Про девочку, белку и страну желаний

– Бум, бум, – раздалось снизу.

Через некоторое время повар, прихрамывая, вышел с тарелкой дымящейся каши на подносе и мисочкой с орехами.

– Ну конечно орехи, – грустно произнес Вася, – если белка, то орехи.

– Вы сказали на мое усмотрение, – невозмутимо произнес повар, – для меня еда ребенка – каша, а для белки – шишки да орехи, только шишек у меня нет.

– Ясно – ясно. А с ногой что случилось? Недавно не хромали.

– Сундук тяжелый неожиданно упал. Вы бы поаккуратнее, со своими желаниями.

Алена и белка прыснули со смеха.

– Извините, я не хотела.

– Я не в обиде. Но на лечение один золотой возьму, – он замолчал, но не уходил.

– Что-то еще? – спросила белка.

– Брат мой, спрашивает, не разрешите ему с вами отобедать. Любит с новыми жителями общаться. А вы хотели узнать, как домой вернуться. Вместе с ним мы в харчевню устроились когда-то, только после окончания его времени я стал тем, кого вы перед собой видите, а он…, – повар снял свой колпак с голов и положил на край стола, – вот. Позвольте представить Вильгельм Гримм.

С этими словами он положил перед колпаком ореховое печенье и Вильгельм, обхватив его край своими тряпичными губами начал жевать, в промежутках ведя беседу.

– Рад, что не отказали. Якоб изначально всегда груб с посетителями, но это только на первый взгляд. На самом деле он душа любой компании.

– Если я все правильно поняла, вы братья Гримм! – произнесла Алена.

– Совершенно верно. Собственной персоной.

– Якоб сказал, что вы стали такими, когда закончились желания?

– И снова совершенно так. Все меняются с последним желанием. Вы не знали?

Алена посмотрела на белку. Та покачала головой.

– Не знали.

– А откуда вы думаете, берутся говорящие одеяла, старушки с крыльями и всякие другие? Как только последнее желание закончится, все. Тут уж как повезет. Я вот колпаком стал. Хорошо хоть вкус чувствую, и говорить могу, не такой жизнь скучной кажется.

– Я не думала, откуда берутся говорящие одеяла, – честно призналась Алена, – считала, что просто сплю, а это мне сниться.

– Как бы не так. Сниться ей. Смешная ты девочка. Ты не во сне, а в стране между реальностью и вымыслом. И получишь ли ты то, чего хочешь, зависит не только от тебя. Отсюда мало кто возвращается.

Вася сильно топнул лапой по столу и показал кулак колпаку. Тот мгновенно замолчал. Глаза Алены заблестели от накатывающих слез.

– Она не знала!? – удивленно спросил Вильгельм, – вот я старые ослиные уши! Никак не умею с детьми говорить. Но не зря же я столько лет со всеми посетителями беседы веду. Может мои знания, вам помогут вернуться. Вот вы что про возвращение слышали?

– Нужно найти то, что ты хочешь больше всего. Не упустить время и тогда вернешься домой.

– Эту версию я слышал, – ответил Вильгельм, но подтвердить не могу, так как если кто-то и возвращался таким способом, то мы его уже спросить не можем. Есть еще варианты. Версии точнее будет сказать. Кто говорит, что нужно друга найти. Только настоящего друга, и если и друг будет считать тебя другом, то вы оба вернетесь. Поэтому многие парами ходят. Сдружится пытаются.

– Ты же со мной пошел не потому, что хотел сдружиться? – спросила Алена у Васи, – хотя я ничего плохого в этом не вижу, но само понятие дружить ради чего-то не правильно. Дружить нужно просто так. Ради дружбы.

– Я не знал, что дружба может вернуть меня домой. Это правда, – испугался Вася.

– И еще вариант возвращения, – продолжил колпак, – нужно для другого сделать что-то такое, что сделал бы только себя.

– Что же это такое?

– Не могу знать. Мне рассказывали, что для других строили замки, и целые золотые города. Устраивали праздники и ярмарки, но не получалось. А если у кого и получалось, то снова мы не узнаем. Их тут больше нет. Они вернулись.

– Вильгельм, а что ты знаешь о количестве желаний. Сколько их?

– По-разному. Кому-то повезло и у него они никогда не заканчиваются, а у кого-то одно.

Неожиданно для всех рюкзак белки надулся.

– Извините меня конечно, но не смог удержаться, – смущенно произнес Вася и достал из рюкзака два ореха, – ты про желания заговорил и я вспомнил и своих, больно уж вкусные получаются.

– А Сюоятар? От нее можно спрятаться? – тихо спросила Алена.

– Тут сказать ничего не могу точно. Мне не привелось прятаться. Она появилась, когда мои желания уже закончились, но как она жителей уносит, видел. Могу совет дать. Как ночь наступает, вы спать ложитесь и не о чем не думайте. Тогда она оставшиеся желания не увидит.

– И у меня есть вопрос, – вступила в разговор белка, оторвавшись от ореха, – можно как-то узнать, что желания скоро закончатся?

Вильгельм заговорил тише.

– Посмотрите на пару старушек, что доедают свой ужин.

Алена и белка одновременно посмотрели в сторону старушек с крыльями.

– Что вы можете о них сказать? – спросил колпак.

– У них закончились желания? – предположил Вася, – Раз уж они похожи на странных ангелов.

– Это не так. Это феи, которые постарели, а желания у них не закончились. Но присмотритесь к той, что справа. Ее лицо искажено. Будто ее художник не дорисовал.

– Это так, – согласилась Алена, такое же лицо было у человека, что встретился нам на улице, – Что это означает?

– Они тут давно живут. Я с ними хорошо знаком. У нее последнее желание. Она знает об этом. Загадав его, она превратится в кого-то другого или во что-то другое. Тут всегда так происходит. Так что смотрите друг на друга. Сможете узнать, когда у друга останется одно желание.

***

Спать на перине, заполненной соломой и под соломенным одеялом, раньше Алене не доводилось, но на удивление оно не оказалась колючим, а грубый материал матраса оказался вполне сносным, чтобы переночевать уставшим путникам. Белка сжалась в комок на большой подушке прямо над головой девочки и достаточно быстро заснула. Сон к Алене все не шел. Через грязные окна нельзя было рассмотреть, наступила ли ночь.

– Что интересно делают мама и папа? – подумала девочка, колпак сказал, что я не дома, значит, они уже могли обнаружить ее пропажу и начали поиски. А может время тут идет не так как дома и могло пройти много времени. А может, – на глаза навернулись слезы, – они забыли меня.

Эта мысль заставила ее всхлипнуть и тихо заплакать.