Воспитанник орков. Книга третья

Воспитанник орков. Книга третья
Евгений Васильевич Шалашов

Воспитанник орков #3
Если приключения на твоей земле закончились, следует поискать их в другой стороне. Но если твоя любимая поняла, что совершила ошибку, сможешь ли ты простить ее? Что ты выберешь? Приключения или спокойную жизнь?

Евгений Шалашов

Воспитанник орков. Книга третья

Глава 1

Скаллен – гора черепов

Данут добрался до Скаллена без всяких приключений. Это и хорошо, потому что за последнее время, их (приключений, то есть), было предостаточно, пора бы и перерыв сделать.

Ноша была тяжелой. Нет, не голова мэтра Байна Периверта, с которой Данут даже сроднился, и уж тем более не меч и доспехи. Было тяжело осознавать, что все закончилось. Была у него любимая женщина, а теперь ее нет. Чем заниматься дальше, парень не знал. После снятия осады с Тангейна и разгрома норгов поговаривали, что теперь предстоит экспедиция на Одинокие острова, чтобы уничтожить гнездо пиратов. Но, покамест, дальше разговоров дело не сдвинулось. Людям нужно было восстанавливать разрушенные города, оркам – строить новые корабли. Потому, было решено вернуться к этому вопросу через год, но здравомыслящие люди (такие, как Шумбатар или Гилберт), считали, что реально можно будет собрать силы и средства года через три, не раньше. Можно бы вернуться к оркам, но там тоже … Пусть Слети выйдет замуж за своего парня – как там его, Хенкро? Стало быть, можно выполнить печальную обязанность – отвести гворнам останки мэтра Байна, и передать им серебряную свирель – оружие, способное нести гибель «холодному» войску.

На пассажирском тепловике гномов, возобновившем регулярные рейсы между Тангейном и Скалленом, народу было немного – пара купцов, отправившихся по своим делам, да с дюжину гномов, из тех, кто участвовал в обороне города, а теперь возвращались домой. Данута Таггерта прекрасно знали и люди, и гворны, поглядывавшие на юного героя с должным почтением, но он в первый же день дал понять, что вступать в разговоры не намерен, и парня оставили в покое.

Без труда отыскав городскую ратушу, передал первому же гному (виноват, гворну), попавшемуся на пути, мешок с головой мэтра Байна, серебряную свирель, а потом побыстрее ушел. Странно, но стало еще хуже. Пока была цель, вроде бы, было полегче, а теперь опять навалились мысли о Тине. Стиснул зубы – пройдет, надо только немного подождать. Ну, коль скоро миссия выполнена, а делать нечего, то хотя бы посмотреть на столицу гномов, искупаться в теплом море. А там… Ну, там видно будет.

В выборе гостиницы Данут не привередничал. Какая лучше, какая хуже, он не знал, потому, выбрал ту, что стояла у самого моря и именовалась «Труба за мир!». Именно за это название он ее и выбрал.

В вестибюле гостиницы за стойкой сидел дежурный – моложавый гворн, сдававший номера постояльцам. Решив, что шиковать смысла нет, но и ужиматься с его-то деньгами – глупо, Данут снял себе одноместный номер на верхнем этаже, с балконом, выходившим на море. Заполнив анкету (кажется, гворн был удивлен, что фолк умеет читать и писать, но вида не подал), заплатив аванс (векшу за неделю), собрался подняться наверх, как услышал голос дежурного:

– Господин Таггерт, я порекомендовал бы вам, при выходе в город, оставлять ваше оружие в комнате. А еще лучше – сдать его мне.

– Сдать оружие? – с удивлением переспросил Данут.

– После некоторых событий (каких именно, гворн не сказал, но и так было понятно) в Скаллене с оружием могут ходить только сотрудники народной дружины, – пояснил гворн. – Если вы покажетесь в городе с мечом, то дружинники вас задержат. Потому, мы убедительно просим наших постояльцев сдавать оружие, чтобы у них не возникло соблазна выйти с ним в город. Вам будет предоставлена персональная ячейка.

Спорить с гномом и доказывать, что без оружия он почти голый, юноша не стал. Если в Скаллене такие правила – так тому и быть. Возможно, если бы гномы введи такие обычаи пораньше, мэтр Байен был бы жив. А оружие… Так при желании, оружием может стать любой подвернувшийся под руку предмет.

Дежурный гворн только таращил глаза, наблюдая, как фолк укладывал в ячейку – узкий, словно пенал, металлический шкаф, меч, набор метательных ножей, кистень. Подумав, Данут добавил туда еще и кольчугу.

– Да, а почему у гостиницы такое название? – поинтересовался парень.

– Ну, так получилось, – позволил себе дежурный легкую улыбку. – Когда-то она именовалась «Турбаза «Мир», но однажды клиент неправильно прочитал название. Получилось по-дурацки, зато необычно. Вот, хозяин это название и дал. Зато теперь клиенты идут именно из-за названия.

Слегка повеселев, Данут пошел наверх. Бросив в угол заплечный мешок, юноша вышел на балкон и, с удовольствием обнаружив там легкое кресло, уселся, принявшись любоваться на море.

Красиво! Синяя гладь, где-то вдалеке белеет парус.

От созерцания красот теплого, но чужого моря его отвлек стук в дверь. Было похоже, что стучатся уже давно. Вставать не хотелось, но парень поднялся и пошел открывать дверь.

В коридоре была целая делегация гворнов и все с длинными бородами, при золотых поясах.

– Здравствуйте, господин Таггерт. Позвольте представиться, – махнул бородой первый из гномов, выглядевший солиднее остальных. – Меня зовут Гвейн Периверт. Конечно же, вам это имя ни о чем не говорит…

– Почему же, – перебил Данут. – Вы родственник покойного профессора Байна, которого я считаю … считал, своим наставником. А еще, вы заведующий кафедрой прикладной магии Скалленского металлургического колледжа.

– Уже нет, – расправил плечи мэтр Гвейн. – Недавно я стал ректором.

– Мои поздравления, господин ректор. Думаю, покойный мэтр Байн очень гордился бы вами, – грустно улыбнулся Данут.

– Мой троюродный кузен занял свое место в чертогах Ауле, а в сердцах гворнов он займет то же место, что и наш великий предок – Дейн Периверт, – торжественно заявил мэтр Гвен. – Впрочем, об этом позже. Господин Таггерт, позвольте представить вам нашего мэра – господина Намрега, а также директора Скалленского металлургического завода господина Шагрома.

Два полноватых гворна, похожие друг на друга как родные братья, степенно поклонились. Остальных гномов ректор представлять не стал. Впрочем, запомнить всех Данут все равно бы не смог.

– Прошу прощения, господа, – прижав руку к сердцу, произнес Данут. – Мне очень приятно видеть всех вас, но чему я обязан подобной чести? Мэр города, директор завода, ректор пришли к скромному человеку, не имеющему даже формального образования?

Мэр Скаллена сделал шаг вперед. Откашлявшись, важный гворн сказал:

– Господин Таггерт, мы пришли выразить вам огромную благодарность за возвращение останков тела нашего выдающегося ученого мэтра Байна. Как мы поняли, вы не желаете пышной церемонии, каких-то наград?

Данут только выразительно посмотрел на высокопоставленного чиновника, помотал головой и вздохнул. Тот, будучи мудрым гворном, кивнул:

– Именно так я и думал. Фолк – прошу прощения, человек, оставляет у привратника предметы, за которые мог бы стребовать тысячи векшей и уходит, даже не назвав своего имени – такой человек не пожелает пошлых почестей. Мы не можем оставить ваш поступок без благодарности, иначе просто перестанем себя уважать. Хорошо, что на тепловике плыл один из наших сменных механиков, рассказавший о господине Таггерте, отомстившем убийце нашего дорогого профессора, и мы тотчас же отправились поблагодарить вас. Хорошо, что вас видели, выходящим из ратуши и смогли отследить ваш путь. Голова мэтра Байна Периверта соединится с телом, а оружием займутся сотрудники его лаборатории. Думаю, кафедра Прикладной магии и лаборатория оружия будет носить имя профессора Байна Периверта? – повернулся мэр к ректору.

– Только лаборатория, – сообщил тот. – Мы решили, что если назвать кафедру именем мэтра Байна, это поставит под сомнение компетентность ее профессоров и преподавателей и станет довлеть над ними, как молот. А лаборатория – детище профессора, он передал в нее всю свою коллекцию оружия.

– Господин Таггерт, – вступил в разговор директор завода. – Профессор Байн не был моим родичем, но он был моим наставником во время учебы. А это, порой, бывает крепче родственных уз. Скажите, что я смогу для вас сделать?

– Мы, господин Шагром, мы, – перебил директора мэр. – Поймите, господин Таггерт, нам бы не хотелось прослыть неблагодарными за такую огромную услугу. Скажите, что вы хотите?

«Отцы» города замерли в ожидании. Данут их понимал, но ничего дельного в голову не шло.

– Вы знаете, господа, – развел руками воспитанник орков. – Я буду очень признателен, если вы пришлете кого-нибудь, кто сможет показать мне Скален, рассказать о нем.

Скаллен, расположенный при слиянии реки Шейны и моря Петронелл – столица металлургии и химии, был очень своеобразным городом, отличавшимся от своих промышленных собратьев Фаркрайна. Мэтр Юсиаш – профессор кафедры истории, приставленный в качестве гида, пояснял, что во-первых, если остальные металлургические предприятия (хоть людей, хоть гворнов) традиционно строились либо «на угле», либо «на железной руде», то Скалллен не имел ни железных рудников, ни угольных копей. Говорили – мол, в болотах есть железная руда, да торф, оттого, дескать, гворны и порешили строить тут завод. На самом-то деле болотной руды – кстати, очень скверного качества, кот наплакал, хватило бы года на два интенсивной работы, не больше, а ее добыча обошлась бы в несколько тысяч кожаных векш, не окупив и десятую часть расходов. И торф не слишком годится в качестве топлива. Посему, гворны построили завод «на дороге», то есть, на пересечении двух путей – из-за Ауреганского хребта, по специально вырытому каналу (говорят, строить его помогали синие демоны – прежние хозяева Фаркрайна, но это неточно) везли каменный уголь, а из Ледяной пустыни, где бодро бегают тепловики – железную руду. Во-вторых, коль скоро в городе имеется металлургическое производство, ему положено иметь заводские трубы, нещадно выбрасывавшие к солнцу черные клубы дыма, а при резкой перемене ветра покрывать этим дымом город, чтобы население чихало и кашляло, а стены домов больше бы напоминали внутренности печной трубы. Здесь же, из труб, шел только бесцветный пар, потому что, все составляющие вонючего дыма, полученного при сжигании каменного угля, гворны использовали до того, как пустить его в атмосферу – что-то шло на производство панелей, которыми мостили дороги, что-то брали для производства красок (заметьте – не только черных, но красных, коричневых и даже белых!), а самое ценное, содержавшееся в каменном угле (и как оно туда попало?), преобразовывали в удобрения для полей и огородов и, даже лекарства! Какая связь между удобрениями и лекарствами, Данут пытался понять, но усвоил только, что это довольно-таки сложный процесс, над которым трудились лучшие умы Фаркрайна. А в-третьих, у гворнов было не принято, чтобы гномеллы сидели дома, и их женщины (совсем не бородатые, кстати), шли трудиться наравне с мужчинами и на металлургическое производство, и на химическое. Было еще и в-четвертых, и в-пятых. Словом – город был достаточно интересным.

Данут уже целую неделю бродил по улицам, пытаясь понять – нравится ему город гномов, или нет? Здесь не было загадочных дворцов, оставшихся в наследство от эльфов, как в Тангейне, не было укрепленных усадеб, башен или крепостных стен. Чем-то Скаллен напоминал Хангварк, только в увеличенном виде – все было просто, и рационально. И улицы, не просто широкие, а очень широкие, не петляли, словно сумасшедший клубок ниток в лапах котенка, а шли строго прямо, а потом поперек. И захочешь, да не заблудишься. Дома, сложенные из красного кирпича были высоченными, каждый в пять, а то и шесть этажей. Но в городе не было ни одного похожего дома, все они чем-то отличались – где башней, установленной в центре, где шпилем, где вычурными балконами, а где – всем сразу, да еще и странными картинами, выложенными на фасадах. Мэтр Юсиаш, объяснял, что «кирпичный» стиль является одним из проявлений эклектики, что он сочетает в себе и полезное, и удобное. Мол, когда-то все гномы жили в пещерах, но свои кузницы и иные промышленные здания строили на поверхности – вначале из камня, а потом из кирпича. Прошло какое-то время, и гворны начали отстраивать себе жилые дома, руководствуясь именно промышленным стилем. Поначалу дома штукатурили, пытаясь придать им вид каменных строений, но потом решили сохранить естественный облик. Ну, а потом стали творить кто во что горазд.

Самый центр города назывался «Кривули». Изначально это был перекресток двух главных улиц, где долгое время была Торговая площадь. Потом по ее углам построили четыре здания – Городскую ратушу с башней – часозвонницей, театр, музей истории металлургии и биржу. Площадь превратилась в восьмиугольную, добавив городу некую «изюминку», которой гордятся скалляне и любуются приезжие.

Горожане знали, что Скаллен с языка первопоселенцев означает «гора черепов». Они не пытались «облагородить» название, напротив, превратили его в предмет гордости, украшая улицы различными композициями, связанными с черепами. В центре города, прямо напротив ратуши, стояла пирамида, сложенная из черепов. Разумеется, черепа были ненастоящие, но впечатление они производили. Кажется, пирамида символизировала потери, понесенные разными расами Фаркрайна, во время многочисленных войн. На берегу моря был установлен скелет гигантской овцы, с черепом, из которого торчали резцы, похожие на кривые сабли. Скелет опирался на три ноги, а четвертой указывал путь кораблям, идущим из Петронелла в Шейну. Говорят, гости, прибывшие по морю, завидев такую саблезубую «овечку», не желали покидать каюту. А сколько «черепов» использовалось в оформлении стен, дорожных указателей – не счесть.

Те кладбища, где упокоились жертвы сражения у Синих вод – и победители, и побежденные, давным-давно проросли травой и деревьями, превратившись в огромные парки, окружавшие город. В одном из парков высилась огромная скульптура, изображавшая гворна – металлурга, отправлявшего крошечного сынишку на завод. Не сказать, что композиция была верхом скульптурного искусства, зато, хотя бы она не изображала череп.

Вообще, гворны очень любили все монументальное, начиная от зданий и заканчивая скульптурами. Отчего, сказать сложно. Может, демонстрировали свои возможности? А может, им просто нравилось все крупное?

Данут где-то читал, что гворны без ума от камней, но не особо любят деревья, а к цветам вообще равнодушны. Опять-таки – это оказалось заблуждением. Деревья росли вдоль улиц, отделяя пешеходную зону от зоны движения транспорта. Кстати, движение самобеглых повозок и колясок, имевших двигатели, в самом городе было строжайше запрещено (они довольствовались окружным шоссе, проложенному к заводам и портам), а жителям разрешалось ездить только на трехколесниках, приводимых в движение собственными мышцами. Такие средства передвижения отчего-то назывались «водомерками», хотя ничего общего с насекомыми, скользящими по поверхности воды не имели. Жители Скалена старались засадить цветами всё свободное пространство, а еще обожали проводить эксперименты. Данут, гуляя по одной из улиц, не смог разобрать – что же такое перед ним? Кора на дереве была березовой, а вот листья больше напоминали тополиные. Мэтр Юсиаш любезно подсказал, что это специально выведенный для города «березотополь», сочетавший преимущества обеих видов деревьев – вбирает в себя отходы металлургического комбината из атмосферы, но в отличие от тополя, чья жизнь насчитывает всего семьдесят-восемьдесят лет, «березотополь» живет почти триста, а то и четыреста.

По вечерам из широко распахнутых окон домов доносилось пение. Особенно Дануту понравилась песня о двух молодых гномах, работающих на металлургическом заводе. Один из них был кузнецов, и его борода была опалена пламенем, а второй трудился токарем, в бороде которого всегда застревала металлическая стружка. И у них была гномелла, которую оба любили, звали замуж, но девушка не могла выбрать, кто ей больше нравится – тот, что с опаленной бородой, или тот, что со стружкой? Втроем они часто ходили на берег моря и любовались на дальние зарницы завода. В конце-концов девушка сама пошла трудиться в цех, где и встретила настоящую любовь – мастера-механика, чья борода была черной, как вороново крыло, а еще чистой и опрятной. Была и другая песня, где рассказывалось о кудрявой гномелле, постоянно просыпающей на работу, из-за чего на заводе стали давать специальный гудок, чтобы ее разбудить. Теперь кудрявая гномелла радуется пению гудка вместе со своими соседями.

– Мэтр Юсиаш, – поинтересовался Данут. – А почему у вас так много песен, посвященных женщинам? Я хотел сказать, – поправился юноша, – много песен, посвященных работающей женщине?

– Здесь все просто, – любезно пояснил историк. – В прежние времена гномеллы сидели дома, вели хозяйство. Даже несмотря на войны, которые вели гномы (мэтр не стал говорить, что гномы воевали против орков, чтобы не обидеть юношу), женщины оставались беречь домашнее гнездо. Но не так давно – каких-нибудь сто, сто пятьдесят лет назад, мы решили вернуться на Землю предков. Ну, не то, чтобы вернуться совсем, – уточнил гном. – Но решили основать там свою факторию.