Хроники кровавого века 3: война великая

После лечения в госпитале, был направлен в лагерь для военнопленных под городом Регенсбург. Яков Колаковский ещё в гимназии, проявлял склонность к изучению иностранных языков. Владел немецким, французским и английским языками. Сидя в плену, практиковался разговаривать по-немецки. Посчитав, что сможет сойти за немца, Яков в декабре 1914 года сбежал из лагеря и смог перебраться в Швейцарию. Оттуда приехал в Россию.

Полковник Ерандаков решил подставить Якова Колаковского Мясоедову, что бы тот через него передал сведения германцам. Однако война на то и война, что бы противники преподносили друг другу сюрпризы.

Седьмого февраля 8-я германская армия генерала Отто фон Белова начала наступление из района Мазурских озёр. Она ударила во фланг 10-ой русской армии генерала Сиверса. Причём в этом деле разведданных от полковника Мясоедова Вальтер Николаи так и не дождался, но немцы и без этого были осведомлены о бедственном положении армии Сиверса.

Верховный главнокомандующий русскими армиями Великий князь Николай Николаевич был одержим идеей, взять Берлин. Подстрекаемый представителем французского Генерального штаба майором Верленом, Николаша требовал от командующего Северо-Западным фронтом генерала Рузского наступать.

В русской армии уже свирепствовал «снарядный голод»: на одно артиллерийское орудие приходилось всего по три снаряда. В Восточной Пруссии осенью раскисли дороги, были трудности с подвозом войскам питания и боеприпасов. Всё это генерал Сиверс пытался втолковать Рузскому, но тот упрямо гнул своё: «Только вперёд!»

Фадей Васильевич Сиверс как мог, саботировал приказы командующего фронтом, однако немцы как назло отходили без боя, и Сиверс вынуждено наступал. Наконец командующий Восточным фронтом Гинденбург убедился, что фланги русских сильно растянуты.

Седьмого февраля 1915 года 8-я немецкая армия генерала Отто фон Белова навалилась на 3-й Сибирский корпус генерала Радкевича. Восьмого февраля, 10-я германская армия генерала Эйхгорна, смяла фланги армии Сиверса. Немцы начали охват 3-го армейского корпуса генерала Епанчина. Сибирский корпус Радкевича стоял намертво и Отто фон Белов дальше продвинуться не смог. У Епанчина дела обстояли хуже. Эйхгорн его теснил, генерал Епанчин запаниковал и приказал своим дивизиям отступать, о своём отходе он не уведомил ни штаб 10-ой армии, не своего соседа, генерала Булгакова – командующего 20 армейским корпусом. Немецкие 21 и 39 пехотные корпуса вклинились между войсками Епанчина и Булгакова, заняв городок Липск.

Сиверс стал спешно отводить свои части назад, пытаясь выйти из окружения, пока корпуса Епанчина и Булгакова могли сдерживать немцев. Пятнадцатого февраля Булгаков, понимая, что почти окружён, решает, отводить свои дивизии на восток. Опять русских подвела плохо налаженная разведка. Булгаков, как ему было предписано генералом Сиверсом, пошёл к городку Липск, а там уже были два германских корпуса. Двадцатому армейскому корпусу следовало идти на северо-восток в район городка Август, где держал оборону 3-й Сибирский корпус генерала Радкевича, но строго выполняя приказы командующего фронтом, Булгаков влез в «котёл» под Липском.

Третий Сибирский корпус, сдержал все атаки 8-ой армии генерала Отто фон Белова. От городка Август, генерал Радкевич отвёл свои дивизии к местечку Штабин, и там встал в оборону.

Генерал Булгаков собрав все дивизии своего корпуса в кулак, пытался прорваться из окружения между деревнями Богатыри и Волокуши, которые находятся западнее Липска, но не смог. Двадцать первого февраля расстреляв все боеприпасы, Булгаков принял решение сдаться.

Разгром русского 20-го корпуса несомненный успех германских армий, но разгрома всех сил Северо-Западного фронта и продвижения вглубь России как планировал Большой Генеральный штаб не вышло. Получилась хоть и успешная, но рядовая армейская операция, никак не решавшая стратегические проблемы Германии. Командующий Восточным фронтом фельдмаршал Гинденбург не испытывал восторга от удачно проведённой Августовской операции, (так её в последствии назвали), не было радости и в Ставке Верховного главнокомандующего русскими армиями. Николаша понимал, что придётся отвечать перед Государем: от чего русские армии терпят от германцев одно поражение за другим? Срочно требовался «козёл отпущения», на которого можно свалить все грехи. И он нашёлся!

Восемнадцатого февраля генерал-квартирмейстер Бонч–Бруевич, исполняющий обязанности командующего Северо-Западным фронтом, (генерал Рузский днём ранее был снят Николашей), приказал арестовать полковника Мясоедова. Вся задуманная Епанчиным комбинация полетела к чертям.

Следствие по делу о шпионаже Сергея Мясоедова было скорым, потом начался суд. Единственным свидетелем шпионской деятельности Мясоедова выступал подпоручик Колпаковский. На суде он под присягой показал, что находясь в плену, был завербован германской разведкой. По заявлению Колпаковского, он должен был проникнуть в Ставку и убить Великого князя Николая Николаевича. Материалы, привезённые из Москвы Мартыновым, полковник Ерандаков, принимавший участие в расследовании, использовать не решился. Руки Мясоедова в бумагах не было, так как тот заставил всю информацию записывать Вяйне Алто, а Сергей Мясоедов ни в чём не признавался.

Ерандаков понимал, что дело шито белыми нитками, потому задействовал газетчиков, те раздули истерию шпиономании в стране. Теперь каждому было понятно кто повинен в неудачах русской армии. Рикошетом дело Мясоедова ударило по военному министру Сухомлинову, он был снят со своего поста.

Полковник Мясоедов был приговорён к смертной казни и второго апреля 1915 года повешен. Весь март газеты прославляли героического подпоручика Колаковского, ему был пожалован орден Святой Анны 4-ой степени, однако пристальное внимание газетчиков Якову не доставляло удовольствие.

Десятого марта, снежным ветреным вечером Яков Колаковский заглянул в трактир «Палкин» на Невском проспекте. Народу было полно, и он попросился за столик к армянину, ужинавшему в одиночестве.

– Вы давно с фронта? – поинтересовался тот.

– Бежал из немецкого плена, теперь ожидаю направления в часть.

– Тяжело в плену было?

– Когда как, – пожал плечами Яков. Официант принёс ему суп консоме и котлеты из ершей с картошкой, пока он ставил всё это на стол, подпоручик рассказывал: – Немецкий язык я хорошо знаю, раздобыл гражданское платье и сбежал из лагеря в Швейцарию. Оттуда перебрался в Россию.

Армянин отпил кофе и вздохнул:

– Война разъединяет людей. Я армянин, родился в Константинополе, в районе Пера. Там живут в основном греки, но есть и армянские кварталы. Мы армяне почитаем своих родственников, а эта война разбросала нас по разные стороны. Мой двоюродный брат Саргис Торосян офицер османской армии, а младший родной брат Вагиз Амирханян воюет за Россию в Армянском Добровольческом корпусе на Кавказском фронте.

«Не хватает мне ещё в один шпионский скандал влипнуть!» – подумал Яков Колаковский.

– Красивый город Константинополь? – спросил он, чтобы сменить скользкую тему.

– Константинополь прекрасен! – воскликнул армянин.

Глава 5

Константинополь прекрасен! Город раскинулся на два континента: в Европе и в Азии. Здесь десятки народов, и все мирно уживаются друг с другом. После вступления Османской империи в войну, Энвер – паша призвал все нации в независимости от вероисповедания и национальности, встать на защиту родины. На этот призыв кроме мусульман – суннитов (турки и арабы), откликнулись тысячи друзов и евреев (то есть не мусульман).

В мирное время в Османской армии служили только мусульмане. Народы, не исповедующие Ислам, облагались военным налогом в размере сорока трёх османских лир[52 - Сумма равная 190 долларов США, или 104 рубля Российской империи по курсу 1913 года]. В войну не мусульмане также могли откупиться, заплатив эту сумму, однако тысячи молодых армян, евреев и друзов предпочли добровольно идти воевать, поверив младотуркам. Надеялись, что теперь они в империи не будут считаться людьми второго сорта. Причём среди евреев Палестины, половина призвавшихся в Османскую армию были бывшие подданные Российской империи – все считали себя единым народом. Впрочем, это единение заканчивалось, как только рекрут оказывался в казарме. Многовековая вражда народов никуда не делась: арабы ненавидели евреев ещё с библейски времён, турки презирали зажиточных и оборотистых армян, арабы не любили турок, считая, что османы отобрали у них свободу.

Сначала эта вражда проявлялась только на бытовом уровне, но после неудачи Османской армии под Саракамышем, офицеры в армии и чиновники в администрации пашалыков[53 - Пашалык – административно – территориальная единица в Османской империи.] заявляли, что армянам веры нет, доверять можно исключительно правоверным. Не мусульман перевели из действующей армии в нестроевые части.

Энвер – паша считал причиной разгрома под Саракамышем, происки шпионов – армян, а не плохую подготовку к наступательной операции. Немецкий генерал Фридрих Бранзарт фон Шеллендорф тоже приложивший руку к разгрому османов, заявлял:

– Армяне в Османской империи также ненадёжны, как евреи в Германской империи.

Сильна была горечь от поражения под Саракамышем у османских и немецких генералов, но никто из них не хотел брать вину на себя, армян обвинить проще. Многим не давала покоя победа русских под Саракамышем: в Лондоне первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль, выступая на заседаниях кабинета министров, убеждал, что русские, сокрушив турок при Саракамышем, двинут свои армии на Константинополь и возьмут под контроль Дарданеллы.[54 - Дарданеллы – турецкое название Чанакале, пролив между Европой (Балканский полуостров) и Азией (полуостров Малая Азия).] Это будет означать, что Россия станет доминировать в Средиземном море, следовательно, возьмёт под контроль Суэцкий канал – более страшной перспективы для Великобритании, придумать трудно.

России не было никакого смысла вступать в Первую мировую войну. Николай II не слишком умный политик, и в начале его удалось поймать на наживку в виде «славянского единства»: помощь братьям сербам в их борьбе с Австро-Венгрией. Однако приманка слишком ненадёжная. Вот тогда, перед самой войной, между правительствами России, Франции и Англии был заключён секретный договор, который гласил, что в случае вступления в войну Османской империи на стороне Австро-Венгрии и Германии, после её окончания, Константинополь отойдёт России.

Владеть Константинополем, колыбелью Православия, было многовековой, недостижимой мечтой русских царей. Глупый Николай II наживку заглотил и на крючок попался крепко. Правительства Великобритании и Франции не собирались выполнять условия секретного соглашения. Однако после победы под Саракамышем, русские способны и сами взять Константинополь. Так полагал Уинстон Черчилль, и убеждал министров начать Дарданельскую операцию.

В Генеральном штабе армии Великобритании прекрасно осознавали всю сложность этой десантной операции, но красноречие Уинстона Черчилля убедило премьер-министра Герберта Аксвита. Одиннадцатого января 1915 года первый лорд Адмиралтейства дал команду вице-адмиралу Секвилу Кардену, командующему объединёнными военно-морскими силами Франции и Великобритании на Средиземном море, начать разработку Дарданелльской операции.

В этот же день, после совещания в Адмиралтействе, руководитель службы СИС/МИ-6 капитан[55 - В Королевском военно-морском флоте Великобритании, звание капитан, соответствовало чину капитан 1-го ранга в ВМФ Российской империи, либо званию полковника в армии.] Мэнсфилд Смит – Камминг отправил шифрованную радиограмму в Александрию, руководителю Азиатского бюро Орби Херберу: «Начать сбор сведений об укреплениях Османской армии на Галлиопольском полуострове».

Орби Хербер не был профессиональным разведчиком. До войны он служил в ведомстве железных дорог в Египте. После призыва в армию, по причине того, что долго жил в Османской империи и в совершенстве владел турецким языком, был направлен в разведку.

«Для этого нужно иметь агентурную сеть в Турции, – чесал затылок Хербер, читая телеграмму. Он вздохнул: – А как я её организую сидя в Александрии?!»

На помощь пришёл приятель Владимир Жеботинский. Он был активистом сионистского[56 - Сионистское движение – своё название получило от горы Сион в Иерусалиме. Цель этого движения, возрождение и объединение еврейского народа на его исторической родине. В годы Первой мировой войны, Иерусалим и вся Палестина входили в состав Османской империи.] движения. С момента вступления Османской империи в войну, эта организация была запрещена на территории Турции, и Жеботинский перебрался в Египет. Он собирался вступить в армию Великобритании, но на предложение Орби Хербера идти в разведку, ответил отказом.

– Тебе нужно искать помощников среди сионистов, оставшихся в Османской империи, – подсказал Жеботинский, – тем более что правитель вилайета[57 - Вилайет – административно – территориальная единица Османской империи в Северной Африке.] Леванта[58 - Леванта – в этот вилайет Османской империи входили территории современных государств: Сирии, Израиля, Ливана и Иордании.] Джемаль – паша, ставший командующим четвёртой Османской армией, издал указ, чтобы видные деятели сионистского движения покинули пределы империи. Вчера в Александрию приехал Давид Бен – Гурион.[59 - Давид Бен – Гурион – первый премьер-министр Израиля в 1948 – 1953 годы.]

Бен – Гурион в помощи Орби Херберу не отказал и нелегально перебрался из Египта в Османскую империю. В Палестине он направился к своему приятелю Аарону Аронсону, который жил в деревне Зихрон Яакова.[60 - Зихрон Яаков – сейчас это крупный населённый пункт неподалёку от города Хайфа. Родина виноделия в Израиле. В конце XIX века это было самое первое еврейское поселение в Эрец – Исраэль (страна Израиль). Оно организовано в 1882 году на деньги барона Эдмона де Ротшильда (основатель французской ветви Ротшильдов). Поселение названо в честь отца Эдмона де Ротшильда – Якоба Майера Ротшильда.]

Семья Аарона Аронсона приехала в Палестину из Румынии в 1882 году. Аарон был смышлёным парнишкой и приглянулся Эдмону де Ротшильду. Он забрал его во Францию и оплатил обучение в сельскохозяйственном институте Гриньона. Проучившись там два года, Аарон из-за болезни отца, вынужден был вернуться в Палестину. Он стал работать агрономом в машаве[61 - Машава – еврейская колония – поселение.] Метулу[62 - Метулу – сейчас это самый северный город в Израиле.]. Как раз в это время в Метулу стали приезжать евреи – переселенцы из России. Представители фонда Ротшильда выкупили землю у друзов,[63 - Друзы – арабы, исповедующие друизм, то есть религию, которая до XI века являлась ответвлением шиитской секты исмаилитов, но потом откололась от неё. Со временем стала самостоятельной религией проповедующей учение «танасух» (переселение душ).] но при этом всех денег им не отдали. На этой почве между евреями и друзами вспыхнул конфликт. Спор уладил Аарон Аронсон, но после этого с фондом Ротшильда никаких дел иметь не захотел – слишком непорядочные люди работали там.

Аарон уехал в Измир и нанялся к французам – землевладельцам. В начале 1915 года он по распоряжению наместника вилайета Леванта Джемаля – паши был назначен главным инспектором по борьбе с саранчой. Жил Аарон в доме родителей в Зихрон Яаков.

На предложение Бен-Гуриона создать разведывательную сеть для англичан, он согласился, и даже придумал ей название НИЛИ[64 - НИЛИ – произошло от первых букв фразы на иврите: «Нэцах Исраэл лой йшакэр» – «Сильный Израиль не солжёт». Фраза взята из первой книги Самуила.]. В свою группу Арон набрал родственников и односельчан. Ему нужно было кого-то направить в Константинополь, выбор пал на младшего братишку Александра.

Александр Аронсон был призван в армию, куда пошёл с радостью. Однако он быстро разочаровался в военной службе – отправили не воевать, а строить дороги в Палестине. Чтобы вернуться домой, Александру нужна была справка, что он не годен по состоянию здоровья для службы в армии. Врач – турок получив бакшиш[65 - Бакшиш – слово это пришло в турецкий язык с персидского, где означает «давать». Так называли пожертвования, чаевые или взятку.] долго смотрел на пышущего здоровьем, румяного Александра, после чего выдал справку, с поистине гениальным диагнозом: «Не годен для военной службы по причине многокровия». Заплатив бакшиш командиру строительного батальона, Александр Аронсон уехал домой. Брат с помощью знакомых из фонда Ротшильда пристроил его в фирму по закупке сельскохозяйственной продукции для нужд армии.

Александр Аронсон поселился в Константинополе, и собирал сведения для британской разведки. Он свёл знакомство с евреем из Иерусалима Овидом Амтаем, который учился в офицерской школе в Кунте, но тот мало что мог рассказать. Зато он познакомил Александра с малязы эввел[66 - Малязы эввел – переводится с арабского языка: «первый помощник». Звание соответствует чину лейтенант в европейских армиях.] Саргисом Торосяном. Этот офицер командовал фортом Эртогрул на Галлиополийском полуострове.

Торгосян был армянином, а на них начались гонения. Ему удалось удержаться в армии только благодаря тому, что отец его друга – Джавад – паша, лично поручился за Саркиса перед Энвер – пашой.

Торгосян отказался рассказать о военных укреплениях на Галлиополийском полуострове, хорошо ещё, что не сдал Александра Ааронсона в «Тешкилят и Махсуса».[67 - «Тешкилят и Махсуса» – дословно с турецкого языка переводится: «Специальная организация». Служба разведки и контрразведки Османской империи, созданная в 1913 году Энвер – пашой.]

В начале февраля к Александру приехал Аарон.

– Я привёз тебе новое задание, – сообщил он.