– И мы увидим.
– Да ведь женщины… Им и Бог велел по гадалкам шататься. А мы-то? Гусары!
– Так что же? Гусары, именно… а не монахи, – улыбнулся Аракин.
В эту минуту из горницы, тщательно и не очень широко отворив и затворив за собой дверь, вышла пожилая и полная женщина, на вид простая мещанка.
– Извините, судари мои… А позвольте вам сказать, что вы в неурочное время посетили меня… – заговорила женщина простодушно, но развязным голосом и с жестами, доказывавшими, что она привыкла к сношениям со всякого рода людом и всякие виды видала.
– Вот что-с… – перебил ее князь. – Вы извините… Но нам днем к вам идти не совсем ловко… Что вы ни говорите, моя уважаемая Дарья Евдокимовна, но мы…
– Авдотья Галактионовна, – поправил Звездочкин товарища.
– Ну да… уважаемая Авдотья Галактионовна… – продолжал князь таким тоном, как если бы буквально повторял вторично то же самое имя. – Вы нас примите и нам нашу злосчастную судьбу распишите… А мы со своей стороны и красненькой для вас не пожалеем.
– Мне, сударь мой, господин офицер, – сухо отозвалась женщина, – извините, не знаю, как вас именовать. – Мне не в диковину ваши денежки. Меня господа дворяне во всей губернии знают и часто провизией одной на сотни рублей отблагодаривают… Да это что… А вот у меня теперь гостьи… И я вас впустить не могу… Пожалуйте завтра… А теперь милости прошу – ослобоните.
Звездочкин двинулся уже, чтоб уходить, но князь вдруг заупрямился.
– Как вам угодно, моя дорогая, а мы не уйдем. Мы не бродяги какие и не жиды. Какие бы гостьи у вас ни были, им гусарское общество не в обиду. Мы подождем. Барыни ваши кончать, уйдут, а мы начнем про нашу судьбу.
– Но позвольте, господин офицер… – с некоторым даже достоинством возразила женщина. – Может быть, моим гостьям не желательно с вами повстречаться.
– Пойдемте! Ну что!.. – сказал Звездочкин.
Князь, ни слова не говоря, двинулся и сел на диван.
– Ну, пожалуйста… Ну, зачем… – начал умолять корнет.
– Застрелите меня тут, а не пойду. Так вот хоть до завтрашнего утра сидеть буду… Хочу я узнать свою судьбу от Анны… Анны Степанидовны…
За дверью в маленькой горнице вдруг послышался сдержанный смех.
Bce обернулись на дверь.
– Вот видите, – сказал князь, – ваши посетительницы и те смеются, что вы нас гнать хотите. – И князь прибавил громче и обращаясь к дверям:
– Сударыни! Заступитесь за нас грешных.
За дверью раздался уже звонкий, откровенный, несдерживаемый смех, и князь вдруг навострил уши… Что-то знакомое и даже особенное почудилось ему в этом смехе. Он совершенно не знал, кто смеется, но его все-таки будто кольнуло.
Дверь претворилась, и незнакомый князю голос произнес:
– Авдотья Галактионовна… На минуточку.
Женщина, разводя руками от происшествия, какого с ней еще вероятно не бывало, вошла снова в горницу, из которой появилась.
– Ну, пожалуйста, уйдемте… – заговорил Звездочкин. – Ведь это же насилие над какими-то барынями.
– Мы их накрыли… Правда… – ответил князь. – Да ведь и мы сами тут. Все причастны к делу и свидетелей нет. Все и виноваты.
– Может быть, это дамы из здешнего общества.
– Говорю вам, все… И они и мы, равно…
Но Аракин не успел договорить… Дверь отворилась. На пороге появилась молодая девушка брюнетка, и, смеясь, вышла в сопровождении пожилой женщины.
Князь ахнул и вскочил с дивана.
Девушка, неудержимо смеясь, подошла к нему и протянула руку.
– Марья Борисовна? – выговорил князь и смутился.
– Мне не стыдно, – звонким веселым голосом произнесла девушка. – Я люблю гадать и часто зову к себе Авдотью Галактионовну. А вот теперь она хворает – я сама пришла.
– Простите, Марья Борисовна… Ради Бога! – заговорил князь виновато и смущенно. – Если бы я знал, что это вы, то поверьте…
– Да я, князь, не сержусь… Что за важность… Вы же пришли гадать… А вы еще гусар, воин. Серьезный человек. А нам, девицам, и Бог велел глупостями забавляться… Ну, идите… Узнавайте свою судьбу! – кокетливо добавила девушка и, надев шубу, направилась к выходной двери, сопровождаемая своей спутницей. Обе вышли в сени, пока хозяйка тщетно металась и звала девушку проводить гостей. Ее не было нигде.
– Ах треклятая. Опять провалилась!.. – ворчала хозяйка.
Аракин между тем оглянулся в горнице и не нашел товарища.
– И мой тоже провалился, – сказал он. – Где же он?
– Не знаю-с, не видала… – отозвалась хозяйка любезнее, обращаясь к гостю, названному сейчас «князем».
В эту минуту выходная дверь снова отворилась, и обе гостьи быстро явились вновь в горнице.
Молодая девушка смеялась, но уже иным смехом, с оттенком полусерьезной, полу шуточной тревоги.
– Авдотья Галактионовна! – воскликнула она. – Мы боимся. Позовите Пашу проводить… Или вот вы, князь, пожалуйста…
– Что прикажете?
– Проводите нас… Тут в сенях в углу кто-то вдруг при нас спрятался. Я боюсь…
– Батюшки светы! – воскликнула хозяйка. – Опять забралися. Ради Создателя! Ваше сиятельство!.. Марья Борисовна! Помогите… Третевось у меня воров накрыли ввечеру… Ради Создателя…
– Полноте! Успокойтесь! – заговорил князь. – Позвольте я вас провожу…
– Батюшка, князь, не уходите! – заметалась хозяйка. – Марья Борисовна. Золотая… погодите… Уйдете вы, меня тут одну убьют… Золотая… Дайте прежде оглядеть… с фонарем!.. Ваше сиятельство, ради Создателя. Вот! Вот фонарь…
Страх мещанки сообщился тотчас и пожилой женщине и самой молодой девушке. Она перестала смеяться и вопросительно-тревожно глядела в лицо князя.
Аракин ухмыльнулся с чувством собственного достоинства и гордо принял роль и вид спасителя беззащитных.
Он взял зажженный хозяйкой фонарь в левую руку, подал другую молодой девушке и выговорил шутливо: