Английский аристократ на русской охоте

Уже приближаясь к избе, он услышал – в избе стонали будто от боли на низких нотах при каждом вздохе. Когда он к избе подошел, продолжая опасаться, и прислушался, то понял – человек лежал на дальних нарах. Поведение браконьера удивило. Зачем стонать и выдавать свое присутствие? Вероятно, первоначальные предположения Петровича не верны.

Повесив двустволку за спину, спрятав фонарик в карман куртки, чтоб не выдать свое присутствие раньше времени, он стал осторожно открывать дверь, не исключал выстрела и стоял от двери сбоку, намеревался сразу дверь захлопнуть и не дать открыть, если поймет, что браконьер к двери бросится. Браконьер мог устремиться тогда к окну с выбитой рамой. Петрович крикнет, предупредит: «Не вздумай что-либо предпринимать, пристрелю, мне терять нечего.» Хотя, конечно, выстрелить в человека Петрович не способен, рассчитывал: как малый, так и клиент не слабохарактерные, и все же оставшийся в избе должен побояться, что его действительно отправят на тот свет. Ну а если… У Петровича было время скрыться в темноте, если браконьер все же полезет через окно.

Никто на Петровича не кидался, человек в избе продолжал замученно стонать.

Подперев дверь плечом, Петрович достал из кармана фонарик, зажег, направил свет в глубину избы.

На дальних нарах дергался главный браконьер, со связанными за спину руками и связанными ногами, по лбу стекала кровь, заливая левый глаз и нос.

Смелея, Петрович в избу зашел.

Он светил на браконьера фонариком, а тот, похоже, еще не полностью пришел в себя, лишь стонать перестал, не ругался, не требовал, чтоб его немедленно освободили.

Можно было догадываться, что случилось в избе: клиент надумал уехать, уже не верил, что охота получится успешной, не исключал возможных для себя осложнений, мог оказаться и свидетелем мокрого дела, если убью человека, а малый отговаривал уезжать, потом встал возле двери, не пускал, понимая, что лишится хорошего заработка, хуже того, бизнесмен предостережет других охотников побывать на нестандартной охоте, не такой привлекательной и безоблачной, как рекламировал малый. Драка закончилась тем, что массивному мужчине удалось одолеть противника, похоже, ударил бутылкой по голове, действовал решительно, не привык с людьми церемониться. Потерявшего сознание малого он отволок на нары, на всякий случай связал, чтоб не помешал собраться и сбежать.

Петрович смотрел на дергавшегося браконьера и не возникало желание помочь, даже появилась злорадная мысль: так тебе и надо, эта поездка на незаконную охоту хоть чему-то тебя господина промысловика научит, закончишь свой бизнес, очень хотелось на это надеяться.

– Это ты, москвич? Чего стоишь? Развяжи меня.

Вот сейчас, похоже, браконьер окончательно пришёл в себя, узнал вошедшего, стал приподниматься и неловко спускать связанные ноги на пол.

– Я развяжу, а ты на мне свою злость и выпустишь, хотел убить, когда я случайно выстрелил в потолок, потом убежал, так что, извини, выпутывайся сам.

Объяснив свое отношение к происходящим событиям, Петрович подошел к нарам, под которыми его рюкзак, вытащил, затем отошел к столу забрал свою кружку, котелок, вернулся, в рюкзак упаковал, завязал, деловито закинул за спину.

– Прощай.

– Да постой! – закричал малый в отчаянье.

Видя, что на его просьбу не обращают внимание, малый зло высказался, используя мат.

Петрович дверь закрыл, зашагал прочь, светя фонариком, намеревался уйти подальше, разжечь костёр, возле огня провести ночь, торжествуя победу, светло стало на душе, пока не решил, стоило ли ставить палатку. Утром он отправится к трассе, доберется до Мирного, объяснит, где браконьера могут найти.

Однако далеко он не ушёл, остановился. Малый с пробитой головой мог нуждаться в срочной медицинской помощи, мог не продержаться, не дождаться прихода людей, тем более оставаясь связанным. Хотя малый и злостный браконьер, наказание заслужил, и всё же нехорошо поступать бесчеловечно и по отношению к преступнику.

Потомок варваров

Ну и внешность у незнакомца! Плечи шириной с оконный проем, глаза навыкате, давно не брит и густая щетина, пощадившая лишь щеки, делали его похожим на первобытного человека каменного века. На незнакомце рубашка давно нестиранная, непонятно какого цвета, старые заплатанные штаны, непричесанные волосы топырились на голове, передние спадали на лоб, а вместо левой ноги торчала деревяшка, напоминавшая перевернутую бутылку, сыромятные ремни крепили ее к обрубку. Человек врыто стоял под матерой елью и издали походил на пень. Наверняка он давно наблюдал за плывшей вдоль берега байдаркой, сидевшими в ней тремя парнями. «Егерь!» – метнулась в голове Горюна пугающая мысль. Перестав грести, он схватил двустволку, которую помещал перед собой, чтоб иметь возможность сразу стрелять, если увидит дичь, сейчас лучше оружие спрятать от греха подальше. Нет, прятать поздно.

И тут же Горюн устыдился своей паники. Откуда егерю взяться в таежной глухомани, на затерянном озере, обозначенном на карте маленьким кружком? Какой головотяп надумает создавать здесь приписное хозяйство и его охранять? И разве одноногого возьмут на службу? Удивительно вообще, как инвалид сумел доползти сюда, на здоровых ногах человек устанет материться, если надумает добираться до этого озера, идя тайгой, придется преодолевать и сырые моховые болота, а на одной ноге – караул через километр закричишь.