Город У

Когда они фейс ту фейс встретились, Рослик выпал в осадок. Синдром оказался девчонкой. Ходила она в камуфляжных штанах, материлась, брилась наголо и была покрыта татушками, как дороги весеннего У. – рытвинами и колдоёбинами.

Он втюхался в нее с первого взгляда. До Бригадирки они виделись всего ничего, в основном, списывались в ВК. Она слушала метал, загонялась по аниме и терпеть не могла книги. У Рослика было ровно всё наоборот, и, наверно, из-за этого его так магнитило к ней.

Бригадирку наметили на июль: Синдром говорила, что так будет безопаснее. Сама она никогда туда не ходила, но общалась с местными диггерами по этому поводу – они ей даже по Инету карту скинули, рисованную от руки.

– Я, конечно, могла бы с собой Димыча позвать – он бы нас провел по бетонке без проблем, но это была б не вылазка, а говённая экскурсия. Не интересно ни фига, блин!

Рослик ее в этом полностью поддерживал. Он вообще старался ей не возражать, потому что балдел от одного ее присутствия. Мечтал быть с ней рядом и, конечно, хотел слазить в бетонку вдвоем: «Зачем нам какой-то Димыч? Мы чё: без рук, что ли?».

Готовились основательно. Мать давала Рослику карманные деньги каждую неделю. Про учебу она давно перестала выносить ему мозг: поняла, что бесполезно. У него за два месяца подкопилось баблишко; кое-какие запасы имелись и у Синдры. Он ее теперь Синдромом не называл: не нравилось ему так, потому что болезнь какую-то напоминало. А вот «Синдра» – это клёво. Необычно, и для девчонки подходит.

Купили хорошие налобные фонари и две пары болотных сапог – это всё добро в «Охотнике и рыбаке» нашлось. Синдра пошарила еще по объявам – бэушное дешевле – нашла себе и ему непромокаемые штаны и болоньевые куртки.

– Если что – их потом просто выкинем да и всё, – объясняла она, вытаскивая из сумки купленное на Авито барахло. – Примерь, тебе должно подойти. О, зыркай: твоя даже утеплённая. Это гуд, в бетонке ведь не пляж: по-любасу холоднее будет, чем сверху.

Накануне вечером Синдра черкнула ему в личку: «Рослан, а ты крыс боишься? Димыч вон пишет, что там бегают – попадаются, да. Кстати, по трубе ведь не только Бригадирка течет, туда еще и все центровские ливнёвки запустили. В курсе про то?».

Рослик отвечал, что крыс он голыми руками ловил, а насчет ливнёвок – слыхал, ага, от того же Димыча. Ну и всё. «Кароч, встречаемся в 10 утра у Катькиного родника, как и договаривались».

Ночью ему приснился темный подвальный коридор, по которому шныряли гигантские крысы с двойными рядами зубов. А еще ему привиделся папа: он сидел перед кроватью на стуле и ласково гладил сына по волосам. Проснувшись, Рослик сон про крыс вспомнил, а про отца забыл.

4.

В Катькином роднике побултыхались основательно: чтобы пролезть в бетонку, пришлось утонуть по пояс. Рослик подтянул свои непромокаемые штаны чуть ли не до под мышек; то же сделала Синдра.

– Охереть! – выдохнула девчонка, когда они наконец оказались в бетонной трубе и прошли первые метров тридцать. – Подсвети-ка, я чуток на смартфон красотищу сниму. Блин, вода всё равно просочилась – до самых титек достало. А ты как?

Рослик пожал плечами и украдкой посмотрел туда, где у Синдры должны быть эти самые «титьки». Налобный фонарь ушел вслед за взглядом, и спутница зашипела на него:

– Ну чего не светишь-то? Щас фотку сделаю – отправлю на форум и в ВК. Тут связь еще есть. Но Димыч говорил, что здесь попадаются места, где ни фига не ловит. Это примерно через полкилометра… О, видал? Круто ведь? – она сунула ему смартфон в лицо, и Рослик узрел космос. На фотке желтовато-склизкая, облепленная многолетними грязевыми наростами труба, по черному дну которой бежала Бригадирка, выглядела словно вход в волшебную пещеру, другой мир, который не имел ничего общего с повседневно-привычным У.

Ему тоже захотелось пофоткать, но Синдра уже умчалась вперед.

– Ё-мое! – услышал он её голос. – Да тут завальчик! Димыч предупреждал, что может быть такое. Придется лопаткой немного поработать, иначе не пролезем. Готов, Рослан?

Завал был небольшой – чуть выше пояса – и образовался из грязи вперемешку с кусками смытого по весне асфальта, мелких камней и мусора. Разгребли его быстро – за какие-то двадцать минут. Потом Рослик подсветил карту, которую они на всякий случай распечатали и обернули в целлофан. Ее, конечно, можно было посмотреть и на смартфонах, но надо беречь энергию для фоток и связи.

– Чё, попёрли? Карта нам потом пригодится – есть там пару сложных развилок, где можно заплутать. Димыч говорил.

Он потопал за девчонкой, подымая болотными сапогами иловую взвесь со дна; холодная вода Бригадирки почти везде держалась ниже колен. Новоявленный диггер светил налобным фонарём в болоньевую спину своей спутницы и считал, что впереди всё-таки должен идти именно он. Но говорить об этом вслух не хотелось – Синдра бы его высмеяла и обматерила.

5.

Судя по карте и рассказам олдовых диггеров, их путь по Бригадирке должен был занять несколько часов. Говорили, что общая длина трубы – около двух километров, затем речка, освобожденная от бетонного плена, текла по своему обычному руслу вплоть до притоков Волги-матушки. Конечной их целью был Татарский овраг: там наружу выходила большая канализация со сломанными решетками.

– Главное – свернуть в нужных местах и не перепутать ливневые трубы. Остальное – дело техники! – наставляла Рослика Синдра. Он это и так знал, они сто раз обсуждали с ней маршрут, готовясь к вылазке. Но девчонке нравилось верховодить, а ему хотелось слушать ее голос, который звучал здесь совершенно иначе, чем на поверхности.

«В наружности всё другое – одинаковое, привычное, без тайны и радости», – думал диггер, поправляя свой небольшой рюкзак. Там бултыхались запасной фонарик, старая губная гармошка, бутылка с питьевой водой и таблетки анальгина – на всякий пожарный случай. Еды никто из них не взял, поскольку они и не думали здесь трапезничать. А лишний груз, как известно, – это лишние проблемы.

Шли некоторые время молча. Потом Синдра, не поворачиваясь, спросила его:

– А у тебя секс был?

Парень не смог сразу ответить, потом застеснялся того, что не отвечает, и немного даже разозлился на идущую впереди.

– А у меня – уж сто раз! – девчонка как ни в чем не бывало продолжала шлёпать сапогами впереди. – Прикольно, конечно, но, честно говоря, скучно. Бригадирка – лучше секса, скажи, Рослик?

Он услышал ее смех, глухим эхом отразившийся от стен бетонки. Губы у него почему-то пересохли, а руки похолодели. На миг ему даже стало так плохо, что он подумал: «Вот щас бухнусь лицом в речку! Интересно, как она меня будет отсюда вытаскивать?».

– А связь и правда исчезла! – сообщила Синдра. – Очуметь! Мы вообще как в другом мире, да? И кто знает, что там сейчас наверху? Вот случись какая-нибудь ядерная война, а мы тут с тобой и не знаем! Прикинь: вылазим, а там – ничегошеньки. Только пепел и развалины…

Он попробовал вообразить то, о чём она говорила, но не смог. Он вообще не мог отчетливо представить, что было на поверхности, – так, будто спустился в бетонку десятки лет назад.

– Ро-ослан, ну чё-то ты всё время молчишь-то? Уж не перетрухал ли, а? – она снова засмеялась и зачем-то сняла черную вязаную шапочку, которую надела перед тем, как залезть в бетонку. Фонарь высветил ее лысую голову с маленькой татуировкой русалки на виске.

Диггер вспомнил историю, которую он где-то читал или слышал краем уха: якобы у родника, с которого начинались труба, давным-давно жила некая Екатерина. Как-то она влюбилась в парня, а он ее бросил. И тогда девушка пошла и утопилась. А затем люди начали поговаривать, что видят ее на камне: сидит, мол, и чешет волосы гребнем. С тех пор родник и прозвали «Катькиным».

– Как ты думаешь: мы можем наткнуться здесь на чё-то необычное? – спросила лысая напарница. – Или страшное? Например, на чей-нибудь сгнивший трупешник!? Или крысы щас ка-ак прыгнут сверху! А?.. Ну, Рослан, ну, расскажи чё-нибудь…

– Окей, – согласился начинающий диггер и посмотрел на желтовато-черный верх бетонки. – Давай я тебе про заброшки толкну…

Синдра кивнула. Она любила, когда он рассказывал про заброшки и паркур, – потому что считала его в этом деле олдовым, – почти как Димыча в диггерстве.

– Кароч, на Севере есть одна заброшка – бывший консервный завод. Не была там? – начал Рослик. – Я вот решил как-то в одиночку порыскать в этих краях. Место клёвое, стены офигительные – я сам пару граффити там сотворил. Мы с парнями на первых этажах всё излазили, а вот до чердака не добрались – решетки везде. Я прихватил тогда с собой инструментик – ножовку по металлу. Думаю: может, подпилить удастся. Тогда я первый буду, кто туда ходку сделает, – мужики иззавидовались бы…

Синдра шлёпала сапогами впереди, сосредоточенно слушая его. Он был рад, что она молчит, и говорил медленнее обычного, чтобы между словами улавливать шепот Бригадирки.

– Нашел местечко, которое давно приметил: такой лаз овальный с тонкими решетками. Стал пилить. А металл когда пилишь – сама знаешь, звук неприятный, громкий – на весь завод разносится. Я увлёкся, кароч, пилю и пилю – осталось там два прутика. И чё-то пить захотел, сунулся в рюкзачишко и слышу: скрип. Как дверь будто. Звук идет с той стороны – с чердака. А я, понимаешь, точно знаю, что там никого не может быть: со всех сторон всё заварено, никак туда не заберешься…

– И чё? – Синдра остановилась и повернула свой налобный фонарь ему в лицо. – Кто там был?

– Ну, пойдем, пойдем, щас дорасскажу… – девчонка снова потопала вперед. – Я весь такой напрягся, прислушиваюсь. Думаю: может, показалось. Или ветер чего-то там зашатал – железку какую-нибудь. И тут: топ-топ-топ! Шаги…

Синдра замерла и опять повернулась к нему:

– Иди-ка ты, Рослан, впереди… Чё-то я это… Кто из нас сильный пол?

Парень улыбнулся и протиснулся мимо нее, коснувшись пальцами холодной влажной поверхности трубы. Он уже начал привыкать к запахам плесени, мокрой грязи и старого бетона, которые проникали в самый мозжечок, заражали изнутри.

– Ну и чё, Рослан? Ты меня прям заинтриговал. Кто это был?

– Обожди. Телегу быстро не толкают, – отвечал довольный исследователь заброшек. – Похлюпали дальше, щас всё узнаешь… Значит, труханул я. А кто бы не труханул? Сижу – шевельнуться боюсь. Гляжу на решётку во все глаза. А шаги такие мягкие, чуть слышные. «Всё, – думаю, – это Чёрный Сёма по мою душу пришел. Пипец, кароч…»

– Кто? – девчонка шла уже на автомате, совсем забыв, где находится: настолько ее заняла история Рослика. – Что за Сёма?

– Так ты не слышала, что ль, про него? О, это отдельная хистари, моя девочка! – он явно был сегодня в ударе, но Синдра его быстро вернула на землю.

– Не называй меня так! Понял, ты!? Никогда! – что-то в ее голосе заставило его замереть на месте.