Легенды, были и сказки Крыма

Идет по Севастополю нянечка или профессор, рабочий или еще какой сотрудник. Про них просто так и говорят:

– Это – сеченовцы.

И имя это звучало гордо. А в Ялте тоже врачи и ученые собрались и еще один институт построили. Так и работали они на пользу Человеку много лет.

Как вдруг напала на страну нашу свободную сила несметная. Летят самолеты с крестами черными. Ползут по земле русской враги страшные. Да не растерялись сеченовцы. Больных по домам отправили. Сами оружие взяли.

– Или нам по углам отсиживаться, коль Родина в опасности. Или нам врага страшиться. Помогать будем фронту, – решили дружно.

А фашисты наступают. Вот и первые раненые пошли. Уложили доктора их на койки и давай делом заниматься. Под пулями да снарядами лечат бойцов краснозвездных.

Тут приказ вышел: эвакуировать институт. И поехали врачи и медсестры в тыл.

Долго ехали и устроились в городке далеком. Был это курорт Боровое.

Наступают фашисты. Радуются злые генералы:

– Вон сколько раненых в эшелонах на восток едет. Это наши бомбы дело злое делают.

А сеченовцы рукава закатали. Не успеет боец-красноармеец на лечение приехать, а уже на поправку идет.

– Что это за сила такая у русских? Что это за врачи такие, – орут фашисты, – сколько ни стараемся их уничтожить, а они все крепкие и здоровые.

А из Борового на фронт бойцы возвращаются. Оружие в руки – и еще крепче фашистов бьют.

Так медики боролись с немцами, пока последнего с нашей земли не выгнали. А как война кончилась, вернулись оба института в Ялту. Подумали ученые:

– Зачем порознь работать? Давайте объединимся в один институт.

Так и трудятся с той поры вместе. Дела свои добрые продолжают. Как-то позвали врачи к себе архитекторов. Те Дворец Здоровья придумали.

С колоннами высокими да окнами светлыми.

Плотников да каменщиков пригласили. Те взяли лучшие из лучших доски да камни, паркет да цемент.

Строили, строили и Дворец Здоровья построили. Так и стоит он на холме высоком. Холме Поликуровском.

Издалека его видать.

Пришел однажды сюда врач молодой. Шагами широкими похаживает. По сторонам глазом хозяйским посматривает. И думает – что еще сделать, чтоб Человеку жилось лучше. А врачи-товарищи с уважением к нему:

– Профессор наш. Академик Сергей Сергеевич Солдатченко.

А уважение, как известно, не по чину дается. Его умом-разумом да делами нужными заслужить надо.

И знает Человек, пока Врачи настоящие в этих краях трудятся, найдет он в Крыму Здоровье свое.

Уезжает Человек окрепший да веселый. Земле славной в пояс кланяется. Тепло южное в сердце хранит да врачей не забывает. И говорит напоследок:

– Спасибо тебе, земля крымская.

Легенда об Узун-Сырте

Узун-Сырт – колыбель отечественной авиации. Есть у этой горы, раскинувшейся близ Феодосии, еще одно имя – Петра Клементьева, в память о погибшем тут в 1924 году молодом летчике.

Тысячи юношей и девушек обрели здесь крылья. Со склонов Узун-Сырта стартовали будущие выдающиеся авиаконструкторы Олег Антонов и Сергей Королев, Александр Яковлев и Михаил Тихонравов, Сергей Ильюшин и десятки авиаторов, чьи имена золотыми буквами вписаны в историю нашей Родины.

Давным-давно на земле Тавриды, в том месте, где горы встречаются с морем, завели спор чайки с орлами – кто дольше продержится в воздухе.

Пенится море. Брызжут волны, бьют об угрюмые скалы. Над пучиной носятся стрелами чайки. Смеются над орлами, хохочут:

– Ха-ха-ха!

Свищет ветер, гнет к земле вековые деревья. Да нипочем он орлам большекрылым – парят себе в вышине. Попробовали было орлы-первогодки на смех поднять собратьев своих морских. Приструнил их вожак:

– Не к лицу нам, гордым орлам, смеяться над соперниками.

Смолкли птицы, сели на землю. Стали сил набираться. Никогда прежде не видела Таврида столько крылатых.

Вот ночь прошла. Ветер стих. Все ждут начала. А как солнце вынырнуло из-за моря, берег был белым от числа несчетного чаек. Куда ни кинь взор – все белым-бело. Серыми стали холмы голубые от орлов молчаливых.

Тут клич раздался. Взмахнули крыльями птицы. Над родной стихией, морем безбрежным, кружатся игривые чайки. Легко понеслись в поднебесье орлы. Над долиной зеленой, горой, изогнувшейся длинным хребтом, реют они величаво.

Разбежавшийся ветер морской обтекает красавицу гору, держа на своих плечах птиц.

Вот уже солнце в зените, а спору не видно конца-краю. Ни одна, даже самая слабая, птица, не покинула лагерь собратьев.

А как солнце устало и стало за море садиться, тут средь чаек заметилась тяжесть и усталость в полете. Взмахи иных становились все реже. Ветер могучий крепчал между тем, затрудняя движенья. Вот уж брызги соленые каплями слез накатились на перья. Так одна за другой стали чайки садиться на волны и гальку. Обессилел вожак. Грудь вздымалась, а сердце, готовое вырваться от досады, стучало что мочи. Понял он, что в споре не первый.

Ну, а что же орлы? Тут и звезды зажглись, а они все летают. Нипочем им ни ветер, ни ночь.

С криком горечи чайки на них свой взор устремили, разом головы подняв в небо ночное. Ничего не поймут возбужденные птицы. Где же звезды? Почему не сверкают?

Высоко в поднебесье, ветру навстречу могучие крылья расправив, встали ровной струной орлы над отрогом. Набегающий ветер бросал к небесам свои силы. Натолкнувшись на гору, устремлялся он ввысь и держал на плечах своих птиц величавых.

День прошел, а орлы все летают.

Два прошло, а им все нипочем.

Победили парители в споре, доказав свое совершенство. Говорят, что кто-то из птиц до сих пор там летает, очарованный счастьем парения.

В память о том историческом споре гору ту окрестили орлы Узун-Сыртом. Значит это – «длинный хребет». А местности дали название чайки – Коктебель. Что по-птичьему значит – край холмов голубых.

Минули годы. Шел как-то по местам этим путник. Солнце светило ярко. Ветер дул сильно. Очаровал человека склон-великан. Залюбовался он парящими над ним птицами. И крепко задумался. С чего это орлы, ни разу крыльями не взмахнув, часами летают над Узун-Сыртом? Было это в начале двадцатого века. А путника звали Константин Арцеулов. Необычный был человек. За что бы ни брался, все выходило отменно. Особенно хорошо рисовал. Дар этот, видно, перешел к нему от деда – выдающегося художника Ивана Константиновича Айвазовского. Но больше всего на свете он любил летать. Одним из первых в России он стал строить планеры – простейшие летательные аппараты без мотора для полета человека. Разгонишь такую птицу со склона ветру навстречу, и летишь. Вот беда только, что гор высоких да пригодных для полетов мало. Если бы перед горой была широкая долина, где ветер смог бы набрать силу. Еще нужно, чтобы был крутой склон. Натолкнется на него поток и понесется ввысь.

Посмотрел Арцеулов на гору, всплеснул руками:

– Да ведь Узун-Сырт – это просто находка!