Мамая воинов много больше. Все они прошли через столько сражений, что нам и не снилось. С кем-то из них ещё вчера стоял плечо к плечу. Помогали друг другу в бою, а теперь что? Вчера сражались с противниками империи, а сегодня воины одной империи делят землю между собой!

– Таков удел многих земель, объединившихся в результате войн, – Игнат помолчал. – Великий князь собрал всех воров и разбойников, даровал свободу и прощение от их старых грехов. Так что и нас в числе прибавилось.

– Не разделяю твоей радости Игнат. Настоящих воинов все равно мало. Тем более против конницы. Хазары с самого детства учатся военному делу и равным – им нет.

– Господь поможет, Валуй, не переживай. Смерть есть новое рождение. А хазары есть у них и у нас.

Чем дольше Дмитрий смотрел в костер, тем сильнее щемило сердце. В Костроме осталась любимая, Анастасия, потерявшая отца и брата несколько лет назад. В детстве они часто сидели на крутом берегу Великой Ра-реки и мечтали о будущем. Там, отроками, пообещали друг другу, что ничто и никогда не сможет их разлучить в этой жизни, кроме смерти. Теперь это казалось больше сказкой, чем частью его жизни

Он оглянулся на звук.

– Не спишь, воин?

– Не сплю, княже. Не спится совсем.

– То и понятно, – князь Владимир Андреевич Серпуховской присел рядом. – Я говорил с великим князем, пытался выпросить тебя в мой полк. Пойдешь?

Дмитрий выдержал испытывающий взгляд князя.

– А чего ж не пойти? – глядя прямо в глаза, ответил он. – Только, что это за полк такой? В сече ему место будет?

– Будет. А полк должен будет решить исход битвы. Если согласен, то бери коня, доспехи и пошли со мной.

Войско спало. Лишь время от времени окликали друг друга караульные, да фыркали кони.

– Полк у нас около сотни конников, но все хорошие наездники и умелые рубаки. – Владимир Андреевич шел рядом, слегка придерживая приспособленный к золотому поясу меч. – Таких воинов, умеющих владеть оружием обеими руками одинаково, у нас мало. Раньше, старики бают, многие владели этим искусством, но другие пришли времена, выродились великие воины. Вот и на месте, располагайся. Завтра будем переправляться за Дон, трудный и жаркий предстоит денек. Разбойнички наши ходили до Мамая, он уже рядом. А потому следует оказаться на том берегу первыми. Постарайся немного поспать, силенка понадобится.

Князь ушел. Дмитрий подложил под голову седло и лег на пожухлую траву. Ущербная луна, мерцающие звезды и образ Насти на фоне темнеющего свода казались далекими и не досягаемыми…

НА ДОНУ

Дмитрий приоткрыл глаза и сквозь постепенно рассеивающуюся туманную дымку разглядел склонившуюся к нему женщину.

– Димочка, Димуля! Слава Богу! – всплеснула руками молодая женщина.

Он в недоумении смотрел по сторонам и никак не мог сосредоточиться.

– Где я?

– В больнице, милый, в больнице. Почти месяц. Главное – жив!

Женщина плакала над ним, а он смотрел на нее и не мог ничего вспомнить.

– Я ранен?

– Ты разбился на машине.

– Разбился?

– Это чудо, что остался жив.

– А войска переправились?

– Войска? – женщина недоуменно посмотрела на него и вдруг перестала плакать. – Какие войска?

– Великого князя. Я должен быть там. Не дело воину валяться на постели, когда гибнут братья. Настюша, где мои доспехи?

– Что с тобой? – опешила она и чуть не упала, попятившись от кровати.

Дмитрий попытался вскочить, но в глазах потемнело, и он упал рядом с кроватью.

Густой туман висел над Доном. Больше слышалось, что здесь собралось огромное войско, потому как увидеть этого было невозможно. Отовсюду доносился звон оружия, крики, команды, ржание лошадей. Степь ожила для того, чтобы встретить смерть на кровавом сентябрьском пиру.

Дмитрий зачерпнул шеломом воду и сделал несколько глотков. Кто-то рядом прошептал, что отряд выдвигается к месту битвы.

Двигались недолго. Миновали переправу и вскоре углубились в дубраву.

– Стоять здесь. Быть готовыми к атаке, – донеслась до слуха переданная по рядам команда.

Дмитрий спешился.

Рядом расположился воин в легких доспехах, с жиденькой кучерявой бородкой на лице. Маленькие острые глазки смотрели из-под шапки – колпака.

– Дюже сильный туман ныне. Темник, небось, уже рядом и полки готовит. Но дело ли это, русам воевать с русами? Неужели Вышний допустит бойню?

– А ты, никак, не хочешь биться?

– Кто меня спрашивает, хочу али нет? Я – воин, а дело воина есть сеча.

– Как тебя зовут?

– Надо ли тебе знать мое имя? Услышишь и забудешь.

– Скажи.