Десятый самозванец

– Так, а кого ты винить-то должен? – негромко, но с оттенком угрозы в голосе, сказал Елферий, ставший вдруг как-то выше и значимей. – Тебе ведь, как человеку говорено было – ступай к подьячему, а он тебе все обскажет… Было, говорено-то? Было. Ну, а ты, голубчик, что захотел? И – рыбку съесть и, в лодку сесть? Нет, милый, так нельзя! А иначе, мы все царство-государство профукаем…

– Слышь, мужик, а тебя кто омманул-то? – поинтересовался стрелец.

– Да я, вроде бы, не запомнил, – пожал плечами Тимофей, пытаясь вспомнить мастерового. – Штаны, да фартук… Рожа у него хитрая, да наглая.

– Ну, – хохотнул стрелец. – Они все так ходят. Жарко там. А был бы не хитрый, так не стал бы тебя так подводить…

– Такой, говорливый, – напряг Акундинов память. – Считать умеет хорошо. И, в веснушках он…

– А, – протянул вдруг Елферий, догадавшись, – так это, Серега Пономарев. Он ведь, сукин кот, раньше в Разбойном приказе служил. А за то, что взятку от конокрадов брал, сюда и попал, как на каторжные работы. От, ведь, шельма, а?

– А что, тут еще и каторга? – оторопел Тимоха, и, поняв, что опять сбился, выругался…

– Еще – пятнадцать… – сказал Елферий.

– Что, пятнадцать? – не понял Тимофей.

– Еще пятнадцать копеек осталось, – подсказал приказной. – И, осторожнее, одна у тебя выпала, да под стол закатилась. Потеряется, а нас потом виноватить будешь. Не, нам чужого не надо!

– Ты, мужик, не боись, – вмешался стрелец. – Елферий у нас, хоть и плохо видит, да любую копеечку сосчитает, где бы она не была. Деньги – сквозь мешок углядит, да сочтет!

– А насчет каторги, так у нас тут каторга и есть, – добавил Елферий. – Работает народец с утра и до ночи, без выходных дней. Ну, кормят, правда, хорошо, да жалованье идет. А так, со двора никого почти не выпускают…

– Что, так цельными днями и работают? – поразился Тимофей.

– Да нет, по праздникам, например, отдыхать дают. Да и в город сходить – в церкву там, да в лавки – тоже отпускают. Токмо, раздевают догола, да всех и обсматривают. Знают ведь, чертяки, что проверять будут, а все одно – тащат и тащат!

– И утаскивают? – полюбопытствовал Акундинов.

– Ну, не без этого, – покивал Елферей. – Тута у нас, ежели, посчитать, то с десяток мастеров всего и есть, что под судом да на правеже не были. Ну, а остальные…

– Елферий, а как, на этот-то раз Пономарев копейки тащить надумает? Как считаешь? – поинтересовался стрелец, а потом, обернувшись к Тимофею, засмеялся: – Он, в прошлый раз, в мешок сложил, а мешок – через забор выбросил. Ну, не знал, что у нас там кобели ходят…. А кобели-то те, они на запах серебра натасканы. Ну, почти как Елферий, копеечки-то чуют.

– Ты ври, да не завирайся, – беззлобно осадил приказной стрельца. – А Сергунька-то, что-нибудь да придумает.

– Проглотить можно, – грустно предположил Акундинов, смирившийся с утратой «чешуек»..

– Проглотить… – задумался стрелец. – Как, думаешь, Елферий, можно проглотить?

– А, что… – прикинул тот. – Это ж, всего-то с фунт будет. Проглотит! Только, как он их доставать-то оттуда будет?

– Как-как, – хохотнул стрелец. – Известно, как… Каком!

– Ну, так отпустят-то его только на день, – покачал головой Елферий. – За день-то копеечки, ну, никак, выйти не успеют…

– И, что? – догадался служивый. – Никак, Сергунька-то наш, в бега собрался?

– Ну, кто у нас сотник – ты, или – я?

«Вот как! – удивился Акундинов. – Стрелец-то тут не простой – целый сотник! А Елферий, тогда кто?»

Что бы проверить догадку, он бросил последние чешуйки в подставленный мешок и спросил:

– Ну, а что теперь … дьяк приказной?

– Догадливый! – заржали в один голос и сотник и Елферий.

– Так, а чего же не догадаться-то, – скромно потупился Тимофей. – Не иначе, приказ Большой казны татей ловит.

– Ловит, – подтвердил дьяк. – Вишь, за сегодня, окромя твоих копеек, в казну уже сотню рублей возвернули.

– Ну, так может быть, – потупился парень. – Казна-то и без моих пяти рублев проживет? Я ведь, взаправду не знал – вот, те крест!

– Ну, казна-то, положим, проживет. Только – порядок во всем должон быть. Ну, а, с другой-то стороны – ты утаишь, другой – утаит. Так, что же останется-то? Да и ты, впредь умней будешь, – безжалостно прервал его изливания дьяк. – Ну, ступай, парень, ступай себе с Богом. Ну, бирку еще возьми… – протянул ему Елферий кожаный лоскут, на котором было вытиснено каленым железом слово: «УПЛОЧЕНО», а сквозь дырку продета двусторонняя сургучная печать Приказа Большой казны с изображением весов.

– С Сергунькой-то что делать? – напомнил сотник.

– А что делать… – задумался на минуту дьяк Елферий. – В город не выпускать, а напоить его, паразита, постным маслом с простоквашей. Посадить в амбар какой, да пусть там сидит, копеечки выводит…

– Ну, а коли он, копеечки-то не глотал? – заинтересовался Тимофей, уже смирившийся с потратой.

– Ну, так и ничего, – отмахнулся стрелец. – Пронесет его, да и вся недолга… Лекарь-иноземец, что наших работничков пользует говорит, что дюже полезно для здоровья, брюхо-то чистить…

«Самому бы, лекарю-то, брюхо так почистить!» – подумал Тимоха без особой жалости к мастеру-обманщику. Потом, вздохнул тяжко и потихоньку побрел прочь.

…Вечером, тайком от Татьяны и Костки, из-за чего пришлось схорониться в нужнике, Тимофей пересчитал все, что удалось собрать. Получилось, около полутора сотен… Найти бы оставшиеся пятьдесят рублев… О том, как он будет объясняться с четой Шпилькиных, да с казначеем, Акундинов пока не думал. Авось, да чего-нибудь удумается… А сегодня, то ли, показалось, то ли – нет, но вроде бы, прошел мимо дома мужик, очень похожий на цыгана…. Да и срок для выплаты долга подходил к концу.

Уже ложась спать, Акундинов спросил у супруги:

– Ты к крестному-то давно не ездила?

– А чего это ты, про крестного-то вспомнил? – удивленно спросила Татьяна, расчесывающая волосы перед сном.

– Ну, мало ли, – неопределенно сказал супруг.

– Это для чего? – подозрительно посмотрела жена. – Я, из дому уйду, как дура, а ты, кобелина, девок непотребных в дом приведешь?

– Да ну, каких девок? – деланно возмутился супруг, хотя и знал, что рыльце-то у него в пушку…

– А то я не знаю? – фыркнула Танька. – Я, из дому ухожу, а ты, кобель, девок непотребных приводишь. И, как только, харе-то не стыдно? При живой-то жене приводить в дом всяких б, да на супружеской постели их и имаешь…

– Да, ладно тебе, – поморщился Тимоха. – Всего-то один раз и было. Ну, пьяный был, бес попутал…

Тут уж, совсем-то отпираться было глупо, потому что, все соседи помнили, как Танька гоняла однажды девку, застигнутую в постели у мужа. Вроде бы, даже косу у нее выдрала. Хорошо, что напуганная девка не стала жалобиться… Потом, с месяц, наверное, баба не допускала его к себе. И, смилостивилась только тогда, когда поняла, что если, сама не будет давать, то муж опять пойдет кобелиться…

– Один раз! – фыркнула супруга. – Как же. Один-то раз… Я что, подряжалась, простыни после твоих б… отстирывать?

– Ох, а сама-то ты, чем лучше? – вызверился на супругу Акундинов. – Да с тобой до свадьбы половина Вологды трахалась!