Сотник. Не властью единой

– На обороте про дальнюю пасеку и напишем, – разложив на столе берестяные «статейки», прикидывал Михаил, исполняя обязанности верстальщика. – Вот, между «пегая корова едва не забодала мальца» и «ссора из-за старого веника». Кто там хоть ссорился-то?

– Да девицы две, Палашка с Евдоксей, – старший писец Илья потеребил бороду и улыбнулся. – Да там не ссора была, а целая драка! Носы друг другу расквасили. Ругались, ругались, потом Палашка – за кочергу… Ну, а Евдокся – девка справная, кулак что моя голова! Да девок этих все Ратное знает… и в Нинеиной веси…

– Знают – значит, прочтут. Вот, перед ними и про пасеку…

– Сделаем… Михаиле… – вдруг замялся Илья.

– Ну? – сотник поднял голову. – Говори, говори.

– Мы нынче с обратной стороны начали. Вроде все подобрали… А что на первой-то стороне будет?

– Хм… – Миша задумался. – О школе девичьей можно. Что у них там за занятия да кто ведет. Ну, чтоб слухов разных не было. Еще про Царьград можно. Про Туров – мол, князь охоту устраивает.

– А он устроит?

– Устроит. Не сейчас, так позже. Как без охоты-то?

* * *

Дальнее урочище – овраги, буераки да дикий – с буреломами – лес – на первый взгляд, не очень-то располагало к пчеловодству. Однако кроме непроходимой чащобы да болотины, по берегам впадающего в Горынь ручья зеленела веселенькая травка, во множестве росли лесные фиалки, ромашки, купавницы, пахучий иван-чай и сладкий розовый клевер. Другое дело, что добраться сюда было трудновато – по узкой охотничьей тропке, что шла от полузаброшенной деревни Васильково. И так-то деревушка – три дома, а уж после мора и вообще одна усадьба осталась. От Василькова до урочища – верст пять, и те – по самой неудоби. На телеге никак, только пешком да верхом… или сани-волокуши – две привязанные к лошади жердины с настилом, волочившиеся прямо по земле сзади, – такие сани использовали круглый год, по грязи, да по траве, да через неглубокие ручьи – милое дело!

На таких вот волокушах и доставили в урочище все необходимое для засады. Ульи, доски – наскоро сколотить сараи, чаны, корзины да большие корчаги для воска и меда. Даже немножко пчел взяли, уж пришлось уломать деда Корнея. Ну а как же! Не считать же врага глупее себя. Чай, не дурни – прежде чем напасть, присматриваться будут… а какая пасека без пчел?

Еще взяли припасы на пять дней и дюжину воинов. Для засады – с избытком, лешаки во множестве не являлись: один-два, много – пять. Подберутся незаметно, натворят дел и тут же скроются, растворятся в лесной чаще – ищи их, свищи.

Воинов сотник выбрал самых проверенных, которых хорошо знал и доверял лично – из «царьградцев».

Десятником – Архип, жилистый, коренастый, замом – друг его закадычный Трофим, высок, сухопар даже, однако ловок, силен. Они – самые старшие, опытные, оба в Киеве зимовали, кода искали пропавших дев. Нашли! Сами, без всякой указки сотника. С ним тогда и Ждан был – вот он и здесь, а с ним – приятель. Дарен, которого когда-то предателем Жердяем заменили. Ну и дальше – знакомые все лица: златокудрый красавец Велебуд, парень серьезный, дотошный, даже, пожалуй, слишком. Любое дело доведет до ума, да не раз еще уточнит, переспросит. Недаром Михаил его в десятники прочил – по осени можно будет еще один младший десяток набрать… Чернобровый и черноокий Златомир, верный, упертый. Чего захочет – добьется обязательно… Кареглазый блондин Вячко, один из лучших в стрельбе. Из арбалета белку в глаз бьет. И – по-простому, и с прицелом, что Кузнечик сделал. Ну и Велька с Ермилом – как без этих-то? Если уж кому и доверять… Еще одного паренька не из младшей стражи взяли – костлявого неприметного Ратко, вечно угрюмого охотника-молчуна с дальних выселок. Ратко – местный, с Василькова, – все стежки-дорожки здесь знал. Ну и – Добровоя. Эта сама напросилась – кто да куда и зачем идет. Смекнула, да сразу к сотнику. Мол, если уж засада, так как это так – мирные люди, пасечники, и без женщин вообще? Подозрительно это.

Подумал-подумал Миша да махнул рукой. В конце концов, лишней не будет – вон как ногами управляется, не хуже, чем заправский каратист… Да и варить-кашеварить кто-то же должен. Тем более на такую-то точно никто не польстится, даже известные бабники – Златомир с Вячко. Так и случилось: оба, как на Вою взглянули, так поперхнулись и старались близко не подходить. Впрочем, девушка держала себя скромно, с достоинством: и кашу варила, и всю мужскую работу наравне со всеми делала. А работы было много: сколотить-поставить сараи, устроить шалаши, расставить ульи, устроить коновязь, забор опять же, с воротами – что сложилось полное впечатление, что все здесь делается всерьез и надолго.

Воины четко следовали всем инструкциям сотника. Ходили в «гражданской одежде» – рубахи, порты да кожаная обувка на ремнях – поршни. Никаких наборных воинских поясов – кушаки узорчатые. Так же по первости обрядилась и Добровоя, однако Михайла строго погрозил ей пальцем да отправил домой – за платьем хорошо, выехать еще не успели.

– Сама ж сказал – подозрительно будет без женщин. Так что самую красивую свою одежку возьми. И это… косметику не забудь тоже.

– Что не забыть, господин сотник?

– Ну, это… румяна там, белила… Тебе лучше знать.

Работали целый день – упарились к вечеру, устали, как черти, но все основное сделали. Осталось лишь доделать забор и ворота. Частокол решили не ставить – слишком уж хлопотно, вместо него сладили плетень. Издалека – да и вблизи тоже – все уже смотрелось как обычная пасека в богатой усадьбе. К встрече врагов все было готово, теперь лишь оставалось ждать.

Оружие провезли тайно, в мешках – кольчуги, мечи, рогатины, арбалеты – ну, как же без них! И запас болтов – стрел. По дюжине выстрелов на каждый. Щиты взяли «нурманские», круглые – такие удобней в лесу, нежели тяжелые миндалевидные «ромейские», за которыми только прятаться можно. Впрочем, под каждый щит – своя система боя. Под «нурманский» – одна, под «ромейский» – совсем другая.

Пока занимались работой, Ермил с Велькой занялись прицельными метками – там кору с приметной елки содрали, веточку сломали на клене, камень перетащили чуть-чуть… Каждый уже знал свою дислокацию, особенно – на ночь. Дежурить стали по очереди, шесть на шесть. Хоронились в буреломах, в кустах, в овражке – там целых двое. Именно оттуда лешаки, скорее всего, и могли явиться. Если они вообще придут.

Придут, придут! Слишком уж лакомый кусочек для очередной безнаказанной «проказы». Обязательно придут.

– Войша! Смотри, чтоб завтра утром накрасилась. Чтоб вся из себя была!

– Слушаюсь, господин сотник.

Первая ночь прошла спокойно. Впрочем, Михайла спал вполглаза, как когда-то на корабельной вахте – да, да, бывало, и там вздремнешь. Утром встал первым, умылся у ручья…

– Похоже, нет пока супостатов, господин сотник, – подойдя, склонился над ручьем десятник Архип.

Миша обернулся:

– А я так полагаю – здесь они уже. И внимательно за нами наблюдают. Так что всем скажи, чтоб не расслаблялись.

– Сказал уже.

– Добро. Собери всех. В караул днем и троих хватит. Остальные… – сотник ненадолго задумался. – Остальным я скажу, что делать.

За сараем собрались все, кроме вновь выставленных часовых, возившегося с ульями и пчелами Ратко и Добровои, по приказу командира наводившей красоту в шалаше.

– Ермил, Велимудр! Громко собираетесь на рыбалку. Чтоб слышно было на весь лес. Ясно?

– Так точно, господин сотник!

– Пройдетесь вдоль ручья, опять же – громко. Пусть вас слышат. Наблюдайте, осмотрите все берега. Вперед!

– Есть!

– Так… – Михайла подозвал охотника Ратко. – Как там с пчелами?

– Славно все, господине. Жужжат.

– Тогда – на охоту. Возьмешь с собой… кто там у нас поголосистей будет?

– Так у Вячко язык без костей!

– У кого без костей?! А вот у тебя, Ждане…

– Упокоились оба! Значит, Вячеслав. Пойдете на охоту с Ратко. Овраг, буреломы – все на ваш глаз. И тоже громко!

– Громко не выйдет, господине, – неприметное, несколько осунувшееся лицо охотника озарилось легкой улыбкой. – Дичь шума не любит. Да и эти… сразу поймут.

– Понял… – сотник покивал. – Собираетесь громко. И тихо уходите.

– Есть!

– Архип – с остальными. Потихоньку тут колупайтесь и будьте готовы ко всему.

– Ой! – урядник Ждан, сидевший на корточках прямо напротив Миши, удивленно хлопнул глазами. Лица всех остальных вытянулись…

Сотник тотчас же оглянулся… и едва сдержал смех!

Девица Добровоя дотошно исполнила его приказ. Накрасилась, да так, что…