Акафист Григорию Распутину

Господи, избавь меня от друзей, и бес ничто. Бес в друге, а друг – суета.

И увидел пещеры дивные, чудеса чудес. Как их бог благословил, как же нам не верить, поневоле вздохнешь. Они в диком камне, сама рука божия творила их, и укрывались там иноки от нашествия инородцев.

Тяжелые воспоминания о мучителях иноплеменниках, но в настоящее время большее мучение, брат на брата и как не познают своя своих. Поэтому и мучения более тяжелые. Обида берет. Потому я уверен, что венцы будут ближе к лицу божию от этих мучителей в настоящее время. Тех мучили инородцы, а теперь сами себя, наипаче батьки-батьков, моиахи-монахов, и вот слово божие на нас, брат на брата и сын на отца, конец приближается.

И увидел Иова в пещерах Печерских, где его конурочка тесная-претесная, и несет ароматом благоухания.

И за что несет. Очень просто, за то, что не избрал себе чертог, а возлег в яслях убогих и терпеливо и покойно перенес свою тесноту, а нам хоть бы в простоте и в роскоши перенестись духом в его тесную конурочку и попросит его молитв, и господи не откажет его святым молитвам, и мы будем участниками с ним одесную отца, а высказать о его терпении невозможно, сами книги не вместят…

Продолжение рассказа Г. Е. Распутина нижегородскому мужику Г. И. Шевелеву в Почаевской лавре. (Из «Писем к царям»)

Дивная Почаевская лавра. Что меня удивило? Во-первых, увидел я людей божиих и возрадовался богомольцам очень, что нашел я истинных поклонников, тут явился страх в душе, и наука искания бога, как они собирают жемчуг истинный, а потом увидел и матерь божию, и объял меня страх и трепет, и получил тишину и заметил в себе кротость. После всякой святыни прибавляется дорогой жемчуг смирения.

И вот я вступил в собор, и обуял меня страх и трепет. И помянул суету земную. Дивные чудеса! Где сама матерь божия ступила своим следом, там истекает источник сквозь каменную скалу вниз пещеры и там все берут воду с верой, и нельзя, чтобы не поверить.

О, какие мы счастливые русские люди и не ценим и не знаем цены чудесам! Горе православным христианам, что мы не хотим их посмотреть, и лень съездить, а едем заграницу смотреть разные горы, но ведь мы смотрим на них, как на роскошь, а не как на божие создание…

…И еще рассказал мне Григорий Ефимович о своем казанском чуде.

Первый на фото подросток – Антон Новых – племянник Григория Распутина, конокрад, милостью Николая II – граф Новокрещенов, муж княгини Марии Алексеевны Ухтомской.

4. Рассказ о лысой купчихе Яблоковой или Казанское чудо

Шестнадцатилетней отдали свою дочь богатые купцы Казанские Уральскому заводчику Вениамину Перетягину в жены. Это был с обеих сторон удачный брак и свадьба была знатная. Долго люди ее помнили. Речь идет о купчихе Яблоковой, которая в одну ночь потеряла все свои волосы, когда собственные рабочие бросили Вениамина (Веньку) в доменную печь с расплавленным чугуном. Детей у них еще не было, а родители Яблоковы уже умерли своею смертью. Вернулась она с Урала в Казань и зажила несчастно и уединенно, и горе свое, и стыд свой – безволосая! – от людей пряча. Редко выезжала со своим старым и глухонемым кучером за город на лошадях.

Случилось это в апреле 1904 года, в яркий, веселый и по-летнему жаркий день, лошади понесли подгору. Могли разбиться в дребезги. Но на их пути оказался Григорий Ефимовин Распутин, потный и задумчивый, он шел пешком за чем-то в Казань. Шел. ничего не видя вокруг, глядя себе под ноги. Грохот коляски Яблоковой даже не услышал. Лошади домчали до него, но не сшибли, а остановились перед ним, как вкопанные. Только тогда Распутин поднял глаза и сказал – «Вот и прикатили, родимые!». Распряг их, а затем, как надо, запряг вновь. Яблокову же приласкал словами: «Пужаться не надо. Надо радоваться. Вот и встретились!».

Благодарности не было конца со стороны купчихи, но и стыда, – ведь лысая, молодуха! – тоже много было. Что делать? Деньги Григорий Ефимович отвел сразу твердой рукой: «Не обижай, значит». А на чай напросился. Делать нечего, поехали вместе в дом Яблоковой. Там все она ему и рассказала в слезах. Он же взял и погладил ее, гладкую как колено голову своей огромной и теплой ладонью – «Это поправимо. И не то бывает, а лучше становится». Было это вечером. Наутро же следующее вся волосистая часть головы покрылась густыми, нежными, как лебединый пух русыми локонами. Заволосила купчиха! Утром же, Григорий Ефимович, покушав чаю, пошел со двора. Народная молва, кто ведает ее законы и силу? В ста верстах в округе узнали об этом казанском чуде, и пошли догонять Распутина. А он шел, не останавливаясь и не оглядываясь, только мимоходом прикасался к несчастным, сплошным рядом стоящим от Казани до Петербурга.

К одному прикоснется – боль в зубах пройдет. К другому – экзема мокрая вмиг исчезнет. Бородавки отпрыгивали от кожи от одного взгляда Григория Ефимовича и рубцы от страшных ран исчезали. Прозревали, обретали голос, теряли лишни вес и беременели на ходу, страждущие. Император Николай II и императрица Александра Федоровна прослышали о казанском чудотворце. Правда, имя его узнали не сразу, а от Феофана…

Продолжение мыслей Г. Е. Распутина из «Писем к Царям» 1911 г.

«Краткое описание моря»

Что могу сказать о своей тишине? Как только отправился из Одессы по Черному морю – тишина на море, и душа с морем ликует и спит тишиной; видно, блистают маленькие валочки как златница, и нечего более искать.

Вот пример божий, насколько душа человека драгоценна, разве она не жемчужина? что и море для нее?

Безо всякого усилия утешает море. Когда утром встанешь, волны говорят, и плещут, и радуют. И солнце на море блистает, словно тихо-тихо поднимается, и в то же время душа человека забывает все человечество и смотрит на блеск солнца, и радость у человека возгорается, и в душе ощущается книга жизни и премудрость жизни, неописуемая красота! Море пробуждает от сна сует, очень много думается, само по себе, безо всякого усилия.

Море пространно, а ум еще более пространен. Человеческой премудрости нет конца, невместима всем философам.

Еще величайшая красота, когда солнце падает на море и закатывается, и лучи его сияют. Кто может оценить светозарные лучи, они греют и ласкают душу и целебно утешают. Солнце по минутам уходит за горы, душа человека немного поскорбит о его дивных светозарных лучах… Смеркается.

О, какая становится тишина… Нет даже звука птицы, и от раздумья человек начинает ходить по палубе и невольно вспоминает детство и всю суету и сравнивает ту свою тишину с суетным миром и тихо беседует с собой и желает с кем-нибудь отвести скуку, нагнанную на него от его врагов…

Тихая ночь на море, и заснем спокойно от разного раздумья, от глубоких впечатлений… Христово море. На тебе дивные чудеса. Самим богом посещено и чудесам сотворено.

Виднеются берега, и блистают деревца, как не порадоваться? Где не видно было ни кустика и ни листочка, там вдруг виднеются берега, и подъезжаем и смотрим на природу божию и хвалим господа за его создание и красоту природы, которую не описать человеческим умом и философией…

(В Камероновой галерее Царского села в креслах уютно расположилась вся семья Романовых – Николай II, Александра Федоровна, их дети – Ольга, Анастасия, младшая, сидели рядом с отцом, Татьяна и Мария – ближе к матери, на руках которой находился 8-летний Алеша, из чужих была только фрейлин Вырубова, в кресле, несколько поодаль. Распутин восседал на высоком жестком кресле и в свете оплывших свечей монотонным голосом читал свое «Краткое описание моря». Все были расслаблены, умиротворенны, благоговейно молчали, лишь маленький Алешенька периодически шептал на ухо матери – «мамочка, как пахнет морем… слышишь как шумят волны», – он спал. Вырубова мотала головой в дреме, видимо представляла себя большой голубой волной, император посапывал, как большой океанский параход, на лицах Ольги и Анастасии сладкая истома, средненькие, Татьяна и Мария не находились во власти распутинских чар, лица их имели лукавое выражение, Марийка едва сдерживала хохот, умиротворенный хохоток, сеанс продолжался…)

…Забили волны на море – сделалась тревога в душе. Человек потеряет образ сознания, ходит, как в тумане… Боже, дай тишину душевную!

На море временная болезнь, на берегу же всегда такая волна. На море всем видна болезнь, а на берегу никому неизвестна – бес душу ему смущает.

Совесть – волна, но какие бы ни были на море волны, они утихнут, а совесть только от доброго дела погаснет. На берегу больше хвораем.

О, какой обман, беда, скажут ей, и взглянут, и увидят… Совесть всем без языка говорит про свой недостаток, всем надо поглядеть на нее, тут никакой грех не утаим и в землю не закопаем. А всякий грех, все равно, что пушечный выстрел – все узнают…

Еще немного о лысой купчихе Яблоковой

…Купчиха была первой пациенткой Григория Ефимовича Распутина. Нужно здесь напомнить, что «пациент» от латинского слова «patient», то есть, «страдание» от этого же слова и «пассия», то есть, возлюбленная. По благодарности за двойное спасение – от понесших ее лошадей, и от безволосия – она возлюбила в Распутине… нет, не масластого и жилистого мужика, распространяющего от себя на версту специфический запах, а «христоса». Она и первой назвала его «старцем», что в сознании русского человека связано не с возрастом, а со святостью. Старцем Г. Е. Распутин явился и перед голубыми очами Анны Танеевой-Вырубовой, а затем Александры Федоровны. Но вот что интересно, старшая дочь императора Ольга и самая младшая Анастасия видели в Распутине «своего возлюбленного… друга», далеко до половой зрелости. А Танечка и Машенька – «смешного и вечно растрепанного дядьку Гришу». Но катались на нем верхом-то все четверо. Отношение Алешеньки к Григорию Ефимовичу особенное. Но об этом позже.

Яблокова, как потом неоднократно признавался Распутин, особенно случайным попутчикам, натолкнула его на мысль заниматься исцелением различных болезней. Благо, что он работал санитаром в Тюменской лечебнице. Но по его-то масштабам если лечить, то лечить массово всех, кто желает исцелиться и от всех болезней, с которыми к нему обращаются. Но и перед самой смертью, когда за плечами остались десятки тысяч «излеченных», не переставал наедине с собой недоумевать о глупости людской и доверчивости. Перефразируя известную поговорку, «покажи ему мизинец – он и излечится». Женский пол то он знал, по какой причине идут к нему. Пациентки все больше двух возрастов – в момент, когда бутон вот-вот распустится и тогда, когда он вот-вот сбросит свои лепестки, завянув. Сколько «лямура» вначале, еще нерастраченного, свежего, горячего и ласкового, как восходящее на юге солнце. Столько же его и в конце, уже нерастраченного, горячего, алчного, как заходящее солнце на юге, сжигающего в своих еще сильных лучах. Г. Е. Распутин постоянно перечитывал записки француза Дидерота (Дени Дидро – французский философ-просветитель, – Е.Ч.). Екатерине II, где он сообщал ей тайны человеческой души: «Во всякой женской душе непременно прячется монахиня, жаждущая падения… Всякая человеческая душа подобна механическому пианино – нужно знать только расположение ее клавиш и уметь на них играть».

Купчиха научила его, собственно, (за одну ночь!) и тому, что от него ничего не требуется, чтобы сильно воздействовать на людей, манипулировать ими. Необходимо только его присутствие. И он вспомнил слова молодой бурятки, излечившей его от тяжелой травмы головы. Она все приговаривала – «Я побуду с тобой рядом и тебе полегчает». И молча тихо сидела около него часами. И вспомнил он одного беглого, повстречавшегося ему за Байкалом – как только тот войдет в кабак, так бутылки с шампанским сами по себе начинают вскрываться. О таких в народе еще говорят – «от тебя молоко киснет». Трофим – звали этого мужика – оправдывался: «Я тут причем когда все, к чему бы я ни прикоснулся, разрушается? И там, где я, там ничего не ладится!»

Отдыхая в этих своих воспоминаниях, Григорий Ефимович вспомнил сейчас, год спустя после гибели его, «самого крепкого мужика столицы». Да что столицы – России, Петра Аркадьевича Столыпина. Вспомнил, как он внутренне робел, когда его сопровождали в кабинет Столыпина, как лихорадочно перебирал в голове, чем удивить, а если удастся, то и смутить Столыпина. Когда же зашел, то сам удивился, что этот сильный, умный и властный человек напрягся и не смог выдержать взгляда Распутина. Если бы он знал, что в душе тогда творилось у Григория Ефимовича, как трусил и мельтешил он в мыслях своих! Да, нужно молчать и присутствовать и люди сами тебе все скажут, что ты захочешь узнать от них, и сами для тебя все сделают, что ты захочешь, чтобы они сделали. Только не показывай удивления, держи фасон и принимай все без суеты, как должное… Он встретился со Столыпиным незадолго до его гибели. И когда узнал о ней – мелькнула странная мысль – а так и должно было быть, после моей встречи с ним, вскоре! На душе стало так, как будто что-то потустороннее, большое коснулось его. Внутренний голос подтвердил уверенно: «С каждым так будет, кто пойдет против меня… кто заставит маня робеть перед собой».

(П.А.Столыпин – 1862—1911 гг., русский государственный деятель, министр внутренних дел и председатель совета министров с 1906 года. Определял курс правительства с 1907 по 1911 гг., собирался провести в стране аграрную реформу – получила название столыпинской, в результате которой разрешалось выходить из крестьянской общины на хутора и отруба (закон от 9.11.1906, укрепление Крестьянского банка, принудительное землеустройство (законы от 14.6.1910 и от 29.5.1911) Реформа потерпела неудачу, так как оказывалось сильное сопротивление и со стороны помещиков – землевладельцев и финансовой буржуазии (сверху),и со стороны крестьянства, которое отказывались брать землю в аренду. Убит эсером Д.Г.Богровым.)) Вот как вспоминал эту встречу с Распутиным сам Столыпин: «Распутин бегал по мне своими белесоватыми глазами, произносил загадочные и бессвязные изречения из священного писания, как-то необычно разводил руками, и я чувствовал, что во мне пробуждается неопределимое отвращение к этой гадине… Но я понимал, что в этом человеке большая сила гипноза и что он производит на меня какое-то довольно сильное, правда, отталкивающее, но все же моральное впечатление. Преодолев себя, я прикрикнул на него! Я сказал ему прямо, что на основании документальных дачных он у меня в руках, и я могу раздавить его в прах, предав суду по всей строгости закона, в виду чего резко приказал ему немедленно, безотлагательно и притом добровольно покинуть Петербург, вернуться в свое село и больше здесь никогда не появляться…» Да, волновались и суетились оба. Видимо, в чем-то равны были, мужик, опиравшийся на авторитет лишь своей физиономии и государственный, муж, занимавший столь высокие посты. Дворянин и крестьянин, из бывших крепостных… Тут есть о чем подумать!

Прабабушки-прадедушки прорабов перестройки: продолжение акафиста Г. Е. Распутину

Начнем издалека. Тэффи (княгиня Лохвицкая-Бучинская Надежда Александровна, 1876 – 1952 гг. – Е.Ч.), когда Г. Е. Распутин ходил по святым местам и писал свои «письма к царям», сочинила «Бедного Азра». Это стихотворение небольшое и мы приведем его целиком:

«Каждый день чрез мост Аничков,
Поперек реки Фонтанки,
Шагом медленный проходит
Дева, служащая в банке.
Каждый день на том же месте,
На углу, у лавки книжной,
Чей-то взор она встречает-
Взор горящий и недвижный.
Деве томно, деве странно,
Деве сладостно сугубо:
Снится ей его фигура
И гороховая шуба (так называли в столице филеров – Е.Ч.)
А весной, когда пробилась
В скверах зелень первой травки,
Дева вдруг остановилась
На углу, у книжной лавки.
«Кто ты? – молвила, – откройся!
Хочешь – я запламенею
И мы вместе по закону
Предадимся Гименею?»
Отвечал он: «Недосуг мне.