Русская философия. Анализ истории. Том 2

1.0.2.-33. Это ещё не все. Дело в том, что, так как после грехопадения организм человека формировался эволюционно, то есть, если когда-то он имел вид примитивных форм жизни, то неизбежно эти формы живого остались в нашем теле навсегда и требуют к себе того же самого, благодаря чему они зародились и жили в свое далекое время. Причем в самом мозге, как носителя самого раннего этапа становления эволюции. Ведь мозг самый сложный организм, следовательно дольше всего терпел эволюционное становление, то есть он, как живая реальность, первый возник на земле

. Потом в развитии всё множественно усложнилось, но это только внешние изменения, а мозг все равно несет в себе то самое изначальное семя радости бытия, то есть те составляющие древней примитивной жизни и они составляют основу её до сей поры. Поэтому, чтобы активировать мозговые клетки, необходимо давать им то, что они требуют по своему подобию и естеству. То есть питание мозга происходит как и в те времена только наипростейшей примитивно сложенной живой тканью, как это могло быть изначально. Эта ткань присутствует в любом живом организме. Организм ищет её и выделяет эту ткань из продукта, воздуха и поставляет в мозг.

1.0.2.-34. (07.01.00)Чтобы владеть явлением, надо найти и овладеть его началом и причиной. В пределах причины и Начала всех начал не надо много усилий для того, чтобы владеть миром. Более того нужна абсолютная слабость, ибо слабое живое ищет именно в этом свое спасение. Быть с Началом всех начало – естество образа Божьего в человеке. Именно причина, как подобие нашему основанию жизни, доставшемуся нам по наследству от самого первого акта зарождения живого на Земле, питает наш мозг. Начало начал во Вселенной питается Началом начал в ней же. Мозгу для питания нужна только та же самая примитивная ткань жизни, которая была в самый первый акт появления живого на Земле, когда первый фотон Солнца прикоснулся к поверхности Земли (конечно, так говорить нельзя, но так понятнее мысль). Всякое начало максимально подобно пустоте, в противном случае говорить о явлении без начала нельзя

. В каждом из нас сидит этот младенец и живет именно он в нас, и именно его мы бережем в себе и кормим его этой же пищей. Именно по этому ничто нас так не радует, как дети.

Владеть причиной самого себя в эволюционном становлении – это и есть то самое, что наделяет разум властью над его собственным телом. В этом же прообразе телом становится постепенно вся Вселенная.

Как уже сказано, все в природе заточено на то, чтобы человек пребывал в сцеплении с Богом. Человек набирался опыта, а потому уразумел также и то, что для более качественного бытия в единстве с Ним нужен пост, ибо в такой пище легче питать мозг. Просто в растительной пище совокупно с голодом более всего той ткани, коя зародилась в первые мгновения бытия жизни и оная более доступна, отчего работа мозга улучшается. Желанная ясность ума более продолжительна. После принятия оседлого образа жизни, в рационе питания оказывается в основном растительная пища и рыба, то есть то, что возникло на самых ранних этапах становления жизни. Тем самым максимально активируя и облегчая работу сознания, улучшая его мыслительную деятельность (она становится приобщенной к Началу начал, что называется глубиной мысли) и всем этим выше названным все более и более усиливая экстаз от ещё большей близости Богу, которая поддерживается вот этим образом жизни и этим качеством еды. Только под это и только под это качество обыкновенного радостного бытия эволюционно усложняясь подстраивается вся физиология человека, его всеядность, развитость кистей рук, относительно слабо развитая мускулатура, не развит костный состав и вообще все особенности внутреннего строения тела – счастьем их совершенство не востребовано, ибо счастье – состояние ума, а не физики тела – эволюционное усложнение востребовано физикой тела для наибольшего подобия уму в свойстве вечности. А так как для ума нужно питать мозг, а не мышцы, то собирательная экономика древних людей, с её растительной пищей, монотонной нудностью, повторяемостью труда, как раз стимулирует это качество духа, свойственное Царствию Небесному – «будьте как дети, ибо таковых есть Царствие Небесное». Если вам приходилось собирать ягоды в лесу, то меня понимаете, о чем именно тут говорю. В последствии по этой же схеме, как верно заметил Пампанацци, возникла государственность, как высшее изобретение для удобства богообщения в монотонном труде всех форм кругооборотов жизни, как продолжение физиологии тела. Так удобнее беречь свою ясность ума и, чтобы пост был согласованным для всего сообщества, появилось религиозное учение.

Так как единство с Богом, общение с Ним возможно только в экстазе, без которого жизнь невозможна, то под самое важное делание единения с Богом заточено абсолютно все в природе людей, в природе флоры и фауны и вообще в природе всей Вселенной. Все вокруг радуется о Боге человеком, человеком все Ему служит и через человека движется к Нему. Этому подчинены все устремления в человеке и этому служит каждое его дыхание, и помысел. Таким образом, необходимо сделать важный вывод о том, что сформировавшийся образ ведения хозяйства и образ жизни – это часть устроения востребованного жизненно важного всеобъемлющего счастья и радости от полноты единства с Богом. Государство – это часть физиологии или такое же значимое звено востребованной полноты живого биологического процесса человека (как потребление пищи), покушение на который также является преступлением. К примеру, казачество – это культ.

Тяжелый нудный труд, как несущий травму психики, покушается на здоровье человека, расстраивает волю его только лишь в одном случае – когда он противоестественен самой основе психики человека, пребывает вне положения в общей бионике его. Вместо того, чтобы усиливать экстаз и укреплять психику, в этом случае, он её разрушает. Поэтому богообщение остается единственным условием нормальной жизни человека. Единственно естественное положение человека – пребывание и соучастие в Предвечном Совете Бога Троицы в пределах Замысла Бога о человеке. Исходя из этих посылов, нам становится ясным очевидное. Дело в том, что в условиях северных земель и северных широт, разделение труда было высшим изобретением, при котором каждый был занят нудным тяжёлым трудом. Да, труд так и остался разнообразным, но в разделении стал монотонным. Вместо того, чтобы ранить психику человека террором безысходной нудности, наоборот начинает её наполнять живоносным соком, то есть по иному и в большей полноте стимулировать радости в экстазе. Вдруг оказывается, что настоящая жизнь не в сытости, не в плотских утехах и не в постоянной лежанке, а в самом этом процессе рабочего замкнутого цикла, тяжесть которого только усиливает остроту и высоту экзальтации переживания радости. (07.01.00) Монотонный физический труд в поте лица становится составной частью биологического процесса организма, с помощью коего радость бытия Царствия Небесного сохранена. А потому отдых становится иным – оный не может быть вне его же физиологии, также как нельзя отдыхать от работы легких своего дыхания или работы сердца, или процессов пищеварения. Как только труд стал нести в себе специфический образ Божий, так сразу он стал частью природы человека, вне коей жизнь невозможна. Человек перестает ждать окончания своего труда, но старается остаться в этой кондиции физических нагрузок, ибо просто начинает жить большей полнотой радости, от чего он счастлив и при этом за свое счастье он получает ещё и другое счастье – результативные вознаграждения от трудов своих. Более того, жизнь во Царствии Небесном, как уже много раз сказано, в пределах земных имеет только вот такой образ. Это та же самая кондиция бытия в Раю, только «другими красками» утверждения, а потому психика человека формировалась в контексте самого замысла Бога о человеке.

В Индии ради практики состояния Нирваны активируют болевые ощущения, чтобы создать контраст норме своего бытия (видеть через сие черное то, что есть белое). Наш осмысленный труд в поте лица, столь востребованный в наших широтах, подменили бессмысленной практикой йоги, причиняют себе неудобства и даже болевые ощущения ради поиска того в себе, что дарует спокойствие духа, выход из себя. Благодаря чему боль уходит или уже перестает восприниматься. Это тоже черное, посредством коего видно белое, а конкретно – настоящую радость, над которой боль не властна. Боль уходит по той простой причине, что все встает на свое естественное место, в коем каждому покушению на живое соответствует свое противоядие, своя пята с толстой кожей. Тут тоже мы видим то же самое – поиск всего того черного, что контрастирует белому, усиливая восприятие. Тьма бесконечна, но источник света оная не может вобрать в себя из-за бессилия своего. Да и вообще, такое высказывание не корректно, ибо бессилие – это небытия, это то, чего нет, отсутствие силы. (Это слова молодого Альберта Эйнштейна). Если бы не тьма, нам невозможно было бы видеть путь к свету. В этом случае, даже тьма является вспомоществующим элементом нашему движению ко спасению, к возвращению во Царствие Небесное.

1.0.2.-36. Нирвана требует смотреть внутрь себя, чтобы избавиться от желаний. Что предлагает нам Православие? Православие требует смотреть на Творца. Так как Истина одна, то достаточно смотреть только в одну сторону – на Неё, что выразилось в природе человека и всего живого

. Умом мы можем смотреть только в какое-то одно место и оное более всего привлекает внимание при молитве, а все, что слабое и ложное, и больное уходит в небытие, оставляя только то, что имеет приобщение к Истине, а значит и радости бытия. И тут надо сказать о важных посылах, чтобы вести какие-то исследования. Дело в том, что вся физиология человека в одном случае, как вспомоществующее для бытия в экстазе, является достоинством его, а в другом, если человек пребывает во грехе безделья, то – с точностью до наоборот – мешает радости бытия. Этот момент обозначился в образе жизни народов. Нирвана

, как понятие в современном облике, родилась в пределах мягкого климата и изобилия съестного, а потому столь сверхинтенсивный физический труд был не востребован. Отсюда следует, что все то в природе людей, что в северных широтах несло утверждение жизни и радости её, из-за не востребованности в данных реалиях рая земного имеет знак противоположности – мешает радости своей незадейственностью. Так возникла эта практика освобождения от всего того, что мешает человеку быть счастливым – освобождение от всех желаний плоти

. На самом деле человек родился в абсолютном счастье для духа, но в то же время на Голгофе для его физиологии. Ведь физиология призвана поддерживать душу в состоянии постоянной экзальтации экстаза опосредовано физической нагрузки

. Если человек с Богом, то Голгофа контрастом даже усиливает радость и животворит психику, ибо для неё в природе человека оказывается своя пята и он призван на Голгофе жить, а не умирать. И при этом жить вечно. А если без Него, то даже изобилие всего несет боль и страдания. Человек бежит от тяжести и ищет себе упокоение в лени. При этом следует сказать, что просто физических нагрузок для полноты счастья явно не достаточно. Если цель угодна Богу, то удовольствие усиливается, ибо достигается самое основное зерно полноты. Это видно из примера. Представьте, себе, что вы катаетесь на лыжах. Да это приносит удовольствие, а теперь ту же физическую нагрузку если трансформируем в уборку снега, то уже полноты радости больше, ибо это уже доброе дело, а потому есть благодарные люди и теперь уже ясности ума вкупе с хорошим рабочим тонусом присутствует чувство морального удовлетворения. Убирать снег можно с чайными перерывами для бесед после каждых 40 минут. Теперь полноту радости можно усилить ещё сильнее, если снег убрать вокруг Храма. Тут уж трудно что-то рассказывать, ибо уже какое-то иное влияние от Храма активирует иные не ведомые новые переживания духа, открываются какие-то до селе не ведомые грани этого бытия и просто приходит уверенность в себе и радость тем родным, коих нет уж с нами. Это большая полнота. Через это уже надо пройти, ибо этот опыт чисто личный. (Этот труд возле Храма откроет нам, почему древние строили сооружения усопшим). После грехопадения человек так и остался жителем Царствия Небесного и потому естественно ему быть только в постоянном общении с Богом. Только теперь уже это общение, стимулирующее прежнюю высшую степень экзальтации экстаза, происходит «в поте лица». Итак, Истина – удел Царствия Небесного, тогда приобщение к Нему в естественном порядке (в поте лица будешь добывать хлеб) стимулирует тот же райский наивысший экстаз. Беседа с Творцом, активирующая экстаз богообщения – стимул всех подвигов человека, даже при самых тяжёлых нагрузках и жертвенности. А отсутствие оной бьёт по рукам, человек способен даже на лишение себя жизни без каких-либо причин и в райских условиях. Состояние души остается главным критерием и мерой всех реалий Вселенной. Так как радости всегда мало, то человек, пребывающий в Божественной радости жаждет идти на подвижничество, чтобы еще более усилить радость. Потому именно для успешного поддержания души человека в этой кондиции духа призвано все и в природе организма, и в окружающем мироздании. Под это подстраивается мышечная масса, ум, пищеварение, работа сердца, вращение Земли и так далее – все способствует только счастливой жизни не в минуты безделья, а во время самого процесса монотонных трудов. То есть настоящий экстаз и полнота жизни не во время отдыха, а в самом процессе деятельности, которая, если вписывается в образ Божий в виде цикличной монотонности, становится частью физиологии, составной общего биологического процесса организма, также как иные процессы (дыхания, пищеварения и так далее) – как можно отдыхать от собственной природы? Именно в этом направлении могла идти эволюция Вселенной, если оная есть в природе вещей. И тут не надо говорить о том, что люди жили так из-за того, что имели силу духа. Да это было, но дураков тоже нет, ибо все равно только радость толкает к жертвенному служению и наделяет человека жизнью, ибо деятельность должна иметь ещё и угодную Богу цель – это также значимая часть полноты счастья. Если вы не видите радость из-за того, что труд этот бесполезный для выживания, то и работать не будете, причем тут сила духа? Человек родился ребенком и радостью ребенка он продолжает жить всегда – мы несем в себе ребёнка всю жизнь. По слову Ф.Достоевского «ничто на земле не стоит плача детей», то есть в каждом из нас живет этот младенец и он должен пребывать в радости. (07.01.00) Мы выводим этого младенца из себя и прячем от тяжести физической, чтобы не повредить его спокойствие – вот что такое экстаз. Природа человека в процессе эволюции этот момент подчеркивает, ибо голова пытается быть как можно дальше от процессов организма. Остается только экстаз этот упорядочить в естественном ритме жизни причем так, чтобы он вписался в земные реалии служения общественной безопасности. Надо гармонично включить его в общественные отношения для мирного сосуществования, то есть создать государственную структуру. «Нужно точно попасть в мишень». То есть цикличность, монотонность, периодичность и повторяемость активируют машинальность, освобождая и очищая ум для самого важного действа – плодотворного общения с Богом, тем самым обуславливая экстаз бытия. Чтобы ритм жизни в радости гармонично вписался в природные условия и тем самым труд начал бы приносить ещё одну грань счастья – был плодотворным, необходимо быть в ритме вселенских циклов, к примеру, точно знать все сроки посевов. Именно для этого оказался востребован календарь, чтобы жизнь в таком ритме точно вписалась в годовой цикл. Ведь нужно точно знать, когда именно надо начать свой монотонный, однообразный труд на посевной

. Точность – это одна из важных составляющих образа и подобия человека Богу, благодаря коей живое обретает Его свойство лимитизированной оптимальности (прообраз оптимальностив чистом виде – это точки, Начала начал). Таким образом, Стоунхендж – это просто ещё один шаг эволюционного становления, в котором организм посредством каменных рукотворных сооружений принимает более вселенские масштабы, но опять наделён тем же неизменным образом выражения Божественной Сущности в земных условиях, то есть тем же образом единства Его проявления – теперь уже в новых масштабах цикличности спирали истории. Ведь организм живого несет в себе множество повторений циклов начиная от самого элементарного строительного материала – атома и заканчивая ритмом биения сердца. Это уже называется ритуалом, в погоне за точностью исполнения которого, упражнялись древние арии. Вот так выглядит путь эволюции жизни на Земле.

1.0.2.-37. Таким образом, становится понятным возникновение Стоунхенджа, а равно древнего города Аркаима в Оренбургской области. Понятна также неизбежность совмещения культа усопшим предкам с наукой определения годового солнцестояния, что и воплотили древние посредством величественных каменных инструментов. Но если при тяжестях жизни в районах Севера культ и ритуал порождаются необходимостью автоматически (это сам образ жизни), то там, где тепло и сытно – нет. Там, чтобы вершить молитву и поддерживать ту же кондицию экстаза, востребован искусственный ритуал. К примеру, в той именно форме, в какой он нам предстает в Веданте – в точности выражения ритуала или периодичности. И даже календарь не востребован. Иными словами, если на Севере колесо само крутится естественным ритмом жизни понуждая к физической активности, то в Индии (а равно в иных близких к Экватору землях

), чтобы жить это колесо нужно уже вращать

самому, ибо, чтобы общаться с Богом, надо сохранить в том же числе хорошую физическую форму, как важное подобие Отцу Небесному, как также значимое, недостающее условие полноты, востребованное для плодотворного общения с Богом, как внешняя значимая составляющая внутреннего молитвенного делания – в противном случае, человеку не нужна была бы нервная система, как мешающая богообщению, ибо посредством неё человек отвлекается от молитвы. Ибо это часть востребованной жизненной полноты и потому важное звено для практикующих единство с Творцом. Так легче творить молитву, так более комфортно богообщение – просто так удобно самому главному в теле человека – душе

. В процессе исторического развития проявились новые реалии полноты выражения Божественного, а потому возникли иные приоритеты и соответствующие им формы естественного отбора замешанные на новых формах поддержания изначальной кондиции экстаза, стимулирующего государственность в среде бездельников

. Отсюда йога и нирвана в современном понимании – это замена, востребованная изменившимися условиями бытия людей пришедших с далекого Севера к побережью Индийского океана. Дело в том, что во время практики йоги человеку легче ориентироваться в самом себе, в своем внутреннем мире. Почему? Дело в том, что очень легко утонуть в своих блужданиях по своему внутреннему бесконечному миру. Надо отрешиться от себя, но от чего именно. На помощь приходит боль. Человек ищет в себе то точку позиционирования в которой он не видит и не чувствует боль и вместе с этой болью уходит в небытие весь окружающий иогина мир. Совершенный иогин, говорят индусы, видит в себе события происходящие тысячи километров от него. Если в условиях Севера об этом даже не задумываются, ибо крестьянская ноша выполнит эту роль, то в условиях мягкого климата Индии все иначе и этих практик множество. Процесс засыпания сознания в высотах экстаза в единстве с Ним – это норма для организма человека, вне коего жить не может

. Единственное, что мне трудно говорить о том, практикуют ли йогины через эту отрешенность непосредственное общение с Богом, как личность с Личностью, что стало возможно только после сошествия Святого Духа? Либо это просто чистота духовная от всяких помыслов и чувств, ибо вплотную этими религиозными традициями не занимался. Но в любом случае, идет речь об активации одного и того же центра экстаза в природе человека. Речь идет только о разных способах, о различных путях, адаптировано к условиям проживания. Вне этого жизнь невозможна.

Эти различные практики Нирваны тоже есть открытие доступной для всех формы миротворчества, искусственный активатор силы духа и миролюбия, столь востребованных для мирного бытия всего общества. А ведь свойственный Северу путь к той же самой полноте радости, уже не имеет того жизненного значения для плоти, ибо в тех районах побережья Индийского Океана нет той остроты борения за существование как на Севере до Великого переселения. Страдания не те как раньше и не тот уже риск для жизни, стимулирующий собранность сообщества в борьбе за существование. Это иначе активировало извечный конфликт между душой и телом, между потребностью души и усилившимся послаблениям плоти в новом теплом климатическом поясе. Вот с чем столкнулись славяне, переселившиеся на полуостров Индостан. Просто в любом случае человеку для жизни так и осталось как и ранее жизненно важным видеть Божественное, то есть надо зреть на белое, которое распознается посредством только черного. Как быть, ведь плоть должна зреть Бога через ум, в противном случае, все изменится в человеке. Потому человеку пришлось создавать искусственно себе боль и в этом состоянии всеобщего болевого шока искать тот уголок вселенной своего внутреннего мира души, где боль перестает властвовать над разумом – вот что такое практика йоги. В ней человек освобождается от всего того, что несет ему страдания, несомые упражнениями йогина

. Это та самая часть человеческой природы, которая потом претерпело святое Преображение во Христе, получив приобщение к Благодати Духа Святого. В принципе, строительство величайших каменных сооружений в эпоху неолита, как экономически бесполезное мероприятие, уже можно отнести к отдаленному прообразу достижения нирваны. Мы этим также пользуемся, когда преступаем к вершению молитв.

Надо сказать, что везде, где есть ныне массивные каменные культовые сооружения – там поселившиеся народы строили их по той же самой причине – это тоже открытие новой формы миротворчества ради единения с Богом

. Этому свидетельствует Священное Писание, ибо люди строили только то и только то, что утверждало радость Царствия Небесного в земных условиях, что стало главным стимулятором мирного сосуществования и будущих государственных образований. Только нирвана и йога, как самоудовлетворение, ничему не обязывают, обделены полезностью достижения цели, столь нужной для выживания на Севере. Это духовный онанизм, оказавшийся полезным общежитию в районах субтропиков, а потому он ужился в условиях демографического взрыва – цель не где-то там, а в тебе самом – ложись и спи (из фильма «Садко»). Это конечно созвучно со словами Христа о том, что Царствие Небесное внутри нас – в нашем сердце, но это не то. В условиях постоянной борьбы за жизнь экстаз северян требовал большей всеобъемлющей полноты задействованной природы для утверждения радости. Ибо для выживания уже нужно действие, осмысленное напряжение физических сил – каждое действие должно быть сопредельным с целью, то есть правильным, точно выверенным, осмысленным и должно являться составляющей общего стремления к цели. Жизнь – это не спорт, как разновидность нирваны и йоги в погоне за самоудовлетворением. Жизнь – это служение Общему Делу Предвечного Совета, в прообразе чего победы сразу всему народу нужны были, а не единоличные, что обусловлено тяжёлыми условиями жизни северных районов. То есть счастье всегда наделено более всеобъемлющей полнотой там, где есть достижение целей и решение ещё и задач более вселенского масштаба и эта полнота счастья нужна в тяжёлых условиях Севера. Даже уединение старца, восседающего в покое с четками в руках – это совсем иное понимание отрешенности себя от своих чувств, чем то, что мы видим индийской и азиатской традиции. Там динамика беседы двух живых личностей, человека с Богом. Хотя он также неподвижен и экстаз его уже не может стимулироваться физиологией прежним образом, когда он был молод. От сюда и возникает эта потребность идти в диаметральном направлении, а именно отрешиться от всех своих желаний, упражняясь в аскезе совсем иначе – в удобоприемлемом для старца образе. Ведь плоть его уже сама по себе не тревожит и лишена чувств. Это тоже жертва и оная также не ради себя, а ради тех кого он родил когда-то и ради тех, кто вокруг и далеко за пределами селения, ибо он живет только их радостью бытия. Он счастлив их счастьем. В уме он просит Бога за них – в противном случае, нет подобия Богу, а потому молитва не может быть услышанной. Поэтому этот созерцаемый покой – только лишь обманчивая видимость. На самом же деле за внешним покоем прячется бурлящий поток жизни в высших сферах, в коих решаются судьбы мира, сообразно снежинке, сталкивающей снежную лавину в пропасть – вот до каких высот он, старец, смог подняться для того, чтобы стоять за свой народ. Он там на верху в брани, а чистота души – это то, что ему дано в покаянии для торжества в борении. Бог для другого сил не дает. По образу Божьему он становится все более и более бездейственным, но все более и более результативным

. Такие старики нужны в любом состоянии их немощи, ибо от них идёт благодать. В Индии все борение сводится к очищению от всякого желания. Умудренные в этом старики ходят по селениям, заходят в любой дом и несут в себе поучения о Нирване. (Вот как это комментирует режиссер фильма «Садко» А. Птушко и сценарист К. Исаев после слов птицы-счастья о том, что всякое действие приносит проблемы противодействия и потому для счастья надо просто отказаться от каких-либо действий и просто спать, на что Садко Гусляр отвечает: «Негожи нам эти песни. Дура – птица. Ты выйди и на белый мир посмотри, спой им – может сыты будут ваши людишки… Нет, и это видать не то счастье, что надобно нам. Пойдёмте побрательнички…») Но то, что было силой в условиях Севера, стало злом в условиях юга. Именно бесплодный духовный онанизм нирваны

ослабил переселившихся в будущую Индию славян и много веков спустя обеспечил столь быструю колонизацию индийского народа англичанами

. Хотя, повторюсь, что этот опыт тоже важен, но ведь Иисус Христос привнес в аскетизм животворящую осмысленность и большую результативность. Таким образом, получается, что жизнь зародилась на Вершине, прообраз которой несет в себе Голгофа от начала и до конца. Жизнь во Царствии Небесном требует очистительную жертву, имеющую множественные прообразы её. То есть Голгофа должна оставаться в бытии – только там живому естественно быть. Не ритуал, а его наполнение есть жизнь

. Хорошо сервированный стол не гарантирует сытую жизнь, то есть можно принимать пищу и без столовых приборов. То есть важно сказать, что сам по себе ритуал пуст, становится для жизни тоже бессмысленным, как нирвана и йога. Также как главное деяние Свое соделал Иисус Христос, а пресвитеры Православия выполняют востребованное для единения всего народа ритуал-воспоминание о главном деянии Сына Божьего, чем мы едины в мировосприятии. Но согласитесь, что сие хоть и востребовано как служение Богу, но бывает далеко не равнозначно в приоритете. Но именно так сложилось в истории человечества. Ритуал, обеспечивающий бытие жизни человека в тяжёлых условиях Севера – норма жизни, которую нельзя назвать ритуалом, но её естественно сложившимся ритмом. Ибо сам по себе ритуал важен для иного – он несет не только единообразие мировосприятия, но и поучительную функцию новому пришедшему на смену старому поколению. (982 п.РХ.) Здесь важно сказать о природе молитвы. Дело в том, что молитва, если оная настоящая молитва, возвращает человека-молитвенника в то состояние, в коем он был в самом раннем младенчестве. Он перестает помнить злое и обиды, прощает всех, не видит ни национальности, ни условий жизни своей. После того, как он возвращается в этот мир, важно, чтобы он видел перед собой верные установки на жизнь и хороших наставником, у коих ему надо нести послушание. Вот тут-то и подбирает его, вновь рожденного для этого бытия, ритуал, наставляет его на путь Истины. (Ведь человек после молитв должен вернуться в сообразность Божественному, адаптированную к данным условиям жизни народа, к национальному характеру и к образу жизни народа). Но когда человек оказался в условиях, не требующих прежнего напряжения сил и воли (а для общения с Творцом (то есть для экстаза) востребована прежняя полнота подобия, то есть должны быть задействованы те же грани природы человека в той же полноте и в той же интенсивности), тогда человек решает этот вопрос двумя способами. А точнее тут одно из двух: либо он строит грандиозные сооружения (которые, как и йога, для решения житейских проблем и добывания хлеба насущного не имеют значения) и этим самым нудным, тяжелым процессом активируя прежнюю кондицию тяжести жизни для пребывания в экстазе или же вовсе ради нирваны отказывается от всякого чувственного восприятия и влечения плоти. (982 п.Р.Х.) Если природа тела не задействована в самой динамике богообщения, то оная имеет диаметральное действо – мешает человеку в этом священном мероприятии – отвлекает его, что и есть основа всякого греха. А потому наоборот приходится усыплять все то, что ему мешает быть в прежней кондиции счастья, очищает себя от всяких желаний и отвергает всякие движения природы тела. Иначе, нет прежней полноты экстаза.

1.0.2.-38. Подобное порождает подобное, то есть сам себе цикл – это физико-математическое выражение той грани бытия Божественного, которую мы вычленили для исследования, изложенное на свойственной ей (грани) физико-математическом языке понятий – это такое слово природы в данной ее сфере-области бытия форм о Боге и Богу, на котором говорит человек с Богом, о Боге и Бог человеку. О Нем говорит каждая фибра вселенной во всей её многосложности от начала до самого конца во всеобъемлющей бесконечной множественности. А физико-математический понятийный язык – это сфера-область бытия, как одно из последних звеньев этого богообщения посредством узкого спектра бытия – форм. Именно по этой причине, каждая фибра этого мироздания несет в себе элемент периодичной цикличности, как несущей в себе хотя бы один элемент постоянства или абсолютное подобие пустоте в форме. Поэтому цикл во Вселенной – это специфическое свойственное данной реалии выражение единства внутренней природы в пределах возможности механики это делать. В древней греческой мысли хорошо проработана эта идея, что в область постижения разумом попадает только то, что остается в сфере функциональности ума, то есть несет в себе порядок

, иными словами цикличность в структуре, как специфическое слово материального мира о Боге посредством формы, сказанное веществом в пределах её физических возможностей говорить о Творце и Творцу. Это то же самое явление Творца человеку только в иных проводниках Его. Сама по себе природа человека несёт в себе, в своей природе множество циклов, периодических движений и симметрий, как распознаваемое сим присутствие Божье через Его нетварные энергии. Нетварные энергии наделены единством и абсолютным постоянством, их невозможно разрушить, но перейти из одного состояния в другое или из одного образа исповеди о Нем в какой-то иной. А потому эти множественные симметрии естественным образом для способностей природы механики выражают разные грани единства бытия нетварных энергий. Просто подобное порождает только свое же подобие, а потому и ритуал вышел из самого человека, ведь периодичность, повторяемость, цикличность – также внешнее проявление-порождение внутреннего мира. Это характерные для личности черты, специфически явленные в данной сфере-области бытия. С одной стороны – свидетельство о воле Божьей и выражение единства. А с другой стороны, так как человек тоже, как Он, наделён волей, то для приобщения к Его Божьей воле нужно отдавать должное и этой области-грани бытия, коей свойственно заявлять о Боге данным образом – цикличности. Нужно самостоятельно творить в образе Его подобия – в образе периодичности. Все без остатка должно исповедовать Творца, ибо вне богообщения не существует вообще ничего. А потому, рассуждая посредством специфики пользуемых инструментов, цикличное общего очертания структуры ритуала становится молитвой, молитвенным деянием плоти в пределах её возможности. То есть молитвенным деянием в механическом исполнении, что неизбежно становится понятным для Бога и оказывается в поле Его зрения, а потому становится заметно Его Разуму, ибо оное подобно Богу как живое свойство личности, стремящееся к Нему, чтобы быть рядом с Ним и в Нем Самом. Это значимо и востребовано для цельности и законченности образа полноты. (07.01.00) Просто получается, что тело, как несущее симметрии – это есть видимое слово молитвы Богу, а значит все то свойственное телу человека, а именно хорошее здоровье, цельность, полнота всеобъемлющая – это также востребовано богообщением и это также есть образ Божий, это уже есть молитва Творцу

. Да и слова молитвы наше тело может произносить только таким и ещё и вот таким образом – в специфическом своем творении образа Божьего, что выражается в некотором цикле повторяемости. Ритуал – это стремление уподобиться Ему в возможности тела выражать единство цикличностью между началом и концом явления, ради возможности «зацепиться за Творца» через искусственное уподобление Ему, ради качественного общения с Ним. Просто Бог не подобие Себе не воспринимает, а потому всякого не подобия Ему нет в этой реальности. К примеру, замкнутая кривая – это подобие Творцу в одном, но если она имеет форму отличную от абсолютного круга, то не смотря на замкнутость в прообразе единства Творца, оная форма не подобна Ему в постоянстве расположения точек. Образ постоянства отклонения от направления – это есть подобие пустоте, как носителю всех видов постоянства. Быть инородным самой пустоте невозможно, а потому временно по сути

.

(982 п. Р.Х.) Такое подобие тоже действенно, как единственная подходящая уникальная форма ключа к замку, благодаря чему Он видит Свое подобие и понимает эту речь. Бытию тоже хочется быть в общении с Богом, ведь подобие его Ему – это такое бытие, которое тоже определяет сознание, как вспомоществующее сознанию в деле служения Богу. Эта уникальная форма кривых на замочном ключе, которая в своей специфической сфере бытия точно повторяет требуемую ломанную кривизну скважины замка. Подобие одного другому обеспечивают результативное сопряжение. Только подобие здесь требуется не только в этом качестве формальности, как у ключа, а востребовано богоподобие более полное – в виде качественной чистоты духа. Этому способствует и призвано способствовать вспомоществующее соучастие тварной природы в самом важном делании человека – в общении с Богом. Она должна способствовать молитвенному общению человека с Богом, а не покрывалом его грехов

, как это возникло в Раю, далее стало идолопоклонством и потом, в процессе эволюции, выразилось в научно-технической революции, не утверждающей живое там, где жизнь без НТР невозможна, а как энергоемкое покрывало его грехов. Оная почему-то стала служить не очищению духовной жизни, ради праздника душевного, а как раз позволяет жить в этом райском саду вместе с грехом, в лени, без радости становления личности, то есть в извращении Божественного. Это опасно. Нужно покаяние.

Для осознанного уподобления Богу и плодотворного общения с Ним человек сам по своей воле творит образ единого – так родился ритуал. Это также как попавшему в воду необходимо делать определенные повторяющиеся движения руками, чтобы уверенно держаться на поверхности. Ритуалом здесь является всё абсолютно, начиная от строительства дома и заканчивая теперь уже космическими полётами. Повторюсь, если на Голгофе это богообщение естественно и непосредственно, то вне её, вне тяжбы и вне жизненно важных потуг, значение имеет все. Востребованы подобия Ему даже в формальностях ради единства с Богом. Хотя только формальности без сущностной чистоты духа – это тоже крайность. Ведь форма несет в себе прообраз границы в чистом виде или противоречий в чистом виде, чем является точка. Точка – это противоречие в чистом виде, в коем абсолютно великое пространство в антагонизме абсолютному ничтожеству. Прообраз точки – это прообразы отсутствия или ограниченности бесконечности, ибо точка величиной не обладает, ибо нет греховной величины у Сущности. А так как мы все же несем в себе величину греха, то есть тело, то оное должно нести прообразы этого абсолютного совершенства (отсутствия величины греха) во всех гранях земного бытия. Иными словами, образы точки должны пребывать в каждой микроне данной реальности. Какие это прообразы, свойственные точке? Точка абсолютно симметрична, замкнута, циклична сама в себе, имеет постоянство величины искривления во всех степенях. Как видим все это мы несем в своей природе организма и не исключением будет какие-то странности в образе поведения и в образе жизни. Там тоже должны быть прообразы точки и пустоты, чтобы бытие не оказалось инородным самому естеству своему же. Иными словами, после грехопадения человек так и остался жить во Царствии Небесном, но только теперь земная жизнь, то есть жизнь после грехопадения – это такое сочетание языковых систем беседы личностей Творца и человека между собой. (07.01.00) Общение может быть только сущностным, а формальности всегда лишь отражение этого сущностного единения. С грехопадением речь не изменилась, но изменились способы ее вести. К примеру, образ сущностного общения имеет образ общения внутреннего мира одной личности с внутренним миром личности другой. Муж входит во внутренний мир жены, то есть именно в этом прообразе происходит общение внутренних миров межличностного общения. Входит в этот мир через то, что имеет прообраз точки в образе того, чем был змей-искуситель. Как-то иначе данная зримая реальность окружающей природы выразить не может. понятийный язык выражения не может звучать как-то иначе. Вне сущностного общения личностей всякое единство становится насилием и терроризмом. Непосредственное межличностное общение человека и Бога обрело посредники в прообразе разного рода подобия точке. Все это важно сказать человеку, ибо он обычно не знает о том, кто он есть, ибо в поле его зрения попадают, обычно волчьи стаи или иных диких животных. А потому ищет не Лицо Бога через покаяние, а то, что дает ему жить вечно греховной жизнью.

Действительно, человечество могло возникнуть только там, где в жизни ещё не было искусственно творимого периодического делания, то есть ритуала, ибо жизнь сама была ритуалом, но (по слову великого русского философа о. Андроника Лосева в «Диалектике мифа») на некотором прообразе и подобии Голгофе, в коей точка уже есть Вершина вершин. А потому то, что естественно для нас северян, для южных стало откровением о Боге. Иными словами, грандиозные стройки каменного века – это лишь потребность человека быть в прежней кондиции счастья Царствия Небесного, оставаться тем, каким он был всегда, хранить прежний накал борения и востребованы они не для результата, а только для бытия в самом этом процессе строительства, для своей жизни в прообразе Христа на Голгофе. Это являлось пророчеством о Перовм Пришествии Его во плоти. Это, как и нирвана, тоже можно назвать грехом Онана, ибо огромные напряжения сил не несут в себе практической осмысленности, не имеют значимости для жизни – прообраз йоги в иных формах и масштабах проявления. Мне думается, что только так могли возникнуть Египетские пирамиды и все то подобие им, что мы находим ныне. Ибо в этом есть воплощение полноты экстаза: напряжение всех фибр плоти человека, ритуальная цикличность для молитвы, почтение усопших предков

. Вы поймите, что если вы зверя посадите в клетку и будете кормить, то это совсем не означает, что он просто ляжет и будет лежать. Для поддержания физиологических процессов ему необходимо делать все тоже самое, что он делал на свободе. Он также будет двигаться по клетке – метаться из угла в угол, но его движения бессмысленны.

1.0.2.-39. Плотин называет абсолютную простоту одним из свойств Бога, которая оказалось в поле нашего зрения как необходимый инструмент. Если мы возьмем во внимание это ещё одно имя абсолютного ноля или единства (если мы возьмем это свойство за первопринцип устроения мира), то все то, что мы рассматривали о Божественном на понятийном языке ноля откроет нам иные грани, будет выражено теперь уже понятиях Плотина – всякие усложнения простоты производят во Вселенной эту многовариантность многообразности в границах зеркального отражения ноля, которое нам естественно воспринимать чувственно или опосредовано ума. Ничего, кроме ноля мы воспринимать не можем и мы через множественное бесконечное усложнение воспринимаем только ноль. Как пространство свидетельствует о Боге? Дело в том, что простота зеркально отражается во всех усложнениях, то есть подобное рождает только свое подобие

. А потому всякие усложнения, в конечном счете, как порождение подобия, продолжают нести в себе в общем плане тот же образ простоты и принимают образ простоты, и воспринимаются органами чувств только в пределах простоты. Повторюсь вновь, что мы везде созерцаем только простоту, но зеркально выраженную и явленную в усложнениях оной, продолжающей нести в себе элемент постоянства простоты. Да мир бесконечно многогранен, но мы вычленяем из него то, что поддается нашему осмыслению и восприятию – только удобоприемлемую полноту в природе усложнения. Мы смотрим на Вселенную опосредовано того, что заложено изначально в человеке ещё во Царствии Небесном, то есть для человека естественно искать только счастья себе – накладываем заложенный в нас шаблон и вычленяем из окружающего мира то, что нам подобно по образу и подобию, то что бросается в глаза, как контуры образа Божьего, как первые признаки живого, имеющие отклик на влияние Творца нетварными энергиями Его – своё подобие – выражение простоты Бога. Что-то иное нами не востребовано, как не имеющее жизнеутверждающего значения. Поэтому обозреваемое нами пространство подобно нам в причастности к Абсолюту жизни в различной степени, свидетельствует о Боге в виде всего того, что разумом созерцается в пределах дозволенного замыслом Божьим, а потому остается не утраченным даже при поражении грехом. В критериях анализа простота представлена нам, как образ пустоты в данной реалии бытия на специфическом языке, свойственном для данной реалии бытия. Если окружность – это образ пустоты на понятийном языке геометрии, то простота – это повествование о том же самом, на языке более общем, более пространном. Далее мы ниже скажем и обоснуем в третьем томе о том, что у простоты есть еще одно имя – любовь. (Любовь) Точнее будет, если мы скажем, что простота, постоянство, пустота греховная – это имена любви, а не наоборот. Пусть будет так, но нам важен сам принцип, с помощью коего мы вели обоснование. Там мы зададим теперь уже этот первопринцип построения Вселенной, чтобы понять иную грань бытия Бога и в большей полноте.

Если точка является общим для нас и с нашим миром, то это не простота, а первый элемент усложнения, имеющий максимально много общего с простотой

, несет множество свойств простоты и наиболее всего подобна простоте. Если точка не является общей для нашей реалии, то ее нет для нас – оная есть пустота.

Бог присутствует везде, то есть является с одной стороны причиной и активатором жизни, а с другой Он является пустотой греха. Именно вторую составляющую, явленную нам как пустоту греха, посредством ума и его инструментов, то есть науки, мы функционально исследуем, Иными словами, не смотря на то, что Он присутствует, но не может проявить Себя во грехе в виду Своей абсолютной святости и потому может быть познанным посредством поражённой грехом множественной природы, ибо в пределах её обозревания Он свидетельствует о Себе. Нет греха – не может быть нарушения равновесия – тогда нет величины крена от положения равновесия. Такое положение вещей представлено в системе координат точкой. Точка это не пустота, с одной стороны, но и не величина – с другой стороны. Вот как сказал об этом В.Н.Лосский «Очерк мистического богословия Восточной Церкви»: «Всякая тварная вещь имеет точку соприкосновения с Божеством: это её идея, её причина, её «логос», который одновременно есть и цель, к которой она устремлена». Далее точка, как модус не может быть вне свидетельства о Творце, а потому, чтобы выразить свою внутреннюю природу, движется как-то выражая в самом процессе постоянство, в том же числе постоянство выражено во всякой непрерывности, то есть в самом факте ее – от начала до завершённости с коэффициентом кривизны равным нолю. Далее, чтобы быть понятным, следует произвести некоторые суждения. Представьте прямую линию. Вот на неё оказывается влияние Бога. Что должно измениться в самой прямой линии? Может оная станет короче или длиннее? Нет, ибо как может бесконечная прямая быть короче или длиннее? Прямая, являясь свидетельством о Боге в одной сфере, может свидетельствовать о влиянии Бога только так, как это ей свойственно, то есть одним способом – изменить направление и стать кривой линией, причем только в Его же Божественном образе свидетельства о пустоте

, то есть с одним постоянным коэффициентом закругления кривизны, но только уже отличным от ноля (что свойственно прямой). В данной сфере бытия сие работает только в этих критериях, ибо природа прямой как-то иначе говорить о Боге не способна. Просто в природе вещей для данной области бытия Вселенной чего-то иного быть не может. Прямая не может как-то иначе изменяться, кроме как изменением направления. (А как может измениться кривая с одним постоянным коэффициентом закругления – изменить коэффициент таким образом, что постоянным уже будет приращение в коэффициенте в каждой последующей точке. Таким образом закругление начнется еще более усиливаться. Перед нами новая реальность, которая характеризует то же самое постоянство ноля, но только иначе. Оба варианта тождественны в одном – в самом ноле). Новый появившийся вид усложнения, свойственный иной сфере бытия, не может выпасть из прежнего более общего свидетельства о постоянстве Бога. То есть кривизна, а точнее её общая реальность, так и остается постоянной пустоты. (Это также как если люди едут в трамвае, то не смотря на все те сложности отношений между ними внутри трамвая, они в общем плане продолжают двигаться по рельсам). Точно также и сама прямая свидетельствует о точке, как о более общем. А точка – о пустоте.(Тут следует прочесть ссылку 1133-305) Теперь, если мы представим себе пустоту, то увидим ее во множественных образах. Если есть константа, то есть подобие пустоте. Эта константа может присутствовать в явлениях со множеством степеней, но не смотря на это, даже такая агрессивная абсолютная крайность не будет инородна пустоте, а значит и природе вещей

.

Иными словами, у каждой самой откровенной бесконечной крайности есть то, что имеет общее с самым абсолютным ее отсутствием – это постоянство пустоты, как части всякого видимого бытия и эти все реалии, из-за того, что несут в себе постоянство, то есть остаются не инородными вездесущей пустоте, оказываются не инородными и друг другу, а потому могут дополняться взаимно, когда выстраиваются в определенный порядок. Иными в каждом из нас эти реалии имеют место быть

. Это значит только одно, что мы можем прикоснуться к любой даже самой бесконечной галактике в любой момент.

Таким образом, в бытии реальность должна нести печать сразу двух составляющих: и точки, и прямой одновременно. Как это возможно? Окружность или сфера сообразны точке (просто их радиус больше ноля), а потому точка в реалии может быть выражена или спиралью, или прямой

(просто, если радиус вращения вокруг прямой-центра спирали равен нолю, то спираль становится прямой). Кривизна, в пределах живительного влияния Божественного, явлена только в пределах прямой и свидетельствуя о Божественном в более общем и в частном внутреннем усложнении (своей кривой описывая окружность), в то же время движется ещё и по прямой. Получается у нас некоторая синусоидальная спираль. А если мы вспомним, что чувственная природа распознает только то, что несет хоть какой-то элемент постоянства (печать Божественного присутствия) через то, что стало терпеть процесс распада, то перед нами возникнут новые образы, новые имена той реальности, о которых свидетельствуют точка, прямая, спираль и так далее. (Сам по себе распад – это перестроение в новый образ дного и Того же – Творца). Благоларя чему, мы поймем природу свидетельства о Боге в электромагнитной волне, в процессах атомного ядра и вообще во всем вокруг. Мы поймем природу свидетельства о Боге во всем вокруг и в разных образах, представляющих нам внутренний мир усложнения. Мы так и остаемся созерцателями того, что нам удобоприемлемо созерцать, то есть созерцаем то, что оказалось в области нашего сильно ограниченного мировосприятия. То есть воспринимать мы можем только простоту, которая так и останется внешним обликом, так и останется общим для частного – для внутреннего усложнения. Мы распознаем Божественный мир опосредовано тго, что дает нам способность вычленять Его из всех Его образов усложнения. Мы созерцаем только с высоты вершины на то множественное усложнение, которое раскинулось у подножия этой горы, которая всегда есть и будет прообразом Голгофы Христовой. Все во Вселенной содержит в себе две реалии – Вершины-первоначала-первопричины и следствия. Все едино в этой Вершине и разделено в следствиях-усложнениях. Воздействия и взаимодействия – это иное имя единства Вершины, в пределах коей происходят всякие взаимодействия. Все вокруг тождественно между собой опосредовано Вершины

. Мы все едины, ибо стоя на этой вершине, нам открывается один и тот же мир, в одном и том же проявлении во все времена (потому всегда новое будет хорошо забытым старым). То есть мы видим сначала пустоту греха (отсутствие греха), потому различные проявления образы пустоты греха в её носителях – точку, потом линию и потом только плоскость, и так далее. Все вокруг нам предстает пустотой греха только в этих самых первых образах – мы видим точки, прямые, линии, окружности в самых разнообразных сочетаниях. При этом, следует сказать слово о движении – это совмещение двух образов, несущих в себе разные элементы постоянства – прямая и точка