Ветры странствий. Публицистические очерки

День встречи с Великим Ламой начался для нас не в Иволгтнском дацане, а в 70 километрах от Улан-Удэ, в местах, где он то ли родился, то ли возник сразу пятилетним. В любом случае он жил здесь в маленьком домишке, пас скот и однажды, по преданию, появился верхом на коне с человеческим черепом, надетым на кол, что было истолковано ламами как предзнаменование необычной судьбы. После возвращения Итигэлова в 2002 году в этих местах построено нечто вроде мемориала. На небольшом огороженном штакетником участке теснятся субурдан, колодец и деревянный домик. Ступа знаменита тем, что визиализируется не в образе абстрактного будды, а в образе Итигэлова, вода из колодца обладает целебными свойствами, а домик похож на тот, в котором либо явился на свет, либо просто жил маленький Даши-Доржо.

Хурал начался в 9 часов утра и плавно перетек в спортивный праздник «Эрын Гурван Наадом», на русском, «Три игры мужей» – с непременной борьбой, лазаньям по шестам за призами и прочими утехами бурятов. Сентябрьское солнце нещадно пекло, в воздухе висела пыль, но праздник это не портило. Неприхотливый народ поглощал неимоверное количество позов (бурятский аналог пельменей, мант или хинкалов), запивал их ведрами чая, разглядывал и даже изредка покупал сувениры, шумно подбадривал борцов, стоял в очереди в наскоро сколоченный туалет, молил о милости небес у субурдана и запасался кубометрами целебной воды… Часам к четырем пополудни мужи закончили игры и стали разъезжаться. Нужно было немного отдохнуть и спешить в Иволгинский дацан – занимать очередь на свидание с Итигэловым.

Допуск к телу открывался в 9 вечера, но уже в 8 часов небо над дацаном звенело и вибрировало от торжественных буддийских песнопений, а у входа в дуган, где установили саркофаг с телом, волновалась темная тяжелая толпа. К девяти вечера хвост очереди далеко выполз в степь за ограду дацана… Покровительство Янжимы Васильевой помогло нам с Маргаритой Андреевной пробиться в дуган сквозь тройной кордон монахов. В полутемном, с высоким потолком, пышно разукрашенном храме сияло затмевающее всю прочую позолоту пятно – золотой халат Итигэлова. Он сидел в своем стеклянном ящике на возвышении напротив двери, у «алтарной» стены дугана. К нему уже тянулась очередь – очередь допущенных без очереди.

Пристроившись последним, я срочно стал перетряхивать ум и душу в поисках заветного или хотя бы по-настоящему искреннего желания. У Великого Ламы полагалось что-то обязательно попросить, и я никак не собирался упускать такой случай, но попросить что-то действительно насущно необходимое. Отыскать его в себе оказалось невероятно трудно… особенно в ползущей очереди, особенно если сзади непрерывно кашляют в кулак и шмыгают мокрым носом… Очередь неумолимо тащила меня к Итигэлову, а я так и не смог ничего выбрать. Пусть Великий Лама сам определит, что мне нужно, ведь он должен видеть меня насквозь, решил я и предстал перед ним с абсолютно пустой головой. Может быть, именно так и следовало?.. Приподнявшись на носках, я положил к ногам Итигэлова подношение – белый шелковый шарф, предусмотрительно врученный Янжимой, и прикоснулся к ткани, закрывающей ноги. На ту минуту, что я стоял перед Ламой, я превратился в зрение и только в зрение. Смотрел во все глаза, но… но словно не увидел его лица. Оно каким-то странным образом ускользало от восприятия. Его будто не было. Весь облаченный в отливающий золотом халат Итигэлов был, а взятого отдельно лица – не было…

Тем временем в храм начали пускать паломников. Очередь пошла веселее, двое лам, стоявших на страже возле саркофага, не успевали убирать шарфы—подношения, а расставленные по дугану объемистые прозрачные кубы быстро наполнялись купюрами… Мы выбрались на воздух. В ночи перед храмом все так же тяжело, как море, колыхалась тысячеголовая толпа, и казалось, что весь дацан, словно древний ковчег, плывет по звездному пути под торжественные звуки песнопений.

…В гостиницу мы вернулись заполночь, а в 7 утра нужно было снова отправляться в дацан – настоящий хурал еще не начинался. Ночью мне стало худо: трещала голова, саднило горло. Видимо, соседство с кашлявшим мне в спину простуженным паломником не прошло даром… В машине, то и дело застревавшей в пробках (казалось, к Итигэлову спешил весь Улан-Удэ), я с трудом представлял, как высижу трехчасовую службу, но при виде золотого халата Великого Ламы недомогание быстро ушло и больше не возвращалось. «Это он меня вылечил», – сообразил я и снова превратился в глаза и уши.

На праздничной литургии, кроме высших духовных лиц, присутствовали и какие-то светские персоны, судя по почтению, с которым их встречали, весьма и весьма важные. Они приходили и уходили, на место ушедших являлись новые. Многие вручали ламе-распорядителю толстые пачки денег, тот по чинам раздавал бумажки иерархам, которые брали их, не отрываясь от сложного и красивого ритуального действа… Положено сие или нет в буддизме, не знаю и не берусь судить. Чужой монастырь – чужой устав.

Великий Лама Итигэлов со своего возвышения снисходительно взирал на суету в его честь – так смотрят взрослые на ужасно серьезные, «всамделишные» ребячьи игры. На его лице, а издалека оно воспринималась гораздо отчетливей, чем вблизи, временами появлялась вольтеровская усмешка. Так мне казалось с того места, где я сидел. Не исключаю – только казалось. Мне казалось, что наклон тела Итигэлова на протяжении трех часов службы не раз изменился, что фигура в целом, голова, лицо выглядели для наблюдателя по-разному… Может быть, это была просто игра света и теней. Хотя в том, что у человека, сидящего в позе лотоса, позвоночник отклоняется от вертикали на сантиметр в ту или иную сторону, не было, наверно, ничего необычного.

Дорожные знаки

Через день мы улетели в Москву. Теперь нужно было держать ответ перед Олегом Валерьевичем за потраченные деньги и предъявлять результаты.

Увы, собственно научные результаты экспедиции оказались очень скудными. Того, что намерила шумомером Маргарита Андреевна, вернее, того, что ей разрешили измерить, явно не хватало для превращения выдвинутых до поездки гипотетических предположений в доказательную теорию. Кроме того, Кулакова испортила отношения с Янжимой Васильевой, когда попыталась надавить на Янжиму, дабы получить непосредственный доступ к телу, но разрешения не получила и только закрыла себе перспективу.

Научно-философские или, может быть, мировоззренческие или, возможно, футурологические итоги выглядели куда весомее. Собственно, они были у всех на виду, но, чтобы разглядеть их, требовалось немного изменить угол зрения.

Уже в первый день на бурятской земле – кстати, со слов той же Васильевой и ее сотрудников – стало понятно, что феномен превратился в нечто гораздо большее, чем артефакт буддизма благодаря чудесам, сотворенным вернувшимся Итигэловым.

Чудо первое: о том, что лама извлечен из могилы, не предполагалось оповещать весь мир, но информация широко распространилась и продолжает распространяться по планете. Глава буддистов России Аюшеев уподобил тело Итигэлова небольшому солнцу, испускающему лучи, или реактору, отправляющему потоки нейтронов, которые, несмотря ни на какие преграды, достигают нужного человека.

Чудо второе: о том, что среди паломников случаются исцеления, что в судьбах людей происходят обнадеживающие сдвиги («положительная коррекция кармы»), не только не трубили на весь белый свет, но всячески приглушали информацию. Но число паломников множится и множится. Отчего? Оттого, по словам Аюшеева, что люди, услышав про феномен, удивляются и начинают размышлять, а размышляя, созревают, обнаруживая в себе тягу к запредельному, которой раньше не было, и устремляются на встречу с ним, а встреча изменяет привычную жизнь и навсегда остается в памяти.

Чудо третье: как полагают российские буддисты, есть основания говорить об исполнении пророчества Будды Шакьямуни, предсказавшего широкое распространение его учения в холодных северных странах, и даже о том, что мировой центр буддизма, учитывая двусмысленное положение Далай-ламы, перемещается из Индии в Россию.

Три этих чуда – знаки превращения Итигэлова в феномен мирового масштаба. Паломники стекаются к нему со всей России, из Европы и Азии, прилетают из-за океана. Что означает его появление именно в данном месте – в России? Именно в данное время – на стыке веков, тысячелетий и эпох? К каким выводам он нас подталкивает? К каким изменениям призывает? Не является ли феномен каким-то «дорожным знаком», «указателем» пути? Можем ли мы расшифровать то чрезвычайно важное сообщение, что он несет? Возможно, оно содержит чертеж строительства какого-то нового мира, план перехода к новому способу существования. Возможно, в «послании Итигэлова» таятся иные грандиозные вещи, которые мы просто не состоянии себе представить из—за лени, невежества, тупости, недаром считающихся в буддизме смертными грехами, узости кругозора, почти полной и поголовной погруженности в материальное.

Правда, кое-что все-таки понятно. Если вычленить из проблемы технологическую часть – те самые технологии жизнеобеспечения, столь необходимые многим и многим, то феномен недвусмысленно указывает на их природу. Это так называемые резонансные технологии.

Они распределены по двум группам.

Первая группа – технологии энергетической подпитки, иначе, усвоения энергии в форме звука и света или цвета.

Вторая группа – социальные технологии.

Резонанс

Вот первый поразительный и при том совершенно очевидный факт, почему-то обычно ускользающий от внимания.

На протяжении 80 с лишним лет Итигэлов демонстрирует пример так называемой автотрофности – существования или квазисуществования без пищи и воды. (Интересно, что проблему автотрофности человека поставил русский космизм в лице С. А. Подолинского, а затем и В. И. Вернадского.) Автотрофность возможна лишь за счет прямого усвоения энергии, получаемой из неизвестного нам источника. И в случае Итигэлова такое усвоение происходит, иначе параметры тела усопшего 80 с лишним лет назад ламы не соответствовали бы всем параметрам тела живого человека. Физическая смерть определяется неспособностью организма производить внешнюю работу, то есть это такое состояние, когда организм не в силах тратить энергию и получать ее извне. Тело Итигэлова этому критерию не подчиняется, полагает один из серьезных исследователей феномена профессор Борис Большаков из подмосковного университета природы, общества и человека «Дубна», чьи соображения, собственно, и подвигли бизнесмена Олега Валерьевича организовать экспедицию в Бурятию. Раз тело не гниет и не разлагается, утверждает Большаков, раз его температура 20 градусов, раз за годы пребывания в Иволгинским дацане у него потемнели волосы, раз от него исходит тепло, раз стекло «саркофага» запотевает изнутри, раз лицо покрывается потом, но вес сохраняется практически неизменным, – то это говорит об энергообмене со средой, о наличии двух противоположных процессов – наборе и потере энергии.

Что служит источником энергии? – задался вопросом Б. Большаков. Свет? Если так, то Итигэлова можно уподобить растению, строящему свое тело из квантов света, превращающихся в химические элементы благодаря реакции холодного ядерного синтеза. Но доступа естественного света в помещение на втором этаже дугана нет, искусственного освещения там тоже нет, проникает лишь тусклый свет с первого этажа. Тело не испытывает никаких воздействий, которые можно было бы считать источником энергоподпитки. Тогда каким же образом поддерживается энергетический баланс?

За счет молитвы. К этому выводу не мог не придти исследователь, когда узнал, что у тела дважды в день читают молитву, созвучную молитве любви. «Мне ничего не оставалось сделать, как объяснить сохранение энергетического баланса тем, что Итигэлов получает подпитку через поток частот, – говорит Борис Большаков. – Любое произнесенное слово – это вибрация, любая молитва – это поток частот… Для того, чтобы получать поток энергии, нужно задействовать определенный поток частот. А для того, чтобы образуемая при этом мощность была синхронизована с мощностью организма, нужно подавать не какой-то абстрактный поток частот, а тот, который образуется от слова «любовь». Ведь когда Итигэлов уходил, когда его погружали в яму, то читали определенную молитву. Он уже тогда находился в гармонии с определенной частотой. Чтобы оставаться в гармонии с этой частотой и дальше, ее нужно воспроизводить. Она сейчас воспроизводится в дацане через молитву, где стабильным и доминирующим является звук, который находится в резонансной синхронизации со звуковыми колебаниями, исходящими от слова «любовь».

Примеров такой – частотной резонансной энергоподпитки – известно сколько угодно. Это, скажем, многочисленные свидетельства исцеления молитвой, исцеления музыкой, цветомузыкой, просто словом, в том числе задокументированные официальными медицинскими организациями. Это случаи вдруг открывшихся способностей, обретения невероятной силы, выхода из безнадежных ситуаций. Это вспышки озарений… В отдельных случаях подпитка бывает настолько мощной, что приводит к левитации – именно поэтому левитирует Сандаловый Будда из Эгитуйского дацана. Статуя настолько «намолена», что во время богослужений с согласованным чтением молитв отрывается от пола благодаря явлению резонансной синхронизации. Объясняя механизм энергоснабжения организма Итигэлова, профессор Б. Большаков говорит, что, уходя в иной мир, тот находился в резонансе с определенными молитвами, поэтому сейчас резонанс каждый раз достигается при воспроизведении тех же частот, то есть при чтении тех же молитв. То же, но в значительно усиленном варианте наблюдается и в случае Сандалового Будды. Что естественно: здесь механизм совершенствовался на протяжении двух с половиной тысяч лет.

Этот механизм, наблюдаемый даже при поверхностном изучении буддистских святынь, есть механизм резонансной синхронизации. Он-то и может (или, лучше сказать, должен) лечь в основу технологий жизнеобеспечения.

Социальная магия

Вот еще один поразительный факт. Он тоже у всех на виду и, может быть, поэтому ускользает от осмысления. Этот факт – вереницы обязательных молитвенных барабанов по периметру дацанов.

Буддистское предание рассказывает, что их дал своим ученикам-крестьянам, неграмотным и не имеющим времени заниматься духовными практиками, сам Будда Шакьямуни. Он же научил вывешивать молитвенные лоскутки. И то, и другое – духовные, магические инструменты, Молитвы и мантры записываются на длинных полосах пергаментной бумаги и закладываются в барабаны. Одна молитва или мантра повторяется в одном барабане не менее 100 тысяч раз, и поэтому один оборот барабана дает стотысячекратное повторение магического заклинания. Вращая барабан, человек «начитывает» молитву или мантру, как будто бы произносил их вслух, и «накапливает добродетель». «Накапливание» происходит и в том случае, когда молитвы и мантры с вывешенных человеком молитвенных лоскутков «считывает ветер».

Теперь посмотрим на это дело с точки зрения концепции резонансной синхронизации. Каждая из закладываемых в барабан молитв или мантр представляет собой определенный частотный «пакет», а вращающийся молитвенный барабан есть не что иное, как излучатель «пакетов». При одновременном вращении нескольких барабанов происходит множественное наложение частот и возникает резонанс – однократный или множественный. Резонанс чего? Благопожеланий молитв или заклинаний мантр. Благопожелания и заклинания такого рода всегда несут в себе только добро и любовь. Усиленные резонансом вибрации добра и любви пронизывают пространство и делают жизнь лучше, мягче, человечнее, добрее…

Следовательно, духовные в своей основе практики буддизма способны трансформироваться в социальные технологии. И их основоположником следует признать не кого-то, а самого Будду Шакьямуни. Да и вообще резонансные технологии издревле использовались для решения социальных проблем. Например, для подавления эпидемий с помощью колокольного звона, то есть, путем подбора объекта, излучающего на той же частоте.

Но ведь в резонанс подобным образом можно вводить частотные «пакеты» не только религиозного, но любого содержания, в том числе социального. Правда, для этого социальные цели, задачи, пожелания необходимо выразить в виде «мантр», представить коротко, емко, афористично, образно (как, скажем, это умеют делать китайцы), превратить в «социальные заклинания» (не в уничижительном смысле, а чисто формально), в «мантроподобные» энергетические структуры, с которыми сможет работать «социальная магия». Потребность в ней просто колоссальна, а опыта такой работы в России нет. Поэтому предстоит учиться у буддистов, преодолевая лень и порожденные ей тупость и невежество – те грехи, тяжесть которых мы постоянно ощущаем собственными плечами.

А если стержнем частотного «пакета» сделать информацию о чуде, то действенность социальной магии возрастет! Ведь чудо, обратимся к образу Дамбы Аюшеева, действительно испускает радиацию определенного свойства, оно, словно ядерный реактор, бомбардирует вас градом заряженных частиц, которые, несмотря ни на что, достигают цели. Эти излучения несут в себе информацию о самом чуде. Ее можно сделать, как говорится в радиотехнике, несущей частотой, а на других частотах «пакета» разместить любую другую информацию. Например, информацию нравственного характера, просветительскую, политическую, религиозную, научную, социальную. Воздействие этой информации, упакованной в одну волну с чудом, будет многократно усиливаться благодаря гигантскому – «чудовищному» – потенциалу чуда. А о том, что его потенциал действительно велик, на своем языке не раз предупреждали буддистские философы. Какое учение вы слышите, когда видите нетленное тело учителя? – спрашивают учеников наставники. На нашем светском языке вопрос прозвучит так: в каких мыслях, идеях вы укрепляетесь, когда видите чудо? Чтобы вы укреплялись в нужных мыслях и идеях, их надо предложить в сопровождении информации о чуде. Речь идет, по сути, о технологиях формирования сознания, но это совершенно обычное и необходимое дело и обычная социальная практика.

Пусть не покажется странным, но эти технологии, кажется, использует сам… Будда Итигэлов. Тому есть документальное свидетельство – анкеты с ответами паломников. На протяжении нескольких лет Институт Васильевой проводит опросы среди съезжающихся поклониться Великому Ламе. В анкетах значатся три простых вопроса. Людей спрашивают, что они ожидают увидеть и ощутить и что реально видят и чувствуют, на какие положительные изменения в жизни после встречи с чудом надеялись, и какие перемены действительно произошли. Ответы, по словам сотрудников Института, показывают, что идет медленный, но неуклонный процесс расширения сознания паломников, а значит и всего народа, ведь паломники – его представители. Если в первый год поклонения Итигэлову люди надеялись, что свидание с Ламой принесет желанные перемены им и их близким, до прочих им дела не было, и просили в основном об исцелении или материальном благополучии, то в последующие годы стали нарастать коллективистские, общезначимые, общественные мотивы.

Поверхностный контент-анализ ответов, проведенный журналистом А. Тарасовым, показывает, что при встрече паломники испытывали спокойствие, легкость, умиротворение, удивление, восторг, восхищение, надежду, одухотворенность, трепет, благодарность, облегчение души, экстаз, что, вобщем-то, вполне понятно и естественно. А вот учащающиеся «продвинутые» ответы: «появилось ощущение общности», «чувства особенные, еще непонятные», «хочется, чтобы всем живым существам было хорошо и покойно». На вопрос «что изменилось у вас после встречи с Хамбо ламой?» отвечают так: «Изменился взгляд на будущее», «Думаю», «Изменился кругозор и взгляды на многие поступки в моей жизни, нет суеты», «Все изменилось к лучшему, все сбывается».

Пусть не покажется удивительным, но примеры расширения сознания после встречи с Великим Ламой можно видеть на всех этажах российского общества. Поразительно, но не буддисты и не паломники, а депутаты Государственной Думы, обсуждая феномен Итигэлова, заявили, что Россия именно ему обязана и сохранностью своих восточных рубежей, и стабилизацией экономики (дело было до кризиса). Приезжавший в Иволгинский дацан вице-премьер Сергей Иванов сказал, что «Итигэлов продолжает служить России». А вице-адмирал Валерий Дорогин, депутат Думы, назвал его «составляющей национальной безопасности».

…Но если это так, то, радея о благоденствии Отечества, пора бы вспомнить и о главном предостережении Итигэлова потомкам – о том, что «богатства, безумно собранные и накопленные, превратятся в особый яд».

    2008

На ближних берегах

Москва – Кимры – Углич – Мышкин – Переславль.

Далее – везде.

***

Чтобы посмотреть на себя со стороны, надо ездить за границу. Так полагал я тридцать лет назад. Сейчас я думаю иначе: чтобы посмотреть на себя со стороны, надо путешествовать по собственной стране. Это гораздо труднее в эмоциональном плане, подчас это просто опустошительно и невыносимо, но лишь прикоснувшись к провинциальной жизни, начинаешь ясно понимать, где ты живешь, на какой цивилизационной ступени находишься и чего в действительности стоишь.

Ехать далеко совсем не обязательно. Иные миры начинаются недалеко от столицы, на ближних волжских берегах. Давным-давно возникли здесь Кимры и Рыбинск, Калязин и Ярославль, Мышкин и Углич… Этот последний стоит на Русской земле с 937 года, сообщает нам «Повесть временных лет», тогда как сама земля считается русской с 852-го. Кимры гораздо моложе. Упоминания о них встречаются с 1546-го.

Так уж сложилось, что в Кимры со стороны Дубны въезжаешь мимо кладбища. Только соберешься взгрустнуть о быстротечности жизни, как видишь рекламный щит с надписью «Химчистка «Белый ангел». Прямо у кладбищенской ограды.

Как прикажете сие понимать? Как творчество полуграмотных «бизнесменов»? Ну не на кладбище же, в самом-то деле, устроено это заведение и не усопших же грешников, прости, Господи, через него пропускают?.. Ясно, анекдот, провинциальный анекдот, в России их хватает. Но, анекдот, надо признать, жутковатый…

Жуть, правда, иного рода, подступает и тогда, когда знакомишься с объявлениями в газете «Компаньон и К

», имеющей хождение в Верхне-Волжском регионе, конкретно в Кимрах, Кашине, Калязине, Угличе, Конакове, Дубне, а также в Талдоме и Дмитрове (хотя два этих города и не стоят на Волге). В «Компаньоне» есть страничка вакансий, а на ней, в числе прочих, раздел, информирующий о специальностях, которые требуются капиталистическому народному хозяйству Кимр. В июле 2012 года оно остро нуждалось в медицинской сестре. И эта нужда, по-видимому, была нестерпимой, потому что остродефицитному работнику предлагался оклад в три тысячи. Рублей. При, заметьте, практически московских ценах в магазинах города. И, учтите, накануне присоединения России к Всемирной торговой организации (ВТО).