А это вы читали?

Ну, а что касается людей, всерьез интересующихся политикой, то их, безусловно, привлечет третья, самая объемная часть книги – запись бесед автора с Борисом Стругацким, состоявшихся в 1992 – 2002 гг. Речь в них идет не только о литературных, но и о вполне жизненных проблемах. Круг затрагиваемых тем чрезвычайно широк: взаимоотношения власти и общества, свобода слова и свобода человека вообще, терроризм и антиглобализм. При этом автор оказывается достойным оппонентом своего собеседника – знаменитого “Социального” фантаста, очень убедительно аргументируя собственную позицию. Характерно, что Стругацкий неизменно выглядит куда большим оптимистом, чем его визави. И неожиданно вспоминается мудрый печальный Лец: “Человек, идущий на зеленый свет, до конца верит в свою правоту”.

Путеводитель по полю брани

Арбатский Л. А. Ругайтесь правильно, или Довольно толковый словарь русской брани. – М.: Яуза, ЭКСМО-Пресс, 1999.

Оказывается, правильно ругаться тоже надо уметь. Причем все оказывается не так просто, как можно было подумать. Как справедливо заметил классик, “выражается сильно российский народ”. Однако при этом Николай Васильевич не уточнил, насколько правильно наш народ это делает. Правильно – не в экзистенциальном или онтологическом смысле (здесь-то двух мнений быть не может), а в чисто филологическом. Хотя в области ракетостроения, енисееперекрытия, а также балета мы несколько сдали позиции, зато пальму первенства по части сквернословия у нас, похоже, пока никто отнять не в состоянии. Тем не менее, чувство законной гордости по данному поводу не должно вызывать самоуспокоения – почивающего на лаврах раньше или позже обойдут. Некоторые тревожные тенденции уже просматриваются: пресловутое “поколение П” не только выбрало чужой прохладительный напиток, но и в массе своей почти утратило славные национальные языковые традиции, используя в своем лексиконе, в лучшем случае, десяток ругательств. Причем, весьма примитивных, вроде “блин” или чрезвычайно уродливых, типа “факаиться”. С учетом вышеизложенного актуальность книги с названием “Ругайтесь правильно” сомнений не вызывает.

Вообще-то словари, как правило, не предполагают “сквозного” прочтения – к ним обращаются в случае необходимости. Однако произведение Л. Арбатского – не совсем обычный словарь. Возможно, даже единственный в своем роде. И дело не только в том, что, в отличие от многочисленных словарей русской нецензурной брани, изданных у нас в последние годы, он не содержит ни одного матерного ругательства. Кроме того, автор, по принципиальным соображениям, не включил в словарь уничижительные клички, связанные с национальной принадлежностью.

Главная особенность книги в том, что в ней органично сочетается строго научный подход (дается толкование слова, его этимология, примеры правильного и неправильного употребления) с живым и остроумным изложением. В результате каждая словарная статья превращается в в хорошо отделанную миниатюру в жанре занимательной филологии, где-то ироничную, где-то грустную, а порой и довольно ехидную. Таким образом, успешно претворяется в жизнь плодотворный принцип обучения путем развлечения.

Вероятно, не слишком искушенный читатель не всегда заметит плавный переход от настоящего “серьеза” к излагаемой (опять же на полном серьезе) шутливой этимологической версии. Да и что за беда! Ведь не филологам же книга в первую очередь предназначается. А что касается профессионалов, то автор уже в предисловии честно предупреждает: “Филологам пользоваться словарем не рекомендуется во избежание ущерба для здоровья (психогенных реакций).

Все ругательства в словаре классифицируются с использованием индексов степени оскорбительности:

“(с. о.) – смертельное оскорбление (нанесение с. о. связано с риском получения травм мягких тканей лица; рекомендуется для заочного применения).

(б. г.) – бытовая грубость (для применения на кухне коммунальной квартиры, в общественном транспорте, на рынке, в семейных конфликтах, в политической, литературной и научной полемике).

(м. п.) – мягкое порицание (уместно в дружеском общении, в разговорах с детьми, младшими научными сотрудниками, инспекторами ГАИ и другими морально незащищенными и легкоранимыми объектами).

(д. л.) – детский лепет (ругательства из лексикона дошкольников и детей младшего школьного возраста)”.

Понимая, что жизнь не стоит на месте, автор специально подчеркивает: “Индексы оскорбительности ругательств приняты по состоянию на середину 1998 г. Классификация условна и относительна. Степень тяжести оскорбления в каждом случае зависит от от конкретной ситуации”.

Приведенная цитата в полной мере характеризует основательность подхода составителя словаря к поставленной задаче. Можно еще добавить, что в списке использованных источников – дюжина вполне серьезных книг от Даля и Ожегова до солженицынского “Русского словаря языкового расширения” и “Словаря московского арго” Елистратова, от классического “Условного языка петербургских мошенников” до современного издания “Блатняки и феня”, выпущенного российским МВД. Ну, а если бы перечень включал и источники, использованные для иллюстрации словоупотребления, общее число их, похоже, перевалило бы за сотню. Диапазон широк чрезвычайно – от древнерусских летописей до губермановских гариков.

Самое сложное при написании рецензии на эту книгу – удержаться от неумеренного цитирования. Здесь тот случай, когда можно цитировать почти навскидку, беря наугад едва ли не каждую из 216 статей. Вот одна из них, отнюдь не самая “ударная”, зато самая короткая:

“Экстремист (с. о. в политической полемике) (м., -истка – ж.) – буквально: бешеный фанатик, осатанелый изувер, крайне радикальный псих, исповедующий необходимость террора и насилия для осуществления своих идиотских (см. идиот) политических целей.

Однокоренное слово экстремизм – политическая практика, допускающая при необходимости стирание Земли в порошок с целью доставить неприятность своим политическим оппонентам. Экстремизм бывает двух направлений: правый и левый, в зависимости от того, каким полушарием мыслит данный Э. – правым или левым. Роднит оба эти направления то, что упомянутые полушария не являются полушариями головного мозга.

(От латин. extremus, что означает “крайний” В Древнем Риме римляне, занимая очередь за билетами на представление в Колизее, спрашивали: “Извините, кто тут extremus?” По другой версии, слово Э. произошло от латинского “excrementum” – “испражнения”, “экскременты”. Тогда правильнее было бы произносить “экскремист”, а не “экстремист”.)

Книгу “Ругайтесь правильно” можно уверенно рекомендовать самой широкой читательской аудитории, от учащихся 5-6 классов общеобразовательных школ и гимназий до работников промышленности и сельского хозяйства, руководителей силовых структур и членов Федерального собрания. При чтении следует неукоснительно соблюдать оговоренные автором в предисловии правила пользования словарем, особенно Главное правило: “Запрещается относиться чересчур серьезно ко всему, сказанному выше, а также ниже”.

Позавчерашние пирожки

Брюс Поллинг. Энциклопедия скандалов. От Байрона до наших дней. Пер. с англ. – М.: Вече, Персей, 1997.

Издательская аннотация к “Энциклопедии скандалов” Брюса Поллинга начинается фразой: “Такую книгу давно ждали российские читатели”. Подобное утверждение сразу воспринимается как явный перебор. И это ощущение усиливается в процессе чтения.

Поначалу все идет хорошо – почти как у неунывающего персонажа старого анекдота, который долго падал с крыши Эмпайр Стейт Билдинг. Во введении Поллинг дает следующее определение скандала: “… поступок или поведение, которое вызывает в обществе потрясение и, будучи обнародованным, может серьезно повредить репутации человека”.

Продолжая общие рассуждения, автор выделяет две основные причины неизменного интереса к скандалам: глубина разоблаченного притворства и захватывающая развлекательность. Цитирует Говарда Куртца из “Вашингтон пост”, сочинившего инструкцию к правилам игры вашингтонских журналистов “в скандалы”: “Обозначь скандал – получишь три абзаца. Приправь скандал сексом или громким именем – получишь пять абзацев. Раскопай дело о крупной растрате – получишь доступ на первую полосу. Разнюхай скандал, который питает политические распри, – воспаришь прямиком на журналистские небеса”. Что называется, умри – лучше не скажешь.

Объясняя принцип отбора материала для своей “Энциклопедии”, Поллинг пишет: “…мой выбор обусловлен скорее развлекательными, нежели обучающими мотивами, но все же я надеюсь, что любой, осиливший книгу до самого конца, будет лучше понимать человеческую природу”.

Отметив по ходу дела, что для понимания человеческой природы все-таки полезнее читать Достоевского, а также Фрейда и Адлера, на худой конец – популярные книжечки по психологии, посмотрим, как в данном случае обстоит дело с развлекательностью.

С учетом специфики произведения понятно, что автор работал в основном ножницами (как справедливо отмечается в аннотации, “все скандалы показаны автором через призму реальных документов”). Структура книги незатейлива: небольшие фрагменты, в основном, из газетных статей (иногда – книг, писем, дневников и т. п.), каждый из которых сопровождается кратким комментарием составителя. Таким образом, вопрос отбора материала был, по сути, первостепенным.

По замыслу, в предлагаемом обширном меню (всего в “Энциклопедии” описано 127 скандальных историй) каждый найдет то, что ему по вкусу. Отведаем…

Эпизод первый. Фигуранты – лорд Байрон и леди Каролина Лэм, жена будущего премьер-министра. Приводится отрывок из письма великого поэта и не менее великого сердцееда отвергнутой женщине… Интересно, поскольку все-таки – Байрон…

Эпизод второй. 1816 год. Ссора между лордом Букингемом и сэром Томасом Харди. Лорда обвинили в авторстве анонимных оскорбительных писем к супруге сэра. Толком так ничего и не выяснилось… Возможно, было интересно некоторым эсквайрам первой четверти XIX века.

Эпизод …надцатый. 1902 год. Полковник Майнерцхаген, один из известнейших охотников на крупного зверя в Восточной Африке, отличавшийся любовью к низшим приматам, путешествуя из Рангуна в Момбасу, пресек жестокое обращение команды корабля с обезьянкой… Ну и что?!

Видимо, кое-кто уже догадался, к чему я клоню. Чтобы скандал воспринимался как скандал, должно соблюдаться некое “единство времени и места” для объекта и субъекта – участников события и зрителей. “Чужой” или значительно удаленный по времени скандал перестает быть скандалом как таковым, превращается в более или менее заметный, а чаще – совершенно незначительный исторический эпизод. Поскольку теряет свою сущность —захватывающую развлекательность.

Брюс Поллинг делал свою книгу в расчете на англоязычного читателя, поэтому ориентировался, естественно, почти исключительно на англо-американскую периодику. Из всей богатейшей (в том числе и на скандалы) российской истории выбран единственный эпизод: телесные наказания русских крепостных девушек – по воспоминаниям Александра Герцена. Плюс больше французский, чем российский, скандал, связанный с провалом “Весны священной” Стравинского в Париже. Плюс еще два английских, некоторым образом затрагивающих СССР: разоблачение группы Кима Филби и дело Профьюмо, в котором в эпизодической роли участвовал некий капитан Иванов.

Описанный в “Энциклопедии” скандал 1992 года вокруг Билла Клинтона (связанный еще с Дженнифер Флауэрз), с точки зрения российского обывателя, может считаться полноценным скандалом. Не только потому, что фигурант – президент США, но и поскольку он – почти наш, “друг Билл”. А вот если бы сексуальная история, подобная клинтоновской, случилась, допустим, с мало кому в России известным королем Испании или премьером Госсовета КНР – это уж извините. У вас своя свадьба, у нас – своя. Нам и собственных скандалов хватает, можем даже поделиться.

Надо полагать, и на том берегу точно так же рассуждают. Допустим, скандал вокруг Чубайса им, в их американии, кое-кому и интересен, поскольку А. Б. там некоторые, не самые последние люди неплохо знают. А, скажем, Валентин Ковалев с его то ли реальными, то ли виртуальными банными похождениями – ну ни капельки никому, кроме собственных сограждан, не любопытен. Да и своим-то – лишь пока министром юстиции был.

Опять же, история, связанная с Салманом Рушди, стала для нас настоящим скандалом лишь после того, как “Сатанинские стихи”, намечавшиеся к изданию в “Лимбус-пресс”, благоразумные питерцы передумали печатать.

Вообще, хороший, настоящий скандал можно уподобить горячему – что называется, с пылу с жару – пирожку. Но то, что казалось соблазнительно аппетитным вчера, не вызывает гурманского энтузиазма сегодня. Хотя можно, конечно, и разогреть. Ну, а уж если вам подсовывают даже не вчерашние, а явно позавчерашние пирожки, для которых процесс черствения зашел слишком далеко, – совсем тоскливо. Поскольку данный шедевр кулинарного искусства изначально не предназначен для внутреннего употребления в виде оригинального сухаря с начинкой, после предварительного размачивания в горячем чае. Такие вот кулинарно-гастрономические аналогии.

Может быть, самое занятное в книге – неожиданно возникающие параллели с днем сегодняшним. Читаешь про скандал начала ХХ века, связанный с с нападками Теодора Рузвельта на американскую прессу и видишь, что его слова до смешного похожи на то, что произнес буквально на прошлой неделе президент Ельцин по поводу освещения “рельсовой войны” российскими СМИ.

И еще к вопросу о “захватывающей развлекательности”. Несмотря на громкие имена, мелькающие на страницах, и в меру пикантные подробности отдельных эпизодов, “Энциклопедия” в значительной своей части откровенно скучна. Причиной тому не только полная окаменелость “пирожка”, но и его изначально невысокие вкусовые качества. Кое-кого из авторов текстов – репортеров скандальной хроники – следовало бы просто уволить за профнепригодность. До нынешних российских мастеров жанра им – как Дженнифер Флауэрз до Клинтона.

Ну, а в том, что данный джентльменский набор пирожков будет бойко раскупаться, – сомнений нет. Завлекательное название, красивый целлофанированный переплет…

Купившим – приятного аппетита!

Юмора честное зерцало

Дмитриев А. Социология политического юмора. – М.: РОССПЭН, 1998.

Политический юмор в нашей стране всегда был предметом пристального внимания очень серьезных людей. И даже – более чем серьезных организаций. Правда, отношение этих товарищей и представляемых ими учреждений к объекту изучения было весьма специфическим: результаты их исследований находили отражение не в научных публикациях, а в документах с соответствующим грифом. После чего следовали вполне определенные конкретные действия, в результате которых многим остроумным людям становилось совсем не до смеха.

В те, не столь уж далекие времена представители общественных наук, считавшиеся, в отличие от писателей, рядовых инженеров человеческих душ, главными инженерами этих самых душ, сеяли и молотили исключительно разумное, доброе и вечное, вернее, то, что считалось таковым.

Пришли другие времена, взошли иные семена. Грандиозные изменения коснулись всех сторон жизни. В частности, анекдоты, которыми раньше можно было поделиться вполголоса с самыми надежными друзьями, с непременным добавлением: “Одна сволочь в трамвае рассказывала”, теперь издаются в таком количестве, что почти перестали покупаться. А бывшие обществоведы, именуемые ныне политологами и социологами, уже ничего не сеют, а лишь добросовестно исследуют ростки нового, а также еще не забытого старого.

Однако шутки в сторону. Это, как вы поняли, несколько затянувшаяся присказка. А сказка, точнее, истинная правда состоит в том, что в серьезном научном издательстве РОССПЭН (“Российская политическая энциклопедия”) вышла книга члена-корреспондента РАН Анатолия Дмитриева “Социология политического юмора”. Это по-настоящему фундаментальное исследование, причем круг затрагиваемых вопросов гораздо шире, чем определяется заглавием. Точнее было бы назвать работу как-нибудь вроде “Политический юмор: история, методология, социология”.

В поисках корней политического юмора автор погружается в глубь тысячелетий и обнаруживает их в V веке до н. э., у Аристофана и других древнегреческих комедиографов. Потом был Древний Рим с сатирами Ювенала, жутко мрачное средневековье и не слишком веселое Возрождение, периоды новой и новейшей истории. Каждая эпоха силами своих знаменитых и безымянных представителей, философов и писателей, шутов и юродивых вносила достойный вклад в мировую сокровищницу политического юмора.

В книге подробно, с многочисленными примерами анализируются формы политического юмора, от частушек и анекдотов до эпиграмм и карикатур. Рассматриваются, опять же на примерах, используемые обычно приемы, а также объекты и субъекты юмора.

Особое внимание уделено социальным функциям юмора. Самое замечательное – то, что строго научный подход прекрасно сочетается с живостью изложения. Монография содержит массу анекдотов, шуток, карикатур и т. п.; дополнительно автор подкрепляет свои рассуждения материалами, представленными в небольшом, но тщательно подобранном приложении.