А это вы читали?

Джин. Н. Ландрам. Четырнадцать гениев, которые ломали правила. – Ростов-на-Дону.: Феникс, 1997.

Чтобы стать великим, не нужно этого слишком сильно хотеть. Парадокс? Конечно. Однако не стоит забывать: большинство парадоксов при ближайшем рассмотрении оказываются не менее справедливы, чем таблица умножения.

Вышедшая в популярной серии “Исторические силуэты”, издаваемой ростовским “Фениксом”, книга Джина Н. Ландрама “Четырнадцать гениев, которые ломали правила” может быть отнесена по ведомству массолита весьма условно.Так же, впрочем, как и две другие книги того же автора – “Тринадцать мужчин, которые изменили мир” и “Тринадцать женщин, которые изменили мир”.Среди множества книг этой, равно как и до неразличимости близкой ей серии “След в истории” того же издательства, ландрамовские стоят особняком. Поскольку написаны, по определению самого автора, в жанре психологической биографии, “с целью отыскать ответ на вопрос: что же делает великих людей великими?” Таким образом, факты из жизни знаменитостей оказываются прежде всего материалом для анализа психолога.

“Четырнадцать гениев…” логически завершают своеобразную трилогию, объединенную не общими героями, но общими идеями. Любители жизнеописаний выдающихся личностей с удовольствием прочтут все три работы; человеку, пожелавшему разобраться с идеями Ландрама, достаточно ознакомиться с последней.

Идей, вообще-то, в книге немного – строго говоря, всего одна. Очень простая и очень американская: гениями не рождаются, а становятся. По-вашему, маловато на шесть с лишним сотен страниц?.. Это как посмотреть. Не важно, сколько у тебя идей – важно, сколь они хороши. Данная – хороша уже своей оригинальностью, поскольку противоречит привычным представлениям: гениальность – от Бога или – в атеистическом варианте, – от мамы с папой.

Наверное, книге больше бы подошло скучное и банальное название типа “Как достигают вершины”. Кстати, в оригинале — Profiles of Power & Success (“Профили власти и успеха”), а то, что в переводе стало заглавием, у автора – подзаголовок. Дело в том, что, по Ландраму, гений – это человек, достигший вершины успеха в определенной области, деятельность которого имела общемировое значение (неважно, позитивное или негативное). С такой точки зрения, “непризнанный гений” – абсолютно бессмысленное словосочетание, нечто вроде “твердой жидкости”. Опять-таки, вполне американский подход. Что толку в твоем результате, если он никем не востребован! Товар стоит ровно столько, за сколько его покупают. Умирающий в нищете и безвестности Ван-Гог – никто, и звать никак; когда же его полотна начинают продаваться за сумасшедшие деньги – он автоматически становится гением. Полная корреляция с англосаксонской мудростью: чтобы узнать вкус пудинга, нужно его съесть.

Свою основную мысль об определяющем влиянии личностно-психологических факторов на процесс формирования будущего гения (и, естественно, на конечный результат) автор проводит от первой до последней страницы, прочно вколачивает ее в читательское сознание, по ходу дела расправляясь с оппонентами. Получается вполне убедительно. С фактами в руках Ландрам доказывает несостоятельность утверждения Фрэнсиса Гальтона (выдающегося биолога и психолога, кузена Чарльза Дарвина), что генетический набор и семейная наследственность – первоосновы успеха. Опровергает “познавательно-элитарную теорию” Мюррея и Хернштейна, согласно которой успех – производное от интеллекта, образования и социально-экономического статуса. Вообще, в книге масса ссылок на работы классиков науки и современных исследователей, от Фрейда и Юнга до Франкла и Тоффлера, причем большинство имен цитируемых авторов совершенно не знакомо непрофессионалу (вероятно, и значительной части российских психологов – тоже). Библиографический список, будь он приведен, включал бы не одну сотню названий.

Ландрам выделяет семь ключевых личностных качеств, определяющих суперуспех: интуиция; самоуважение; склонность к риску; мятежный дух; одержимость; трудоголизм; упорство. По его убеждению, достичь вершин в любой важной области человеческой деятельности возможно, если человек обладает полным набором этих характеристик, причем та или другая из них выражена необычайно резко. Соответственно количеству факторов успеха, герои книги (не случайно их оказалось именно четырнадцать) сгруппированы автором в семь пар, при этом сочетания получились довольно неожиданные: Наполеон Бонапарт и Фрэнк Ллойд Райт (интуиция); Мария Монтессори и Пабло Пикассо (самоуважение); Амелия Эрхарт и Говард Хьюз (склонность к риску); маркиз де Сад и Айседора Дункан (мятежный дух); Никола Тесла и Адольф Гитлер (одержимость); Елена Рубинштейн и Руперт Мэрдок (трудоголизм); Уолт Дисней и Эдит Пиаф (упорство). Каждой паре и одновременно соответствующей ключевой характеристике посвящена отдельная глава.

Некоторые имена мало что говорят нашему читателю, однако автор разъясняет свой принцип отбора, одновременно подчеркивая его неизбежную субъективность. А кто не знает того или иного гения – заодно и познакомится.

По Ландраму, указанные качества закладываются с детства, в процессе формирования личности, и не наследуются, а усваиваются при соответствующем окружении и воспитании. Что же касается интеллекта и образования, то их роль весьма незначительна, более того, слишком высокий IQ и “излишняя” образованность оказываются излишним грузом, не позволяющим достичь вершины успеха.

Отдельно рассматриваются прочие многочисленные факторы, имеющие отношение к формированию будущего гения (наличие братьев и сестер и порядок рождения ребенка в семье, влияние родителей, роль кумиров, энергия либидо и т. п.)

Особое внимание автор уделяет так называемой “концепции парадоксального намерения”, предложенной Франклом, согласно которой нельзя зацикливаться на достижении конечного результата. Необходимо сразу определить главную цель, а затем как бы забыть о ней, спрятать подальше в подсознание и сосредоточиться на промежуточных целях, приближаясь к главной step by step. Короче говоря, слишком сильно хотеть – вредно: ничего не получится. Кстати, и к тому, о чем вы сейчас подумали, это тоже относится.

Одна из интереснейших глав книги – “Кризис как прародитель творческой энергии и могущества”. Опираясь на работы выдающегося физико-химика, нобелевского лауреата Ильи Пригожина,установившего неожиданные общие закономерности в неживой и живой природе, автор развивает тему влияния кризисных событий в жизни человека на его поведенческие характеристики, в дальнейшем определяющие успех.

Приводимые в книге факты свидетельствуют: подавляющее большинство великих в свое время пережили серьезные потрясения, тяжелые душевные или физические травмы, находились на грани отчаяния. Одни приобрели после этого необычайные творческие способности (этот феномен отдельно обсуждается), других кризис вооружил волей, упорством, склонностью к риску…

Вообще, герои книги вызывают прежде всего сочувствие: мало того, что путь бесконечно труден, так ведь и достигнутый фантастический успех, как правило, особой радости не приносит (функциональные расстройства личности, одиночество гения etc.).

Очень хороша заключительная глава “Власть, успех и личность” (понятие “власть” трактуется автором широко: политическая власть; финансовое могущество; власть над умами и сердцами людей), в частности, небольшой раздел “Компьютер как метафорический пример развития личности”, рассчитанный на продвинутого читателя.

Кратким пособием родителям по воспитанию будущего гения может служить завершающая книгу таблица “Двенадцать принципов развития творческих способностей у детей”.

Резюме. По всем параметрам (всесторонний подход к предмету обсуждения, глубина анализа, четкая структурированность текста, множество таблиц и т. п.) работа Ландрама – самая настоящая (и превосходная!) научная монография. Даже рецензия на нее непроизвольно пишется по схеме отзыва на диссертацию. С другой стороны, живость и доступность изложения позволяют отнести “Четырнадцать гениев…” к лучшим образцам научно-популярной литературы. А если прибавить к этому насыщенные любопытными подробностями биографические очерки – все признаки бестселлера налицо.

Качество перевода и редактирования более или менее удовлетворительное – ляпы вроде трансформации названия знаменитого романа Гессе в “Игру в шарики” или мадам Симоны де Бовуар в месье Симона де Бювуара встречаются все-таки не на каждой странице и поэтому вызывают скорее улыбку, чем раздражение.

Читайте, завидуйте (или сочувствуйте): они стали великими.

Непростая наука убеждать

Сергей Поварнин. Спор. О теории и практике спора. – СПб.: изд. “Лань”, 1996.

Понятия “человек “ и “спор” неотделимы. С полным основанием Декарт мог бы сказать: “Спорю, следовательно, существую”. Ибо человеческую сущность такая формулировка выражает, пожалуй, не в меньшей степени, чем общеизвестное Cogito ergo sum. В философском смысле жизнь человека есть непрерывная цепь споров: с природой, с судьбой, с себе подобными, с самим собой, наконец Даже самым бесконфликтным из нас приходится время от времени вступать в спор с окружающими. Абсолютных конформистов не бывает, за исключением, разве что, приверженцев некоторых религиозных учений Востока, а также клинических идиотов. Люди спорят на работе и дома, в пивной и в парламенте. Между тем никто не задается простым вопросом: “А умеем ли мы спорить?” Вопрос, конечно, риторический. Откуда же взяться умению, если нас никогда этому не обучали!

Специальных работ по теории и технике спора до последнего времени вообще не существовало, если не считать “Эристики” Шопенгауэра (прим.: не путать с эвристикой!). Ликвидировать данный серьезный пробел в нашем образовании и призвана книга Поварнина “Спор. О теории и практике спора”.

В предисловии автор сообщает, что данная работа предназначена, в первую очередь, для лиц, совершенно незнакомых с логикой (заметим мимоходом, что наиболее рьяные спорщики принадлежат, как правило, именно к этой категории), и является извлечением из его большого труда о прикладной логике в связи с теорией спора. Читателю, таким образом, предлагается своего рода учебное пособие для начинающих.

Необходимость и своевременность книги не вызывает сомнений. Хотя бы потому, что по своему содержанию она полностью соответствует названию, а следовательно, способствует выработке культуры дискуссии, дефицит которой постоянно ощущается.

Автор исподволь дает понять неосведомленному читателю, что спор является одновременно наукой, искусством, а иногда даже спортом, сочетает в себе элементы логики, психологии и риторики. Поскольку основные научные интересы Поварнина лежат в области логики.понятно, что основной упор он делает именно на эту, действительно важнейшую составляющую. При этом ориентируется, в соответствии с собственным предупреждением, на человека, не слишком продвинутого в данной области. Вместе с тем, и более искушенный читатель найдет для себя немало интересного.

Пособие состоит из двух разделов. В первом, озаглавленном “Общие сведения о споре”, вводятся некоторые необходимые для дальнейшего изложения логические понятия, обсуждаются виды ошибок в доказательствах и рассматриваются виды спора, а также условия для начала спора. Здесь же даются рекомендации по выбору собственных доводов и опровержению доводов противной стороны. Обращается внимание даже на манеру спорить, при этом затрагиваются, естественно, вопросы этики и психологии.

Для того, чтобы в споре родилась истина (кстати, автор показывает, что это не всегда является целью диспута), он должен быть как минимум корректным, причем в аспекте не только этики, но и, в первую очередь, логики и психологии (способ доказательства своей правоты путем выплескивания прохладительных напитков в физиономию оппонента в пособии не рассматривается). А поскольку именно в этом отношении большинство участников нынешних дискуссий на всех уровнях, мягко говоря, не блещут,особое внимание автор уделяет вопросам, связанным с корректностью спора.

Во втором разделе книги, названном “Уловки в споре”, приводится оригинальная авторская классификация видов уловок как логического, так и психологического характера и их детальное описание. Даются практические рекомендации по борьбе с непозволительными уловками оппонента и по эффективному использованию позволительных уловок (оказывается, есть и такие). Эта часть, пожалуй, наиболее интересна и составляет по объему почти две трети 150-страничного пособия. Автор подробно анализирует различные способы применения уловок, которых существует великое множество. Четкость мысли при этом сочетается с живостью изложения, достаточно серьезные вещи обсуждаются с использованием не слишком серьезной терминологии (“рабская уловка”, “подмазывание аргумента”. “опровержение в кредит”, “дамский аргумент”, “втирание очков на мысли” и т. п.). Основные положения иллюстрируются соответствующими примерами из современной политической и другой жизни, удачно подобранными цитатами из Сенеки и Монтеня, Шекспира и Мольера, Тургенева и Гончарова etc.

Вот, например, ехидная рекомендация Шопенгауэра относительно использования так называемого “карманного довода”, т. е. довода к карману оппонента: “Там, где применяется эта уловка, остальные можно и не применять. Действуйте не на разум с помощью доводов, а на волю с помощью мотивов; тогда и противник, и слушатели, если у них такие же интересы, как у него, сейчас же согласятся с вашим мнением, хотя бы оно было заимствовано из дома сумасшедших. <…> Когда мы сумеем осязательно доказать противнику, что мнение его, если бы оно приобрело значение, нанесет существенный вред его интересам, – он так же поспешно отшвырнет это мнение, как раскаленное железо, которое нечаянно схватил в руку”.

Из всего вышеизложенного следует: книга, несомненно, заслуживает одобрения. Скажем больше: совсем неплохо было бы рекомендовать ее самому широкому кругу читателей – от школьников до членов правительства и депутатов Госдумы. К сожалению, мало надежды, что у наших сверхзагруженных архиважными общественными и личными делами государственных мужей найдется время ознакомиться с данным пособием для начинающих.

Общая теория ненависти

Глюксманн А. Философия ненависти. – М.: АСТ, Транзиткнига, 2006.

Французский философ, культуролог и публицист Андре Глюксманн из породы людей, привыкших идти против течения. Тот самый “вечный оппозиционер”, который в полном соответствии с советом Хуана Рамона Хименеса, получив линованную бумагу, пишет поперек. Разумеется, это не отрицание ради отрицания – это именно то, что называется нонконформизмом. Редкое и ценное качество, если иметь в виду, что большинство, как свидетельствует опыт мировой истории, далеко не всегда оказывается право.

Книга Глюксманна “Философия ненависти”, пожалуй, первая работа в современной политической литературе, посвященная феномену ненависти как фундаментальному общечеловеческому свойству, имманентно присущему биологическому виду Homo Sapiens. Присущему в той же мере, в какой, согласно теории знаменитого биолога Конрада Лоренца, животному свойственна агрессия. Впрочем, ненависть человека разумного оказывается пострашнее агрессии какой-то неразумной твари.

Инвективы автора в адрес монстра ненависти ненависти весьма эмоциональны: “Ненависть обвиняет не зная. Ненависть судит не выслушав. Ненависть выносит приговор по своему желанию. Она ничего не уважает, думает, что противостоит мировому заговору. В конце концов, закованная в латы своей мстительности, она рассекает все узлы произвольным и самовластрым ударом зуба. Ненавижу, следовательно, существую”.

Автор подробно рассматривает три конкретные формы ненависти: антисемитизм, антиамериканизм и женоненавистничество, легко переходя от древнегреческой классики к совсем недавним примерам (Камбоджа, трагедия 11 сентября 2001 г., теракт в Мадриде) и самым острым проблемам современности (Ирак, Чечня). При этом постоянно подчеркивается наиболее характерное, по мнению Глюксманна, свойство ненависти, общее для всех ее проявлений: непризнание за объектом самого права на существование, стремление к его физическому уничтожению. Именно этим она отличается от обычной враждебности, которая ограничивается негативным отношением лишь к действиям объекта.

Говоря о нелюбви Европы к США, автор с горечью отмечает ленивое либо наивное невежество европейской общественности и политиков, обычно лежащее в основе их восприятия окружающей действительности.

Можно по-разному относиться к к весьма резким высказываниям Глюксманна в отношении российской политики в Чечне или к его безоговорочной поддержке действий США в Ираке, можно усомниться в правомерности включения в общую схему такой своеобразной формы ненависти, как женоненавистничество (понятно, что в данном случае речь в принципе не может идти о непризнании за объектом права на существование, поэтому в книге рассматривается лишь отвратительный мужской шовинизм древних греков и современных исламских фундаменталистов). Однако в главном автор, безусловно, прав: сегодня человечество живет в пространстве ненависти. И чтобы выжить, ему необходимо “бороться с ее убийственым безумием и улыбаться ее смехотворности”.

Что значит “мочить в сортире”

Черницкий А. М. Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений. – М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2003.

В 25 главах-очерках, составивших книгу Александра Черницкого, фактически представлена вся та часть истории современного терроризма, которая связана с захватами заложников, – от первого в мире захвата израильского самолета в 1968 г. до трагедии в Театральном центре на Дубровке в 2002-м.

Описаны действительно самые известные операции по освобождению заложников, хотя в некоторых случаях слово “освобождение” может быть употреблено лишь в закавыченном виде. Скажем, применительно к абсолютно провальной операции немецких спецслужб по спасению захваченных израильских спортсменов-олимпийце в Мюнхене в 1972 г., закончившейся гибелью всех заложников.

В числе описываемых эпизодов фантастическая по дерзости замысла и и вполне голливудская по исполнению операция израильтян (1972 г.) по освобождению пассажиров аэробуса А-300, угнанного террористами в Уганду, масштабная французско-саудовская операция по освобождению паломников в Мекке (1979 г.) и наш Буденновск. По ходу рассказа автор набрасывает портреты как широко известных террористов вроде Карлоса Шакала, так и гораздо менее “засвеченных”, например, доктора Хадада, интеллектуала, которому мир “обязан” появлением основного арсенала средств современного терроризма – от угона самолетов до использования террористов-смертников.

Теракты и операции по освобождению заложников рассматриваются в общем контексте новейшей истории, при этом читатель получает массу подчас неожиданной для себя информации. Например, о так называемых палестинских беженцах, которых, как выясняется, никто не изгонял из мест проживания. Как напоминает автор, в 1948 г., в канун провозглашения Израиля, лидеры арабов Палестины призвали своих соплеменников ненадолго покинуть дома, чтобы армии арабских стран могли беспрепятственно покончить с еврейским присутствием в центре арабского мира. Добровольные беженцы, рассчитывавшие вскоре вернуться домой, поселились в палаточных лагерях на сопредельных территориях. С быстрым возвращением не получилось, дело затянулось на многие десятилетия, а пресловутые лагеря превратились в идеальную питательную среду для терроризма.

В качестве своеобразного послесловия приводится свод правил для потенциальных заложников, позволяющих уменьшить вероятность превращения их в заложников реальных, а если таковое все же произошло – выжить в плену. Заодно даются рекомендации для руководителей операций по освобождению заложников.

Кстати, знаменитое путинское выражение “в сортире замочим”, как выясняется, отнюдь не придумка российского президента. Будучи профессиональным чекистом, он, разумеется, знаком с историей международного терроризма. В частности, с тем, что при штурме захваченных террористами самолетов бандиты нередко укрывались в туалетах, где их расстреливали прямо через запертую дверь.

Всеобщая история террора

Известные теракты. Авторы-сост. Д. В. Нестерова, А. В. Нестерова, О. В. Шумахер. – М.: – Вече, 2003.