Город У

Девчонка наклонилась и, вцепившись ему в руку, помогла подняться. У него дрожали ноги и болела голова. Только тут он заметил, что его налобный фонарик исчез. Рюкзак и лопата тоже испарились.

– Я долго валялся?

– Минут десять. Меня отнесло метров на сто от тебя, но, слава Богу, не долбануло ничем. Ногу вон только задело – по коленке сильно царапнуло. Арматура какая-нибудь, наверно. А ты приложился башкой обо что-то…

– Это, наверно, дождь… Ливнёвки прорвало, – Рослик сделал два шага и понял, что набрал полные сапоги воды. – Надо выбираться отсюда – иначе задрыгнем здесь до смерти. Воду щас только вылью из сапог.

Девчонка смогла уберечь свой рюкзачок, в котором правда болталось не бог весть какое богатство – полбутылки воды и запасной фонарь.

– Рослик, а куда двинем-то? Назад?

– Чёрт! – диггер только что открыл, что он, помимо прочего, посеял и свой смартфон. У Синдры телефон остался, но отказывался включаться: видимо, села батарейка.

Он попросил дать фонарь и осветил обе стороны трубы: налево или направо?

– По логике, надо бы назад двинуть – к Катькиному роднику. Но это часа два ходьбы. Мы, в принципе, должны уже были до ливнёвок дойти – тут выход прям близко. Лучше пойти к развилке.

И они двинули по прежнему маршруту, выбрав вариант совсем не из лучших.

7.

До первой развилки доковыляли через час. У Синдры разболелась поврежденная нога: судя по всему, она ее не просто поцарапала, а задела серьезнее. Она с каждым шагом хромала всё сильнее. Рослик, несмотря на головную боль, чувствовал себя неплохо. Конечно, очень хотелось жрать и промокшие ноги превратились в льдышки. Но в целом – терпимо. Он готов был идти дальше.

А вот Синдра совсем скисла. Не прибавило ей настроения и новое открытие: ливневая труба, по которой они надеялись выбраться из бетонки, забилась вусмерть – не подкопаешься.

– Надо идти ко второй ливнёвке. Это недалеко. Карта у тебя? – спросил Рослик.

Карты у девчонки не оказалось: он вспомнил, что положил ее в свой рюкзак, который сейчас валяется где-нибудь в завале, если его вообще не протащило до самого Катькиного родника. Больше всего он жалел о старой губной гармошке, уплывшей вместе с рюкзаком. Эта гармоника ему всегда напоминала об отце, хотя тот никогда не слышал, как играет сын: музыка пришла уже после смерти папы.

Синдра прислонилась спиной к мокрому бетону и заплакала.

– Рослик… я больше не могу идти! Нога… вообще охренеть как болит. Надо было назад двинуть – мы щас уже до родника доползли бы.

Увидев ее слезы, он смутился и почувствовал себя виноватым.

– Ну, не кисни, Синдра! Осталось совсем ничего. Дойдем. Я тебя донесу, если надо…

Она не отвечала. Закрыв глаза руками, продолжала всхлипывать. Он подошел к ней, попытался обнять, но она оттолкнула его.

– Убери лапы! Щас пойдем уже. Диггер хренов! Чтоб я еще куда-нибудь сунулась с тобой – да не в жисть! Попёрли, говорю… Бери мой фонарь.

Он закрепил на голове ее фонарик, а запасной спрятал в уцелевший рюкзак. Девчонка сделала всего несколько шагов и заскрипела зубами.

– Чё, сильно болит, да? – спросил он. – Эх, у меня ведь в рюкзаке анальгин был. Легче было бы… Опирайся на меня, давай руку!

В этот раз она его не оттолкнула, и они, спотыкаясь о мелкие камни и куски асфальта, которые сюда притащил недавний ливень, похлюпали дальше. Синдру начало знобить.

***

Шли целую вечность. Сначала девчонка еще храбрилась, а потом совсем расслабилась. Он буквально тащил ее вперед, держа за пояс, затем – волок под мышки. Наконец, она остановилась и сползла по стене прямо в воду. Он попытался ее поднять, уговаривал, она не отвечала, плакала и закрывала глаза.

– Синдрочка… Давай хотя бы до кочки какой-нибудь дойдем, до камня или грязи – где посуше. Нельзя в воде сидеть!

Та отворачивалась, плевалась и говорила, чтобы он уё..л отсюда. Тогда он сел на дно трубы рядом с ней. Рюкзак подсунул себе под шею, прижав его к бетонной стене. Бригадирка, освежённая дождевыми водами, доходила им почти до груди. Налобный фонарь Рослика стал подмигивать.

– Послушай, Синдра, – шепнул он ей на ухо. – Осталось совсем чуть-чуть. Мы выберемся, я тебе обещаю! Мы еще смеяться над всей этой херью будем, поверь мне! А если останемся здесь – сдохнем, как крысы.

Упоминание о крысах было в тему: Синдре представилось, как их окоченевшие тела разрывают полчища серых тварей, и она поползла спиной вверх по стенке. Вода мелкими ручейками потекла с ее штанов и куртки.

– Вот так! Вот так… – обрадованно запричитал вскочивший вместе с ней Рослик. – Сейчас будет ливнёвка. Я тебе гарантирую.

Ливнёвку они нашли минут через двадцать – тоже забитую буреломом, грязью и камнями. Однако в этот раз завал не был столь основательным.

– Да я его раскопаю, ноу проблем! Тут на полчаса работёнки! И здесь смотри: вода не такая глубокая – всего по колено. Сейчас я эти камни вытащу, и ты на них сможешь сесть, отдышаться.

Девчонка лишь махнула рукой. Загвоздка была в том, что его лопату унесло вместе с рюкзаком. Но руки-то у него остались – и Рослик с остервенением набросился на завал, преградивший им путь в широкий канал ливнёвки.

Вскоре ему удалось вынуть из грязевой смеси несколько приличных булыжников и веток. Он сложил из всего этого небольшую горку.

– Вот тебе трон, Синдром Синдромыч. Садись отдыхай! – шутку его не оценили. Девчонка бухнулась на камни и закрыла глаза.

Диггер продолжил свое дело, стараясь не вспоминать о том, что никто из ходивших по Бригадирке никогда не выбирался отсюда по развилочным ливнёвкам. Все говорили только о Татарском овраге как о выходе, а обычные ливневые канализации игнорились олдовыми челами. Почему так, – он не знал. И не хотел сейчас даже думать об этом.

***

Увлечённый работой, он почти забыл про свою напарницу. Где-то час он как сумасшедший грыз долбанный завал и пробился-таки к просвету. Он готов был уже петь от счастья, вернуться к Синдре и растормошить ее благой вестью, но решил-таки сунуться в проход сам. Метра четыре он полз, извиваясь как червь, упираясь в бока прохода, который становился всё уже и уже. Затем плечи его застряли, и на секунду ему представилось самое страшное – повисший в ливнёвке труп, который если и найдут, то только по запаху. Он затрепыхался, как муха, угодившая в паутину, и пополз обратно: развернуться здесь нельзя, поэтому он просто дал задний ход.

Рослик вывалился из лаза грязный, будто хулиган из фильма про Шурика: видны были только глаза. Налобный фонарик мигнул в последний раз и потух. Случись это не возле ливнёвки, воцарилась бы кромешная тьма. Но из пробитого прохода чуть брезжил отдаленный свет уходящего дня. А может, это уже были уличные фонари. Диггер, проморгавшись, быстро сориентировался и нащупал рюкзак с запасным фонариком. Он лежал на той же куче камней, что и Синдра.

Посветив в лицо девушки, он увидел, что та спит: ладони сложены под щекой, глаза закрыты, губы чуть улыбаются. Как дома на диване, ей-богу.

– Вот и отличненько! – пробормотал Рослик. – Без нервов оно завсегда лучше… Тэ-эк, всё, шутки в сторону!.. Надо идти за помощью – один я ее отсюда не выволоку.

Он решил, что искать мифический Татарский овраг – дело гиблое. Лучше идти знакомым путем: в одиночку он скоренько доберётся до Катькиного родника, стрельнет у кого угодно сотовый и позвонит… Кому? Да хотя бы тому же Димычу, номер он его помнил – и вместе они спокойно вызволят Синдру. Та, может, и проснуться еще не успеет. Так что лучше ее не будить, это точно.

Посидев рядом со спящей еще минут пять, он сорвался в дорогу. Сначала ему представлялось, что он чуть ли не побежит по поверхности Бригадирки – но не тут-то было. Он устал как чёрт, болела башка и ужасно хотелось есть. Тем не менее шел он бодро. И про себя молился всем подземным и речным богам, чтобы успеть и чтобы всё было хоккей.

8.

До выхода из бетонки он добрался только через час. Его лихорадило, одежда превратилась в грязевую корку. Когда Рослик наконец вывалился на асфальтовую дорогу, которая проходила в двухстах метрах от Катькиного родника, он был похож на мертвеца, только что вылезшего из свежей влажной могилы.

Была глубокая ночь, но не это удивило его. Он поразился тому, как тепло на поверхности.

«Так ведь сейчас лето, дурень! Лето!..»

Он побежал в сторону высотки – ближайшего жилого дома. По дороге ему навстречу попался автомобиль, который объехал его и укатил прочь – несмотря на отчаянные крики. Нужен был сотовый – срочно, любой ценой.

В высотке было всего два подъезда, оба с домофонами. Он начал набирать номера квартиры подряд. В четырёх вообще не подали признаков жизни, в одной послали матом, еще в трёх – выслушали и ничего не ответили. Рослик, всхлипывая, продолжал трезвонить в домофон.