Операция «Эномороз»

– Лейтенант, предъявите документы! – Ахлюстин свернул карту.

Оба лейтенанта выхватили пистолеты. Шатен выстрелил два раза в Ахлюстина, потом водитель эмки, прошил автоматной очередью обоих лейтенантов. Ахлюстину повезло, одна пуля сбила фуражку с головы, другая продырявила левый рукав, слегка царапнув кожу. Коренастый лейтенант оказался более метким стрелком, обе пули вошли генералу Иванову в грудь. Он умер сразу. Ахлюстин приказал положить генерал-майора Иванова в эмку, едва солдаты выполнили его приказ, налетела немецкая авиация. Одна бомба угодила в эту машину, и разнесла её в клочья.

– Даже документы Василия Ивановича забрать не успели, – вздохнул Ахлюстин, отряхиваясь от земли.

Спустя полчаса после налёта, появился Подгурский с разведчиками.

– Товарищ генерал-майор, удалось добыть карту офицера штаба семнадцатой танковой дивизии немцев, – доложил он.

– А самого хозяина карты взять не удалось? – Ахлюстин снял китель, положил на поваленное взрывом дерево.

– Не получилось, – развёл руками Подгурский. Он кивнул на кровь, на нательной рубахе генерала: – Пётр Николаевич вы ранены?!

– Кожу слегка поцарапало, – Ахлюстин накинул китель на плечи. Он улыбнулся: – А офицера взять живым никак нельзя было?

Подгурский сделал своим заместителем красноармейца Сашку Айзенштадта. Тот был из поволжских немцев, хорошо знал немецкий язык. Во время доклада он стоял позади Подгурского.

– Всех кто был в офицерской машине, осколками гранаты побило, а мотоциклисты нам без надобности, мы их там положили, – встрял Сашка.

По немецкой карте выходило, что самый безопасный путь на юг. Туда и повёл остатки своего корпуса генерал Ахлюстин. Месяц 13-ий корпус шёл по немецким тылам. Люди гибли в бесконечных схватках с врагом, умирали от ран, но упрямо пробивались из окружения. При переправе через одну из рек, утонул начальник штаба полковник Грызунов. В бою у деревни Еремичи был тяжело ранен начальник оперативного отдела корпуса майор Щепитин, чтобы не быть обузой для товарищей и не попасть в плен, он застрелился. При бомбёжке возле села Мочазь утеряна связь с 31-ой танковой дивизией полковника Калиховича. С этого момента 13-ый механизированный корпус как боевая единица перестал существовать.

Полковник Калихович с остатками дивизии повернул в Беловежскую пущу. Оттуда он пошёл к Пинским болотам, по пути к его дивизии прибивались красноармейцы и командиры из других частей. В Гомельской области возле деревни Каменковичи была линия фронта. Калихович повёл людей в последний прорыв. В бою он был ранен, и танкисты вынесли его на руках.

Генерал Ахлюстин вёл свой отряд севернее, и вышел на соединение с 137 стрелковой дивизией полковника Гришина. Но оказалось, пройдя пятьсот километров по тылам противника и выйдя к своим, отряд генерала Ахлюстина вновь оказался в окружении, на этот раз в составе тринадцатой армии. Немцы форсировали реку Сож южнее и севернее позиций 137 дивизии. В районе Могилёва они охватили в клещи тринадцатую армию. Во время налёта немецкой авиации, командующий армией генерал Филатов был ранен, и командование принял начальник штаба армии генерал Петрушевский. Он приказал полковнику Гришину отводить дивизию на левый берег реки Сож. Генерал Ахлюстин вызвался прикрывать переправу. Отряд Ахлюстин продержался весь день, отбив восемь атак.

В полночь двадцать восьмого июля стали переправляться на правый берег. Генерал Ахлюстин, лейтенант Подгурский и Сашка Айзенштадт отходили последними. Они плыли на лодке. Рядом разорвался снаряд, перевернувший лодку. Подгурский вынырнул из воды, и не мог сориентироваться, в какую сторону плыть.

– Товарищ лейтенант вы живы? – услышал лейтенант голос Сашки.

– Где генерал Ахлюстин? – Подгурский подплыл к Айзенштадту.

– Я его держу, кажется, он мёртвый, – прошептал Сашка, вдвоём они дотащили тело генерала до берега.

Теперь уже в составе 137 стрелковой дивизии Подгурский и Сашка Айзенштадт пробивались на восток. 31 августа вышли из окружения в районе города Трубчевск. При прорыве Подгурский был ранен, и Сашка Айзенштадт вынес его на себе. Дивизия встала в оборону, а лейтенант Подгурский поехал в тыл на санитарном поезде.

В первых числах сентября санитарный поезд доставил Станислава Подгурского в Куйбышев.[46 - Куйбышев – ныне город Самара.] Там он лечился в госпитале. Первого октября Станислава вызвал комиссар госпиталя.

– Товарищ лейтенант вам надлежит явиться в пятое управление Красной армии. Оно находится на площади Революции в здании Облсуда, – комиссар Овчинников, поморщившись, погладив живот. У него язва желудка, которая без конца донимает его. В этот раз приступ быстро прошёл, повеселев, комиссар продолжил: – Получите обмундирование у кастелянши, и в пятом управлении явитесь в кабинет двадцать восемь, к подполковнику Чуприну.

Подполковник Чуприн в пятом управлении занимал должность начальника отдела кадров. Он встал из-за стола, улыбнулся, показал рукой на стул:

– Садись крестник. Это ведь я в Белорусском военном округе поспособствовал твоему переводу из авиационного полка в 13-ый механизированный корпус.

Чуприн вздохнул:

– Досталось нам в Белоруссии. Недавно читал рапорт об обстоятельствах гибели генерала Ахлюстина, смотрю, там ты указан. Скажите Станислав Николаевич, откуда вы знаете польский и немецкий языки?

– У меня отец поляк, а мама немка. Оба родителя хотели, я чтобы знал язык своих предков.

– Да я читал вашу автобиографию товарищ лейтенант, – кивнул подполковник-кадровик. Он вернулся за свой стол: – Вот что товарищ лейтенант, нашему управлению нужны люди, владеющие иностранными языками. Одним словом лечитесь, после выписки из госпиталя, поступите в распоряжение пятого управления РККА.

Выйдя из здания областного суда, Станислав в госпиталь не пошёл, решил прогуляться по городу. На Самарской улице, возле строительного института[47 - В здании Куйбышевского строительного института в годы Великой Отечественной войны располагалось Главное управление ВВС РККА.] повстречал своего давнего знакомого Лёню Белова. Они служили вместе в авиационном полку в Белоруссии. Белов летал на истребителе.

– Подбили меня в конце июля, вдобавок ранили в ногу, – рассказал он. Указал на трость: – Вот теперь с палочкой хожу. Чуть было подчистую не комиссовали, насилу уговорил оставить в ВВС. Теперь в транспортной авиации. Завтра в Ленинград летим.

– Слушай, у меня в Ленинграде родители! С начала войны от них вестей не имею, – воскликнул Станислав.

– Взять тебя с собой не сложно, тем более на следующий день мы обратно в Куйбышев возвращаемся, – пожал плечами Белов. Он вздохнул: – Но как быть с твоими документами? Ленинград город прифронтовой, там патрули на каждом шагу.

– Попробую уговорить госпитальное начальство, чтобы дали отпуск на несколько дней, – кивнул Подгурский.

Комиссар Овчинников вошёл в положение, и уговорил главного врача госпиталя выдать Станиславу отпускные документы.

***

8 сентября 1941 года немецкие войска, прорвавшись через железнодорожную станцию Мга, вышли к Шлиссельбургу. Немцы отрезали Ленинград, началась блокада города. Ленинград постоянно подвергался артиллерийским обстрелам и бомбёжкам. Ощетинившийся противотанковыми ежами, с заколоченными фанерой витринами магазинов, город неприятно поразил Станислава.

Дома Подгурскому дверь никто не открыл, соседка сообщила: отца как врача, ещё в августе призвали в армию, а мать уехала в эвакуацию. Соседка предложила переночевать у неё, но Станислав направился на улицу Полозова. Там жила его двоюродная сестра Анна Подгурская. Может она, что знает о родителях. Аня была дом не одна.

– Знакомься Стас, это мой жених Георгий Флёров, – представила она высокого брюнета с залысинами на лбу.

Лёня Белов перед полётом в Ленинград, предупредил Станислава, что в городе плохо с продуктами. Он же раздобыл для Подгурского несколько банок тушёнки, хлеб, сахар. Даже снабдил бутылкой водки и несколькими плитками шоколада. Теперь всё это Станислав выложил на стол.

***

Георгий Флёров допоздна засиделся у своей невесты. К той приехал двоюродный брат. Они выпили, Станислав рассказывал о войне. Настал комендантский час, и Георгий остался ночевать у невесты. На следующий день, Флёров под впечатлением рассказа Станислава Подгурского, на работу в институт не пошёл, он отправился в военкомат. Военком со шрамом на щеке выслушал Флёрова и усмехнулся:

– Воевать нужно не только руками, но и головой. Хотите служить в армии, будете служить, но не в пехоте, а в авиации.

Георгия Флёрова направили на учёбу в школу авиационных специалистов. Находилась она в Воронеже. В ней готовили техников-инженеров для обслуживания пикирующих бомбардировщиков Пе-2. Флёров надев военную форму, продолжал оставаться учёным. В Воронеже университет, в котором прекрасная библиотека. Даже во время войны туда поступали британские и американские научные журналы. Флёров обратил внимание на одну интересную деталь: в конце 1938 года немецкий физики Отто Ган и Франц Штрассман облучая нейтронами уран, открыли, что при расщеплении ядра урана, выделяется большое количество энергии. Отто Ган в своей статье предположил, что используя энергию расщепления урана, можно создать оружие большой разрушительной силы. Однако в то время это были лишь фантазии учёных, никто не знал ответа на вопрос: как запустить механизм распада ядра урана в бомбе?