Там, где дует сирокко

На углу перед кафе Шарифы он заколебался на какое-то время. Могла ли там ждать его вовсе не Джайда? Исключать нельзя, но… у него мелькнула мысль поймать какого-то мальчишку и послать его посмотреть, но он прогнал её. Положимся на удачу. И он, остановившись, беззвучно прошептал слова дуа, после чего расстегнул карман на поясе и вытащил «тычок». Не его контрабандный кольт, что так и остался на катере, но некоторую уверенность придаёт.

От Шарифы, восседавшей на своём обычном месте за стойкой, он узнал немногое. Действительно, «черномазая девка», как она выразилась, пришла сюда утром и требовала позвать его едва ли не со слезами. Деньги у неё при этом были. Да, ждёт его и сейчас. Да, сама.

Шарифа сдала бы его за нужную сумму – он в этом ничуть не сомневался, но вряд ли полиции. Всё-таки, «крыс» в их квартале терпеть бы не стали.

Пройдя по коридору, Салах увидел номер нужной комнаты и без стука растворил оказавшуюся незапертой дверь.

В комнатке был всего один человек – собственно, Джайда, она в своём синем платье сидела на кровати и выглядела потерянной. Когда дверь распахнулась, она испуганно вскинула голову, но, увидев, кто пришёл, выдохнула с облегчением.

– Наконец-то, ильхамдулилла, – проговорила она быстро, – Салах, тут всё очень, очень плохо. Эти люди, шейхи, приходили в байт-да’ара опять, и Замиль… ох, Салах, во что мы впутались?

Глава десятая

«Этот мир будет миром меча, – говаривал её отец, глядя на неё своими вечно покрасневшими, чуть слезящимися глазами, – миром, где мужчины – это мужчины, а женщины – это женщины. Миром, где силы не стыдятся, а гордятся ей. Миром, каким его и задумывал Творец». Он много чего ещё потом говорил, сидя в дыму марокканского зелья, пока его речь на становилась лишённой всякого смысла. Замиль это помнила. И делала из услышанного выводы так, как их делает ребёнок – не умом, а сердцем.

Раз мир, который строится в аду Великой Войны, будет миром меча, миром силы, значит и ей нужно быть сильной. Во всех смыслах этого слова.

Родители, конечно, такого бы не одобрили – они видели в ней женщину нового порядка, женщину, воспитанную по всем правилам Обновлённого Учения… но мало что могли поделать, потому что всё реже бывали в здравом рассудке. И Замиль после уроков танца и курсов арабского языка всё чаще заглядывала в спортзал, который облюбовала её пёстрая уличная компания. И просила мальчишек научить её драться.

Мать, не говоря про отца, так и не узнала об этом, но её первый парень, увлекавшийся тайским боксом, воспринял просьбу своей девушки серьёзно.

И глядя на лежавшее у её ног тело Зуммарад, Замиль криво усмехнулась, ещё раз подула на отчаянно нывшие костяшки и мысленно проговорила «спасибо».

В заведении Зарият это был обычный день, ничем не отличавшийся от других. Так бы восприняла его и Замиль ещё месяц назад. Но не сейчас, когда она после разговоров с Салахом жила как на иголках. Он сказал ей не выходить с ним на связь через Зеркало и дать знать, когда шейхи появятся, послав Джайду. И она была готова.

Настолько, что решила заранее сложить свои вещи, самые необходимые на случай, если придётся исчезнуть как можно быстрее. Она ходила по лестницам, сидела на скамейке во внутреннем дворике, улыбалась другим девушкам, обменивалась шутками и сплетнями… с постоянным ощущением, что стоит на тонком льду, который готов в любой момент под ней провалиться. И тот же лёд, тянущий холодок, она ощущала внизу своего живота.

Неужели этот день вот-вот наступит? Все её мечты сбежать из байт-да’ара, из Мадины, с Острова, из Халифата, наконец – они же были мечтами. Их было сладко лелеять в ночи, зная, что проснёшься утром, и всё будет по-прежнему. Но теперь, когда день великих перемен был так близок, Замиль ощущала не радость, а ужас. От того, что ничего не получится, или, напротив, потому, что получится всё?

– Они будут сегодня вечером, – сказала ей Балькис, – важные гости. Ты знаешь, о ком я.

– Шейхи? – Замиль почувствовала, как кровь отлила от её лица и что-то оборвалось в груди. Каким-то чудом она всё же заставила свой голос звучать нормально.

– Шейхи они или нет, это не нашего ума дела, – отрезала Балькис, не сводя с неё пристального взгляда, – важные гости. Это то, что тебе нужно знать. Ты была с одним из них, и ещё, наверное, будешь. Так что будь готова.

О, она и была готова – и ещё как! Она просто знала, чувствовала каждой клеточкой своего тела, что её сегодняшний клиент будет тем самым шейхом, который – как считал и Салах – хранил на своём наладоннике важную информацию. Информацию, которую можно будет продать в «коридорах» тёмной стороны Зеркала, и… Замиль даже не хотела загадывать. Была убеждена лишь в одном – эта ночь даст ей шанс. И его нельзя упускать.

Она так старалась быть «обычной» со всеми остальными девушками, что её лицо словно стянуло улыбающейся маской. Вечер, дождаться вечера, а там уже всё готово. У неё есть то приложение, которое показал ей Салах, позволяющее скачивать данные прямо с устройства на устройство. И пилюли – тонкие пластинки, нагоняющие сон.

При мысли об этом у неё потели ладони. Сейчас нельзя рисковать. Она должна убедить шейха проглотить одну такую пластинку или просто положить ему в рот, когда тот заснёт – пластинки рассасывались во рту. Это отключит его и погрузит в приятные грёзы. Спать он будет достаточно, пока…

«Что может пойти не так? Что может случиться?» – вновь и вновь спрашивала себя Замиль, когда, едва ощущая вкус еды, глотала поздний обед; когда разминала тело перед танцем; когда стояла в душевой кабинке под горячими струями.

Как ни странно, но всё шло по плану – лучше, чем она расcчитывала. Шейхи пришли к ним в байт-да’ара, как и обещали. Она видела крутящуюся перед ними Зарият и с холодком осознавала – да, это большие люди. Даже Большие Люди. О Аллах, с кем же она принялась играть? И как странно, что сейчас ей приходится вспоминать имя Аллаха, она ведь верит не в него, а… в кого, собственно?

Замиль боялась, что не сможет танцевать из-за взвинченных нервов. Но оказалось наоборот – когда после завершения программы она стояла перед душевой, переводя дыхание, к ней подошла Балькис.

– Ты сегодня танцевала как гурия, – бросила она без улыбки, – умница. Шейх хочет тебя опять. Если всё сделаешь правильно, можешь немного разбогатеть. Ты ведь знаешь, что делать, да?

Ещё бы она не знала! Внутри у неё всё звенело от напряжения и предчувствия. А если не выйдет? Если у неё ничего не получится?

У неё всё получилось.

Шейх – тот же самый – уже был порядком накурен, когда она пришла к нему, сжимая вспотевшей ладонью ремень сумочки. И она делала, что могла, чтобы доставить ему удовольствие, дрожа не то от нетерпения, не то от отвращения. Потом он болтал, разомлевший от зелий и ласк, и, вслушиваясь в его несвязную речь, Замиль холодела. Нет, она много чего наслушалась за годы, что была «ланью», но… но в этот раз она нутром чуяла, что это больше чем хвастовство обкуренного мужлана. Он лежал рядом с ней, голый и скорее мерзкий, чем страшный, но её пробирала дрожь. В его руках, всё ещё потных от их любви, было достаточно власти, чтобы смахнуть её с лица земли и даже не задуматься об этом.

А потом его начал морить сон, и… он приказал принести ему чая! Замиль даже не могла рассчитывать на такую удачу, она ломала голову, как же дать мужчине пилюлю, перебрав все способы… а оказалось, всё так просто. Когда она протягивала изогнутый стаканчик, то видела, что её рука дрожит. К счастью, разум мужчины был слишком затуманен к тому времени, чтобы это могло его насторожить.

И самонадеянный дурак так и не додумался поставить пароль на свой наладонник! Её руки дрожали, когда она, одетая лишь в тонкий халатик, втыкала переходник и, не попадая пальцами по монитору, пыталась задать действие. Копировать. Что? Что здесь ценно? Да может, вообще ничего! Откуда ей знать? И она лихорадочно пыталась скопировать все – окошки диалогов, сохранённые в «сундучок» папки, какие-то картинки. Наверное, если бы в комнате раздался хоть малейший звук, сердце у неё бы разорвалось.

Но кроме сопения спящего мужчины не раздавалось ни звука.

Она знала, что едва ли заснет той ночью. Так и не заснула, конечно. Наутро, с чумной, противно ноющей головой, она проглотила кофе, едва почувствовав вкус, и сложила в голове некое подобие плана. Послать Джайду, встретиться с Салахом. Поставить перед ним условия, да… какие?

Девушки разошлись, кто куда, и Замиль осторожно достала свой наладонник. Говорят, есть люди, которые вычислят твоё расположение просто потому, что он включён. Говорят, можно заставить устройство подслушивать твои разговоры, даже когда оно просто лежит рядом. Говорят… Хватит. Paranoia, вспомнила она слово из родного языка её отца и криво усмехнулась.

– Замиль, мне этот не нравится, – в который раз повторила сидевшая на соседней кровати Джайда, – мне кажется, мы должны…

Уже потом она иногда вспоминала эти слова. Что же, интересно, они были должны с точки зрения робкой Джайды, которая жалась к ней, потому что боялась меньше всех остальных.

Ей так и не пришлось этого узнать, потому что на этом месте малийка осеклась, а на пороге появилась Зуммарад.

Замиль напряглась, хотя ни она, ни Джайда не делали ничего предосудительного. Но с чего бы ей вообще приходить в их комнату? Жила Зуммарад на другом этаже.

Войдя, она окинула их обеих внимательным взглядом своих подведённых чёрной тушью глаз. На Джайде не задержалась долго, зато на Замиль посмотрела в упор. С трудом, но та выдержала взгляд и даже заставила себя улыбнуться в ответ.

– Салам, Зуммарад, – сказала она, – рада тебя видеть.

– Я тоже, – Зуммарад улыбнулась, и Замиль не понравилась эта улыбка, – я хотела поговорить с тобой, но раз эта тоже здесь, тем лучше. Слушайте обе.

Под «этой» она имела в виду Джайду, но обращалась только к Замиль. Впрочем, неудивительно.

– Что-то не так, Зуммарад? – Замиль старалась, чтобы её голос звучал спокойно, но почувствовала, как стало вдруг тесно в груди.

– Смотря для кого, – женщина нехорошо усмехнулась. Она огляделась по сторонам, но видимо, решила не садиться и продолжала стоя:

– Ты крадёшь информацию с наладонников наших клиентов. Причём самых важных клиентов. Тех, которым легко приказать избавиться от почти любой из нас. Ты играешь в нехорошие игры, Замиль, и я пришла сказать, что тебе это не пройдёт даром.

В груди Замиль что-то оборвалось. Она слышала, как рядом охнула Джайда, но заставила себя не опустить взгляд.

– Что за сплетни ты слышала обо мне, Зуммарад? – спросила она, сама едва узнавая свой голос.

Зуммарад напряженно улыбнулась, и Замиль не понравилась её улыбка.

– Ты взяла с собой шнур для переброски данных в комнату к… к нашему гостю, дорогая. Зачем он тебе там был нужен? Привязать его руки к кровати, может быть? Говорят, есть мужчины, которым такое нравится. Но я знаю не только это. Например, знаю и то, что ты якшалась с этим мавританцем, который повадился к нам захаживать. И шнур для переброски данных тебе понадобился лишь когда ты поговорила с ним, а потом тебя отправили к… шейху. Замиль, ты правда думаешь, что все вокруг тебя слепые курицы вроде Джайды?

Она немного запнулась на слове «шейх» – видимо, до последнего не желала признавать, что знает, что за клиенты захаживали к ним. Бара наик, но кто же они такие и правда? Кровь стучала в висках у Замиль, и она поднялась с кровати, словно надеялась, что, стоя на одном уровне с Зуммарад, станет сильнее.

Та отступила на шаг и продолжала смотреть на Замиль с косой полуулыбкой.