Недействительность. Или «эффект Манделы» для начинающих

Недействительность. Или «эффект Манделы» для начинающих
Евгений Макарихин

Автор с научных позиций, непредвзято приступил к тому, что отрицается и шельмуется с официальных позиций как «ложные коллективные воспоминания» и воспринимается многими лишь как предмет для констатаций, вызывающих чудовищный когнитивный диссонанс.Исследование так называемого «эффекта Манделы» опирается на публикации многих замечательных блогеров, занимавшихся и занимающихся им, и представляет собой попытку методолога науки обобщить имеющееся и рассмотреть пути дальнейшего развития темы.

Недействительность

Или «эффект Манделы» для начинающих

Евгений Макарихин

© Евгений Макарихин, 2022

ISBN 978-5-0056-4679-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Данное исследование так называемого «эффекта Манделы» опирается на публикации многих замечательных блогеров, занимавшихся и занимающихся им, и представляет собой попытку методолога науки взглянуть на феномен, уже «стоя на плечах гигантов», говоря словами Ньютона: обобщить имеющееся и рассмотреть пути дальнейшего нормального научного развития темы.

Впервые об «эффекте Манделы» заговорили в 2010-м году: между участниками конвенции «Dragon Con» в США разгорелся спор о биографии легендарного борца с апартеидом Нельсона Манделы. Вопреки фактам, отдельные люди утверждали, что Мандела никогда не был президентом ЮАР и скончался в тюрьме в 80-х годах прошлого века, – хотя до его кончины оставалось ещё три года. Спустя некоторое время исследовательница феномена Фиона Брум, принимавшая участие в дискуссии, отыскала свидетелей похорон первого президента ЮАР из числа узников тюрьмы Полсмур в Кейптауне, отбывавших наказание одновременно с будущим президентом ЮАР. Независимо друг от друга опрошенные пересказывали некрологи из газет. С тех пор участившиеся случаи массового появления «ложных воспоминаний» называют «эффектом Манделы», хотя речь уже в малой степени идёт о «лжи» и чьих-то биографиях: текущие наблюдения за материальным миром, инфосферой и эстетическим контекстом нашего существования предоставляют гораздо больше почвы для вопросов о статичности прошлого и «действительности» настоящего…

Автор лично впервые столкнулся с эффектом (безо всякой массовости) ещё в 2012-м году, хотя до 2019-го года и не подозревал о его общественном формате. Когда ездил в Венгрию в 2011-м году, там довелось пить пиво «Hoagaarden», пшеничное, нидерландское. Оно очень понравилось, и в жаркие дни следующего года, находясь в России, автор, который видел издалека в магазинах, что такое пиво есть и у нас, наконец, обратился к покупке. Поиски на полках супермаркета поставили в недоумение: пиво было, абсолютно по всем приметам и деталям именно такое, но наименование отличалось на одну букву – «Hoegaarden». Автор начал выяснять на кассе, что же это, то или не то, но продавщица ничего не смогла прокомментировать. Автор купил, попробовал – то самое. Обыскал весь Интернет на предмет старого названия, но после многих часов поисков нашёл лишь упоминание, что бывают… фруктовые вина «Hoagaarden», и более ничего. После этого, до 2019-го года, автор несколько раз покупал «Hoegaarden», убеждался, что со вкусом и качеством всё стабильно, и только задавался вопросом: а с буквой-то «а» что было не так? Чем не понравилась? Почему переименовали?.. Снова искал в Интернете, там людей спрашивал… Итог – «всегда было Hoegaarden»; почему же автор помнил, что не всегда?..

Но насчёт Нельсона Манделы автор был (и остаётся) уверен, что тот дожил до 2013-го года, вопреки всяким нытикам, так что на негативную чушь недообразованных американцев несколько лет внимания не обращал…

А в 2019-м году, как-то ранней весной, случайно наткнулся в Интернете на публикацию об изменении эмблемы VolksWagen, не дизайнерами на автопредприятии, а… вообще вокруг. Как ценитель хороших автомобилей, с детства собиравший в альбомы вырезки из авто-рубрики журнала «Наука и жизнь» и обладающий крепчайшей памятью большого объёма (обусловленной синдромом Аспергера), вышел из дому по своим делам, заодно высматривая автомобили соответствующей марки, дабы убедиться в необоснованности заявлений отдельных блогеров. И увидел то, что заставило задуматься, вплоть до необходимости выразить свои мысли в книге. Пришлось снова и гораздо более обстоятельно погрузиться в Интернет…

Там автор узнал: «эффект Манделы» – это феномен, связанный с коллективной памятью, когда много людей помнит определённые событияне такими, как их сейчас описывает официальная история. Люди клянутся, что читали и видели своими глазами, узнавали самостоятельно, учили в школах и университетах совсем не то, что видят сейчас. Похоже на странное коллективное помешательство.

Для сравнения: вам скажут, что немцы первые высадились на Луне. Как вы отреагируете? Вы скажете: ложь! И будете уверены, что это ложь. Потому что первыми там были американцы в 1969-м году, событие задокументировано, фильмы, книги, фото… И будете правы! Теперь другой пример: вам скажут, что Хрущёв никогда не произносил знаменитую фразу «Мы вам покажем Кузькину мать» и не стучал ботинком в зале ООН в 1960-м году. Как вы отреагируете? Вы скажете: ложь. И будете уверены, что это ложь. Потому что это событие тоже хорошо задокументировано, – фильмы, книги, фото… Но… Вы неправы. Нет никаких доказательств этого факта. Они исчезли, как и видео с ботинком со всех ресурсов. Ни Youtube, ни российские видеосервисы, ни даже архивные видео из домашних библиотек больше не содержат данное видео. Их «вырезали». Но каким образом, почему и зачем?..

Таким образом, выяснилось, что одним африканцем дело не закончилось. «Эффект Манделы» начал множиться. С начала 2010-х г.г. до сегодняшнего дня зафиксировано множество аномалий в недавней истории; если раньше эффект распространялся только на англоязычный сегмент мира, то вскоре добрался и до русскоязычного, затрагивая литературу, фильмы, графику и др.

Как отмечают блогеры, плотно занимавшиеся эффектом, первый зафиксированный его всплеск произошёл в 2012—2013 годах, но для большинства остался незамеченным (впрочем, автор столкнулся с ним на самом раннем этапе, но попросту остался на несколько лет в растерянности со своим частным «неправильным воспоминанием»). Вторая волна пошла в 2015—2016 гг. и была сильнее. Три года спустя тряхнуло очень серьёзно: ситуация с эмблемой «Фольксвагена» поставила вопрос о «манделизации» окружающего мира перед очень многими «неверующими».

По понятным причинам, так как эффект касается человеческой памяти, опершись на формальные признаки «расстройства», – но по факту совершенно необоснованно – за него взялись психологи (вкупе с нейрофизиологами), «дать суровую отповедь» растерянным гражданам, память которых не сходится с реальностью… Хотя вовлечение их в дискуссию по данному эффекту мотивировано не более, чем обращение на заре изучения электричества – когда развлекались тем, что десятки людей брались за руки и по замкнутому «хороводу» разряжалась «лейденская банка» (примитивный конденсатор трёхсотлетней давности) – в первую очередь к докторам, раз уж люди падают в судорогах и испытывают боль. Да, болевые ощущения от невидимого внутреннего удара; но явление-то не об этом, а об электрической цепи, токе и проводимости.

Что же говорит официальная наука? «Эффект Манделы» – это конфабуляция, парамнезия, то есть психопатологическое явление ложной памяти, когда человек убеждён, что некие вымышленные события происходили на самом деле. Тем не менее, учёные не в состоянии объяснить, почему такие воспоминания, которые касаются событий общеизвестных, исторических, географических, астрономических, зоологических, анатомических, художественных, литературных, архитектурных и др., могут наблюдаться порой у десятков миллионов землян, живущих в самых разных концах света.

Вот факт любого рода; внешний вид объекта; наименование персоны и отношения собственности, авторства; образ и речь персонажа из кинематографа; фраза, поэтическая или песенная строка; поза или жест из живописи и скульптуры и т.п.; они были демонстрируемы годы и десятилетия, иногда нескольким поколениям людей. Помимо этого, они уже отражены в различных карикатурах и пародиях, имеют реляции в кино-, телепродукции и в театре, в анекдотах и мемах, полиграфии и сувенирной продукции и др. И вдруг – «в действительности было не так, как на самом деле», перефразируя Ежи Леца… Внезапно, свежо и непредсказуемо.

Собственно, отсюда можно начинать реализовывать программу научного исследования, ровно так же, как начинали в первой половине 17-го века: сбор данных, раздача наименований, первичное выделение свойств и характеристик, классификация. Выявление спектра возможных объяснений для отнесения изучаемого явления к определённой научной сфере. Выдвижение гипотез, сравнительный их анализ, определение приоритетных из них по объяснительной силе, возможности их верификации и фальсификации; отсеивание непригодных вариантов… Только так. Других, обходных путей у нас нет. Выковать знание научного качества по-иному, обхитрить реальность не получится, — в силу весьма скромных познавательных характеристик homo sapiens.

Необходимо пояснить некоторые узко-методологические вещи, выводящие разбирательство детективного характера на уровень настоящей науки. Верификация – это когда для гипотезы предлагают определённый способ (проверочный, экспериментальный) её подтверждения, в духе «если в таких-то условиях будет так-то, обнаружится такой-то факт, сбудется то-то – гипотеза подтверждена». С одним маленьким «но»: то, что этот путь подтверждения годен, – это должно идти не только от автора, а научное сообщество в лице наиболее компетентных в данной (в какой – для этого и надо изначально отыскать вещную принадлежность явления) сфере должно согласиться. Тем не менее, увы, обнаружение фактов, говорящих в пользу гипотезы, – дело нехитрое, так как вообще любой факт может быть подтверждением многих вещей, свидетельствуя в пользу того, этого и т. д. (порой становясь основой нескончаемой риторики и демагогии). Поэтому, по сути, верификация – фактологическое подтверждение того, что гипотеза может работать, стать теорией; допуск и не более. Ограничиваться только ей нельзя; нужны более жёсткие приёмы, чтобы вырабатывать научное знание; к ним относится фальсификация.

Фальсификация – это, в данном случае, не подделка или подтасовка чего-либо; просто такая неблагозвучная для русского уха терминология сложилась… Это логический заход с другой стороны, ещё более значимый, чем верификация: не pro, а contra. Фальсификация – это когда предлагается (оптимально, если сразу самими авторами гипотезы) определённый способ её опровержения. И вот если в ходе проверки выясняется, что гипотеза не опровергнута, если она выдерживает испытание, – только тогда перед нами действительно серьёзная заявка, кандидат на работающую теорию. Фальсификация – подтверждение того, что гипотеза, став теорией, породит знание, достойное звания «научное», а не просто мнениеи словоизвержение.

Не все из вышеуказанных моментов и этапов будут следовать строго один за одним (неизбежны и возвращения, и повторы), но они обязательно будут присутствовать в исследовании системным образом и вести к результату.

В рассуждениях автор – как методолог – намерен эффективно применять такую вещь, как мысленный эксперимент. Роль этого инструмента в развитии науки обычно не выставляется напоказ, хотя применялся он много и успешно.

Ещё до эпохального спора Нильса Бора и Альберта Эйнштейна, этой сорокалетней «дуэли на мысленном эксперименте», откуда взялось «открытие» Галилея об одинаковом ускорении при падения любых тел на Землю? Шарики катал и бросал?.. Раскроем карты: это он лишь для подтверждения (или вообще плотность воздуха оценивал?); фактически же – ещё за несколько десятилетий до того другой итальянский мыслитель в уме прикинул «Если тяжёлые и лёгкие тела падают (ускоряются) с разной скоростью, тяжёлые быстрее, а лёгкие медленнее, – то что будет, если мы тяжёлое и лёгкое тело свяжем верёвкой и бросим? Это мы формально бросаем единое более тяжёлое тело, поэтому соединённые тела должны падать ещё быстрее, чем одно тяжёлое? Или лёгкое тело будет притормаживать тяжёлое в его падении и скорость в итоге будет компромиссная?..» Подумал-подумал – да и принял результат своего мысленного эксперимента, который вполне сошёлся с материальной реальностью. И Галилей уже знал об этом виртуальном опыте…

Самое важное, с точки зрения автора, – не снижать планку, не отступать от принципов: с самого начала определимся с тем, что знание никакого качества, кроме естественнонаучного, нас не устроит. Знание, которое даёт однозначные ответы (такие, как, например, ответ на вопрос «Если человеку отрезало руку, может, она снова отрастёт?» Нет, не отрастёт…); формирует замкнутый теоретический комплекс однозначных причинно-следственных связей (без каких-либо «а может быть поэтому или ещё потому; а приведёт или к тому, или к другому, или к третьему…»); обладает прогностической и эвристической силой; даёт возможность если не вычислений, то, по крайней мере, точных численных оценок, и т. д.

Наименование эффекта

Отметим для начала то, как стартовать в научном исследовании нельзя – но как гуманитарии всё же поступили. А именно: что за извращение было и до сих пор имеет место в терминологии, описывающей «эффект Манделы», – «массовые (коллективные) ложные воспоминания»?.. Что за предвзятость с обязательным ожидаемым враньём, причём от… общественности?

Почему бы тогда сразу не использовать прилагательное «отвратительные»? Это ещё жёстче предзадавало бы отношение к феномену.

Такой «лютый хейт», говоря современным молодёжным языком, в истории науки и познания бывал, разве что, при идеологическом противостоянии двух систем, социалистической (коммунистической) и капиталистической, когда в конце 1940-х – первой половине 1950-х годов советскому учёному полагалось говорить «буржуазная лже-наука генетика», «буржуазная лже-наука кибернетика»… И просто отвергать их. К чему это привело? К отставанию на годы и десятилетия. Чем обзываться – лучше непредвзято изучать, развивать, продвигать познание феномена; неужели это может быть кому-то непонятным?

Автор предлагает перевести прозвище эффекта в нормальное научное наименование, в то, чем он по сути является, дать ему адекватное определение. Это эффект формально-эстетической мутации реальности, направленный из прошлого.

1. Почему формально-эстетическая? Потому что фиксируемые изменения в подавляющей массе касаются отнюдь не жизненно важных вещей, не денег, не экономики, не энергетики, не ВВП, не ВПК и т. п. и не влияют на материальный ход истории в наше время. Кстати, здесь находится одна из точек опоры неверующих в эффект (и оскорбляющих чувства верующих): мол, «что вы нам несёте ерунду про какие-то мелочи из старых кинофильмов, мультфильмов; да кому это надо, кто это помнит, кому это интересно…»

Ну, клипсы у актрисы такой-то в фильме таком-то обновились, по вашему мнению, – какая разница? Сюжет же не поменялся?.. Ну, звали сказочную героиню, допустим, Акюдаг, а стала она Анидаг; от этого что, мир перевернулся?.. Вот если бы в городе-миллионнике неожиданно исчезло или появилось метро – а губернатор молчит – все засвидетельствуют. Или в сети напряжение вместо вчерашних 220 вольт сегодня станет 110, а кто-то будет утверждать, что оно всегда было 110, – было бы ощутимо. А от того, что на государственном флаге Советского Союза к серпу и молоту добавилась звёздочка – что, от этого СССР не развалился, что ли?.. Даже от того, что количество мест в автомобиле, в котором убили Кеннеди, мутировало с 4 до 6, – от этого же президент не выжил?..

2. Почему мутации? Потому что слишком демонстративных, радикальных изменений обычно не происходит, – даже учитывая то, что, в основном, они и так касаются вещей поверхностных. Меняется форма чего-то, линия, контур, силуэт, окраска; корректируется несколько букв, слов, – а основное остаётся.

Ну, ходил мультперсонаж в штанах на лямке – теперь её нет; видимо, святым духом элемент одежды теперь удерживается, без пояса. Но ведь не пропали же штаны совсем, как и сам персонаж?.. Ну, скорректировалась эмблема у автомобиля, но от этого же количество лошадиных сил в двигателе и мест в салоне не изменилось…

Отдельные читатели первых версий данного исследования были в претензии относительно выбора слова «мутация», вместо которого можно было использовать, например, «апдейт». Мол, как-то странно, «сбивает со смысла». Но, в свою очередь, свежий для русского языка (на столетие моложе, чем «мутация») термин из сферы компьютерного софта, знаменующий обновление (update), кажется не слишком адекватным ситуации. Позитивные коннотации, которые он несёт, совсем не к месту: происходит изменение реальности – не (специально) к хорошему, не к плохому; просто изменение, порой затрагивающее примитив, совсем далёкий от микросхем… Причём зачастую это изменение – ухудшающее нечто, его качество, так что имеет место скорее «деградейт», чем «апдейт». Нас не ждёт никакой новый прекрасный обновлённый мир; только недоумение, растерянность, непонимание и неверие… Также, рамки «апдейта» никто не ограничивает, это может быть масштабное изменение; а вот «мутация» даёт требуемое понимание, что изменения затронули лишь небольшую, порой еле заметную часть чего-то.

В общем, автор не намерен отказываться от абсолютно нейтрального термина ради упрощения восприятия исследования теми, кто чересчур много «сидит в компьютере» (или плохо воспринимает корень русского слова «муть», не имеющего отношения к делу).

3. Почему реальности? Потому что об этом и речь. В определении «коллективных ложных…» содержится противоречие в самом себе, sui contradictionem, и как раз психологи и нейрофизиологи должны первыми учитывать то, что уже стало народной мудростью: «Если бы мы с ума сошли – то не оба сразу. С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют». То есть: отдельно взятый человек может иметь сколь угодно дырявую память, частные воспоминания, обросшие ошибками, приукрашиваниями, провалами; вообще кашу в голове. Это пожалуйста. Но если целая группа указывает на отдельные изменившиеся вполне конкретные элементы этой «каши», одновременно, – и не 5—10 человек, а намного, на несколько порядков больше, – это «звоночек». То есть признак объективности явления налицо. Массовая констатация «А король случайно не голый?» с вероятностью 99,9…% означает, что высокопоставленное лицо действительно не одето, а не то, что население государства абсолютно синхронно ослепло или свихнулось.

«Массовые заблуждения», «коллективные ложные…» – это может быть приемлемо лишь в отношении достаточно сложных вещей и процессов (знаний о которых у подавляющего большинства населения нет ввиду специфики материала), но уж никак не в отношении фрагментарных визуальных или слуховых впечатлений, объёмов информации не более нескольких десятков байт(или даже бит).

Вполне понятны и адекватны фразы «Имеют место массовые заблуждения относительно основных источников доходности в банковской сфере», «Имеют место ложные романтические представления о культуре и быте рыцарей в Средневековье» или «Бытуют расхожие заблуждения, связанные с процессом производства художественных фильмов». Но указать развитому биологическому существу на ограниченность (причём спонтанную – по мнению «специалиста», когда тому будет угодно) его способности элементарно получить органами чувств простое впечатление и далее хранить его в памяти, нести в своём сознании, – это, в принципе, то же самое, что дать понять: «Ты – untermensch, недочеловечишко, который, чуть что, блудит в трёх соснах на ровном месте, у которого память как у аквариумной рыбки, три секунды, а в целом нейронные сети – дырявые. Ты не слышишь как нужно, не видишь как правильно; инвалид да и только».

Обвинители тех, кто подметил что-то изменившееся (при этом не должное меняться!) в окружающем мире, – в слабой памяти, былой невнимательности, ошибках, необразованности, путанице, недоучёте побочных событий, недопонимании тонкостей и т. п. – берут на себя слишком много. По той причине, что у них самих нет медсправки о приоритетности их восприятия относительно других людей и первостатейном качестве их собственной памяти. При этом надо понимать: память каждого человека – это значительная составляющая его личности,можно сказать, он сам. Всё отношение человека к чему-либо новому формируется с опорой на то, что он успел усвоить. И хотя формально-эстетические моменты в этом мире вторичны, и от них в целом ни тепло, ни холодно, – человек не белый лист; надо уважать его ментальный базис, о чём лично он уверенно может сказать «а я помню вот так» и стоять на своём до последнего. Потому что он не флюгер, не безличное и безразличное нечто, кусок биомассы, профайл в социальной сети, а всё-таки мыслящее существо с убеждениями. Если есть у него какая-то убеждённость – она на что-то опирается; и когда эту опору в себе находит много тысяч людей, относительно чего-то, это не просто «им показалось», или они все дружно ошибаются…

4. Почему просто «направленный из прошлого», а не «инициированный в прошлом», «запущенный из прошлого»? Потому что такие прилагательные использовать рановато; для этого надо иметь очень серьёзные основания, которых пока нет. Нужно лишь констатировать, что неизвестные истоки мутаций – это не сегодняшнее переписывание на скорую руку; это внезапно случилось сразу в прошлом, с момента созидания чего-то или происшествия, далее (позднее) имеющего свои отражения в инфосфере. Идёт от старта и «далее везде». Звучит невероятно, странно, глупо, но тем не менее. Однозначно можно отметить: меняются вещи, появившиеся и случившиеся десятилетия назад. Информационные свидетельства – за неимением возможности ознакомиться с прошлым непосредственно – говорят о мутациях изначального характера, исторически честных, если можно так выразиться. Это, увы, не в наше время кто-то что-то подтёр, подретушировал, подредактировал; это «так было всегда».

Смотрим в сети, например; видим, что на фотоснимке объекта 1960-го года, сделанном в 1980-м году и виденном нами в 1990-м году, нечто уже не совсем «правильное», – в смысле, как мы сейчас (ещё) помним, до эффектирования, – а что ж так вглубь? Зачем так обстоятельно «подделывать»? Нам туда не не попасть, ни в 1960-й, ни в 1980-й, по физическим причинам; тех времён больше нет и тех людей (в том числе, местами, и молодых нас…). Им тогда – всё равно. Землянам 1937-го года проживания, имевшего место, например, совершенно безразлично, как нынче выглядит эмблема Фольксвагена, созданная в том году. Сейчас они уже почти все на кладбище, а прошлое ушло в прошлое, его больше нет рядом и нигде вообще. То же самое относится к кинозрителям образца 1950-х годов: им уже по большей части безразлично, насколько близко находится родинка к верхней губе у Мэрилин Монро…

С этими мутациями имеем дело мы, в конце первой четверти 21-го века, – а убеждённость, что они имеют (закономерно обретают?) свои корни в прошлом, появляется, если задуматься о процентной доле изменившихся материальных, фото-, видео- и текстовых свидетельств, относительно нашей коллективной памяти. 99,9…% контента мутирует, что подразумевает: это не сонм ретушёров и видеомонтажёров, режиссёров и актёров озвучания, редакторов и цензоров стараются (во всём мире, причём, оффлайн и онлайн), – на такое количество работников художественного труда просто учебных заведений не хватит, как и финансирования на решение такой задачи. Это, с позволения сказать, «изначально так и было», «было на самом деле», и все остальные подобные выражения (которые употребляют субъекты, в основном плывущие по волнам чужой памяти…). Тем более, что явление касается информационных свидетельств не только в Интернете, каких-то фрагментов двоичного кода на каких-то серверах, но и, самое главное, на материальных носителях вокруг нас, имеющих куда более основательную природу.

Да, в Саранске ещё стоит памятник мультперсонажу Шапокляк, у которой есть очки и зонт. Ещё можно найти фотографии с эмблемой Фольксвагена без разделительной чёрточки W и v. Но это лишь следствия процесса воспроизведения по памяти и другие исключения пока не понятого нами характера, только подтверждающие правило, редко дающие нам шанс увидеть информационный шлейф «прошлого прошлого» в плоскости настоящего.

Можно отметить, что изначально автор планировал добавить в названии эффекта ещё и прилагательное «вторичной». Почему? Потому что, как покажет перечень проявлений данного эффекта ниже, первичным и целенаправленным это быть не может. Будь то проявление естественных закономерностей природы или сознательной деятельности разумного существа, «такой результат нам не нужен» (перефразируя известную фразу про хоккей). То, что эффект в основном проявляется так, как если бы после сотворения мира к нему приставили косорукого дизайнера или редактора, который местами лепит невесть какую дурь и блажь, – это не уточнение, не облагораживание и не идеологический заказ. Это похоже на «побочку», «отходы производства» (если не считать это вообще естественным процессом). Какого, чего и чьего? На этот вопрос кому-то когда-то предстоит ответить – но, наверное, ещё не нам. И это нормально для настоящей науки.

Из самых свежих на данный момент проявлений эффекта – «Кто к нам с мечом войдёт…»; видимо, Россия – такое помещение, здание или комната; это к слову о «никаком» эстетическом качестве мутаций, что исключает их целенаправленную обусловленность.

О проявлениях эффекта вы не узнаете ни из каких источников, кроме Интернета и редких (причём практически повторяющихся по приводимым фактам и не выводящим читателя никуда, кроме «Вам помнится вот так?.. А на самом деле вы неправы!..», то есть за рамки версии официальной науки о ложных воспоминаниях массового характера) статьях в прессе. По телевидению о подобном не упоминают никогда. В итоге, ситуация в духе «остро встал вопрос» или «назрел вопрос» по мутации настоящего и прошлого не возникает: кто заметил и поверил, что происходит нечто неладное – тот в теме. Тех же, кто ничего такого не замечает, возможно хоть как-то навести на мысль об аномальных процессах вокруг, только «поймав за руку», – вернее, с помощью их памяти и внимания (уж сколько есть) поймать за руку произошедшее изменение. Что имеется в виду? Простой фокус, который любой, ознакомившийся с нижеприведёнными перечнями проявлений эффекта, может проделать со своими родственниками, друзьями и близкими, или даже посторонними людьми в подходящей ситуации.