Эрхегорд. Забытые руины

– Ну да, помню. Все равно это не твое дело.

Миа пожала плечами и больше к этой теме не возвращалась.

Эрза спустилась на несколько ступеней. Села рядом со мной. Взглянув на то, как Миалинта снимает повязку с руки охотника, промолвила:

– Спросите немую. Может, она прихватила лекарства. Хоть ильдейский порошок. А так еще долго будет…

– С тобой не посоветовались, – буркнул охотник.

– Просто предложила…

– Знаем мы твои предложения.

Эрза пожала плечами. Опустила локти на верхнюю ступень. Я невольно взглянул на ее скрытые в перчатках руки. Не мог забыть увиденного в Лаэрноре. Обваренные кисти. Розоватые подтеки давних ожогов с фрагментами разрушенной сигвы. Так отец наказал Эрзу за то, что она осмелилась еще до кухтиара сделать кистевую сигву и к тому же выбрала символ нерлитов. Неоправданная, глупая жестокость. Вполне в духе Зельгарда. Впрочем, он получил свое, и я сейчас вспоминал не его призывы убивать фаитов, а то, как Теор изменил свое отношение к Эрзе – узнав о ее побеге из Багульдина, услышав, с какой ненавистью она вспоминала Зельгарда, Теор отчего-то стал проявлять к ней снисходительность: не высмеивал ее решений, отказывался с ней спорить.

«Отец ее изуродовал. Он до сих пор живет в ее голове и продолжает над ней издеваться. Мы дети своих отцов и всегда ими останемся».

Зажмурившись, Эрза приподняла лицо, полностью открыла его солнцу. Ослабив крепления защитной сетки на цаниобе, выпустила на грудь две тугие, темные косы, каждая – в толщину моего запястья. Несмотря на долгие дни усталости, голода, грязи, Эрза не утратила странной красоты. Казалось, можно сидеть вот так долгие часы: разгадывая искусственность, необычность ее черт, в отрешении ожидая следопытов, задыхаясь в утомительной жаре.

А с Шанни она в самом деле поступила плохо. Вчера утром мы выбрались из колодца и легли отдохнуть от всего, что в последние часы творилось в Лаэрноре. Шанни отошла в сторону. Спряталась за стеной одного из заброшенных домов. Никто и не думал за ней следить – не знал, что она там готовит противоядие. Неспешно обсуждали стремительный переход из ночного котлована в утренний пригород, когда услышали крик – тонкий, захлебывающийся, граничащий с надрывным плачем.

Разом вскочили с земли. Переглянулись и, на ходу обнажая клинки, бросились за дом. Увидели, как Шанни извивается в руках Нордиса. Гирвиндионец одной рукой держал ее за шиворот, а другой крепко сдавливал ей плечо. Зеленая дханта девушки была надорвана, сбита. Ее только что обыскали. Из-под ткани проглядывало худое серое тело. Слишком слабая, чтобы дать отпор. Завязки и внутренний пояс расползлись. И чем настойчивее Шанни вырывалась, тем шире открывалась ее нагота. Казалось, она пытается выскользнуть из дханты. Кричала. Обезумевшим, срывающимся, булькающим криком, будто не владела голосом и просто не знала, как им управлять. При этом ее лицо, чуть покрасневшее от усилий, оставалось на удивление пустым, не выражающим никаких чувств.

– Хватит! – Эрза наотмашь тыльной стороной кисти ударили Шанни по лицу.

Резкий хлопок оборвал ее крик. На губе проступила кровь. Из приоткрытого рта теперь вырывался только стон.

– Отойди. – Миалинта выставила загнутое лезвие конры.

– Вот! – Эрза торжественно показала пояс с прикрепленными к нему шестью кожаными мешочками. – Вот ее травы. Наше противоядие.

– Тебе не противоядие нужно, – процедил Гром. – Тебе нужны мозги. Хотя бы куриные.

Шанни простонала чуть громче.

– Да заткнись ты! – Эрза, вся возбужденная, взвитая, развернулась и ударила девушку кулаком.

Крови на лице стало больше.

Стон притих, но затем возобновился. Нордис держал ее крепко. Судя по тому, насколько он был хмур и сосредоточен, происходившее ему не нравилось.

– Оставь ее. – Миа шагнула вперед.

– Что, такая подруга тебе больше по сердцу? – Эрза не смотрела на выставленное к ней острие конры.

– Она хотя бы не пыталась меня убить.

– Очень мило. – Эрза усмехнулась. – А я нас всех спасу.

– Отпусти ее, – неспешно произнес Тенуин. Поднял руку. С тихим щелчком раскрылись плечи наручного арбалета. Следопыт быстрым движением заложил болт с черным тяжелым наконечником и замер. Только на солнце чуть поблескивала прозрачная нить тетивы.

Гирвиндионец не шелохнулся.

– Вы что, спятили?! – закричала Эрза. – Вот! Вот наше противоядие! Нужно только разобраться, как его смешивать. Образец у нас есть.

Возле стены на обломке глиняного кирпича лежали девять коричневых комочков. Смесь трав.

– Я видела, как она их скатывала. Странное лекарство, я тебе скажу. – Эрза обращалась к Мие. – Знаешь, чем она скрепила? А? Своей харкотиной. Согласись, не очень приятно, да? Поплевала, пальцами скатала, вот тебе и лекарство.

– Умирать неприятнее, поверьте. – Теор снял с пояса хлястник. Раскрутившись, тот лег отростками на землю. Под солнцем блеснули короткие лезвия. – А у вас, судя по всему, все шансы умереть задолго до того, как яд сделает свое дело. Прошу, не надо.

Феонил все это время держался в стороне, но сейчас, увидев готовый к бою кнут, был вынужден подойти к гирвиндионцу.

– Долг крови обязывает заботиться, – проговорила Миалинта, глядя на Эрзу, но обращаясь к Нордису. – Главное – спасти жизнь кровника. И если этой жизни угрожает глупость самого кровника, значит, нужно ее пресечь. Ты гирвиндионец и мало понимаешь в травах. Но поверь мне на слово, старуха права. Для таких ядов противоядие должно быть точным. Мы не знаем соотношений. Ошибка в две-три щепотки будет означать смерть.

Эрза приоткрыла рот, но так ничего и не сказала. Безумие в ее глазах спадало.

– Эта несчастная девушка вам ничего не скажет. Мы даже не знаем, что с ней. Посмотри сам. В ее коже нет жизни. Она вся серая. Серые волосы, ногти, почти бесцветные глаза. Посмотри на ее кровь. Она свернулась и уже почернела. Думаешь, пыткой вырвать у нее признание? Думаешь, она в муках согласится предать свою Хозяйку? Ту, ради которой приняла яд? Сомневаюсь. А теперь отпусти ее. Исполни долг крови. Спаси жизнь кровнице, глупость которой сейчас погубит всех нас.

Нордис явно задумался.

– Держи ее, – сжав челюсти, прошипела Эрза. – Только посмей.

Нордис выпустил плечо Шанни.

– Я сказала… не выпускать. Это приказ. Не сметь! – Эрза от злости скрутила отобранный у девушки пояс с травами.

– Знаешь, подруга! – Миа опустила конру. – Ты изменилась больше меня. Я не знаю, кем стала. Не знаю, что со мной будет дальше. В этом ты права. Но ты… Тебя настоящей нет. Да, я многое забыла. Все, что ты рассказала про Зельгарда и про наши собрания в доме Орина… Я ничего этого не помню. И таких провалов у меня предостаточно. Не знаю, как это объяснить. Быть может, я со временем все вспомню. Или навсегда изменюсь и тогда возьму себе новое имя, начну новую жизнь. Но сейчас я цепляюсь за себя старую, хочу исправить свои ошибки и так стать лучше. А ты… Ты даже не сопротивляешься. Ты стала другой. А ведь я хорошо помню тебя настоящую.

Эрза поникла. Впервые за все эти дни они выглядела действительно уставшей.

Нордис выпустил Шанни. Та пошатнулась. Гирвиндионец почти бережно придержал ее. Старался не смотреть на заметное под дхантой тело. Шанни не торопилась приводить себя в порядок. Сразу, едва укрепившись на ногах, потянулась к поясу с кожаными мешочками. Не произнесла ни звука. Не плакала, не просила. Только тянула руки. Эрза, заметив это, гневно посмотрела на гирвиндионца:

– Понятно, почему мать от тебя избавилась. Вот она, твоя благодарность. На! – Швырнула пояс под ноги Шанни.

Проходя возле Мии, задержалась. Посмотрела ей в глаза. Непривычная для Эрзы растерянность, слабость во взгляде. Так ничего и не сказав, пошла назад, к колодцу.

С тех пор подобных срывов у нее не было. Сейчас, сидя рядом со мной на ступеньках веранды и жмурясь на солнце, Эрза улыбалась. Ничто не мешало ей наслаждаться теплом увядающего лета.

– Двенадцать лет назад в «Приторне» всякое болтали про Авендилл. – Громбакх следил за тем, как Миалинта ощупывает кожу вокруг его раны. – Я как-то не верил. Хотя и сам потом с этими байками по всем Землям ходил. А теперь, получается, что не так уж там брехали.

– О чем ты? – поинтересовалась Миа.

– Говорили, тут что-то грохнуло. Ну, перед тем, как люди отсюда побежали. Полыхнул не то огненный шар, не то еще что-то. Я обычно рассказывал, что загорелось стадо манников.

– Стадо манников? – усмехнулся Теор.

– Ну да, так понятнее.